Смекни!
smekni.com

Александр Невский – великий полководец древнерусского государства (стр. 1 из 3)

ТАГАНРОГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

КАФЕДРА ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВА И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

_____________________

_____________________

АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ – ВЕЛИКИЙ ПОЛКОВОДЕЦ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА

Научный руководитель

____________________

____________________

Таганрог, 2001


У каждого народа есть заветные имена, которые никогда не забываются, напротив — чем дальше развивается историческая жизнь народа, тем ярче, светлее становится в памяти потомства нравственный облик тех деятелей, которые, отдав все силы на служение своему народу, успели оказать ему существенные услуги. Такие деятели становятся излюбленными народными героями, со­ставляют его национальную славу, их подвиги прославляются в позднейших сказаниях и песнях. Это как бы звезды на историческом горизонте, освещающие весь дальнейший исторический путь народа. Еще выше значение тех деятелей, жизнь которых озаряется ореолом святости, которые умели совершать дело служения своему народу в угождение Богу. Тогда они становятся ангелами-хранителями своего народа, предстателями за него пред Богом, к ним в тяжелые годины обращается народ с молитвою о помощи, их небесной защите приписывает счастливые события и случаи избавления от разных бедствий.

Имя Александра Невского — одно из самых славных в истории нашей страны. И не только славных, но что, пожалуй, еще значительнее,— одно из самых светлых и любимых русским наро­дом. Героев наша история дала немало, но почти никого из чих не вспоминают потомки с таким теплым чувством, как Алексан­дра. Он много потрудился для Русской земли и мечом и головой — вклад его в строительство Российского государства бесценен.

Как полководец он по праву может почитаться великим, ибо за всю свою жизнь не проиграл ни одного сражения, с малыми силами побеждал сильнейших и в действиях своих сочетал военную гениальность с личной отвагой. Но есть нечто, что делает ему особую честь: в ту мрачную эпоху беспрестанных междоусобных войн меч его ни разу не обагрился русской кровью, и имя его не запятнано участием ни в одной усобице. Может быть, именно это, подсоз­нательно запечатлевшись в народной памяти, и создало ему такую добрую славу.

Как государственный муж он велик не менее, ибо сумел пра­вильно ориентироваться в чрезвычайно трудной и сложной обста­новке, созданной татарским нашествием, и первым стать на тот единственно верный путь, идя по которому его преемники и потомки — князья московские пришли к единодержавию и к победе над Ордой. А для того чтобы пойти против течения и созна­тельно избрать именно этот путь,— тогда казавшийся таким неблагодарным,— нужно было обладать исключительными каче­ствами ума и духа.

Четыре с небольшим десятка лет жизни Александра Невского — это сгусток исключительных по важности для Руси событий, в которых многое определи­лось его талантом полководца, администра­тора и дипломата. Сложность трудов тяжких, выпавших на долю этого человека, переплеталась с дра­мами личной жизни. Его отца, великого князя владимирского, слуги привезут мерт­вым из Каракорума. Туда отец был вы­зван для утверждения на княжение, там ханша Туракина, мать монгольского хана Гуюка, в знак высочайшей милости покор­мила князя из своей руки, а в еде была отрава. Внезапно умрет в день свадьбы старший брат Федор. Рано князь потеряет свою умную советчицу мать Феодосию Иго­ревну. Это она отсоветовала ехать в Каракорум, где Александру обещали ярлык ве­ликого князя Руси,— материнское сердце чувствовало, что постигнет сына отцовская участь...

Были, конечно, и радости. Может быть, в тревожной и трудной жизни, как это ни покажется странным, их больше, чем в жизни ровной и вялой,— солнышко за­метнее рядом с грозовой тучей. Девятна­дцати лет — не но расчету, а по любви — Александр женился на Александре, дочери полоцкого князя Брячислава. На Полоцко-Минское княжество, не разграбленное монголо-татарами, зарились рыцари-кресто­носцы и особенно литовские князья. Так что Александр получил в приданое за не­вестой обязанность защищать от врагов и земли новой родни. Недолги были свадебные торжества. Александр занялся устройством укрепле­ний по реке Шелони, на пути, ведущем в Новгород с запада. Подновили прежние городки, поставили новую крепость Городец, окружили ее рвом, валом и бревенча­той оградой. В том же году, 1239-м, Алек­сандр выставил охрану у впадения реки Невы в Финский залив. В тех болотистых краях жило языческое племя ижорян, его старейшина Пелгусий был назначен на­чальником стражи.

Была середина 1240 года. Северо-восточ­ная Русь исстреляна стрелами, иссечена саблями. Теперь монголо-татары жгут и убивают в южной части Руси. Взяты и раз­граблены Чернигов, Переяславль... Скоро заскрипят повозки, заревут верблюды у Киева, многотысячные отряды всадников окружат его, день и ночь будут бить в сте­ны осадные машины, полетят в город бочки и горшки с горючей жидкостью. Продер­жавшись десять недель, Киев надет под напором огромного войска Батыя. А в северо-западном краю Русской земли своя беда. Шведы задумали завладеть финскими и соседними новгородскими землями, чтобы, по желаю папы, распространить здесь римско-католическую веру. Зять короля, Биргер, сам принял начальство над шведским ополчением и послал Александру надменный вызов: «Если можешь, сопротивляйся, но знай, что я уже здесь и пленю землю твою». В 1240 году шведские корабли с большим войском под начальством Биргера вошли в устье Невы и стали на якорь при впадении в нее речки Ижоры. Шведы, видно, рассчитывали подняться по Неве, плыть через озеро и врасплох напасть на Ладогу затем по Волхову идти на Новгород. Но Александр тоже не медлил. Помолился он у Св. Софии, получил благословение от владыки, наскоро собрал сколько мог рати. Невелика была она, но он бодро пошел с нею к устью Волхова. «Не в силе Бог, а в правде!» — говорил он.

Шведы, утомившись морским пере­ходом, устроили себе отдых. Простые вои­ны отдыхали на судах. Начальникам и рыцарям слуги поставили шатры на берегу. У леса выгуливались сведенные с судов рыцарские кони. Биргер был уверен, что новгородцы не смогут собрать такую силу, как у него. Знал он, что Александру не поможет и родное Вла­димирское княжество, оно само в бедствен­ном состоянии. Ведь и трех лет не прошло после разорения княжества монголо-татарами.

Новгород до приезда шведских послов был уже на ногах. Боярский совет одобрил решение князя — немедля идти к Неве и, пока враги пребывают в самоуверенной беспечности, ударить на них. Александр располагал только своей небольшой дружиной и отрядом воинов-новгородцев. Heдостаток сил нужно было возместить внезапным нападением на шведский лагерь.

Спешно шли русские войска вдоль Волхова к Ладоге. Пополнились отрядом ладожан. Затем при­соединились воины-ижоряне. И успели как раз. Надменные рыцари даже не выста­вили постов на подходах к лагерю.

Итак, внезапность достигнута. Биргер, пируя в шатре, шитом золотыми нитями, не догадывается, что противник скрыт ле­сом всего лишь на расстоянии полета стрелы. Но это только часть того, что готовит шведам гибель. Недаром Александр читал о походах другого Александра - Македонского, еще мальчи­ком участвовал в походах отцовской дру­жины, слушал рассуждения воевод перед боем. Таясь, он осмотрел место скорой те­перь битвы и, что свойственно выдающим­ся полководцам, сразу увидел слабость шведской позиции. Слабость состояла в том, что часть войска была на берегу, а часть на судах: суда же соединялись с кру­тым берегом сходнями. Если в начальный момент боя сбить сходни, то враг потеряет свое преимущество в численности.

Новгородцы приготовились к атаке. Было утро 15 июля 1240 года. Протрубил рог. Конный отряд Гаврилы Олексича выско­чил из леса и ринулся вдоль реки, сбивая сходни. Шведы, находившиеся на кораб­лях. не могли прийти на помощь тем, кто был на берегу. Неприятель оказался разъ­единенным на две части. Дружина во гла­ве с самим Александром нанесла но шве­дам главный удар. Навязался жестокий бой.

Александр находился в самой гуще сра­жавшихся. Он распоряжался как полководец и бился как воин. Летописец сообщает, что князь самому Биргеру «возложи печать на лице острым своим копнем». Отважно сражались и другие. Гаврило Олексич действовал у самой во­ды, не пуская неприятеля с берега на суда и с судов на берег. Когда он увидел, что шведы уводят на судно королевича, то на коне ринулся за ним. Шведы столкнули храбреца вместе с конем в воду. Дружин­ник выбрался на берег и оказался поблизо­сти от шведского военачальника, сразил­ся с ним, убил его, затем рубился с епи­скопом и тоже убил.

Пеший отряд новгородцев разрушал су­да. Командовал им Миша (кроме имени, летописец ничего не сообщает об этом че­ловеке). Рубили топорами борта ниже ватерлинии и потопили три судна.

Дружинник Сава на коне пробился через ряды слуг и оруженосцев к шатру Биргера. Топором срубил шатерный столб, дорогое полотнище упало на землю, как выбитое из рук врага знамя.

Вечером сражение окончилось. Шведы, бежавшие на суда, подняли паруса. Неприятельский флот пошел в сторону Фин­ского залива. А те, кто остался на берегу, были мертвы. Ими нагрузили два захва­ченных судна, пустили с поднятыми пару­сами вдогонку за живыми. Не всем хвати­ло места на скорбных судах. Новгородцы «исконаше яму, вметаша их в ню бещисла». В войске Александра потери были удивительно малы: погибло около двадцати воинов.

Обычно к имени князя прибавляли на­звание города, в котором он княжил. К име­ни Александра народ прибавил название реки, на которой была одержана очень важная для всей Руси победа. Александр Невский — так и мы зовем знаменитого полководца.

Новгородцы любили Александра, но все-таки он не смог долго ужиться с ними: он хотел большей власти и не выносил вечевых беспорядков. Вскоре после невской победы он выехал из Новгорода. А между тем Новгороду очень нужен был в это время такой именно князь, как Александр. Большая опасность грозила Новгородской области со стороны немцев.