В ст. Екатериноградскои приехавцих встречали песней:
Нежданные гости. ' Зачем приезжали?'
Как бы мы вас ждали, Да ковры разостлали51.
Подобные песни исполняли и в других станицах, например, в Котдяревскои.
Величальные и корильные песни вовремя свадьбы пели дружки и родственники невесты. В величальных песнях девушки обыгрывали. жениха и невесту, шафера, других гостей и получали за это деньги. В корильных песнях гости высмеивались, чаще всего дружко и свашка. В ст. Прохладной в конце XIX в. пели:
Та казали: дружно - стар, стар, Аж вон—молоденький,
Як лук— зеленрсги^кии;
Мочалою борода спита, Обручами голова бита;
Личком гпдперезался, На весiлля нрибався.
;Высмеивали и свашку:
Свашка нелiпашка Шишок не лепила, Дружок не дарила... 5а
Сходные по содержанию песни пели и в других станицах. Например, в ст. Александровсюй:
А сваха — чумаха, Не мыта рубаха,
На свадьбу спешила, Рубаху не мыла 53.
Эти песни были одним из проявлений ритуальной враждебности между стороной невесту и жениха.
Выкуп невесты. Когда жених и его свита входили в дом невесты, она сидела за столом з переднем углу. С нею рядом сидел младший брат, реже—сестра невесты или несколько детей. Они были вооружены скалками и требовали выкуп — «продавали» невесту. Девушки в ст. Екатериноградской пели:
Не приступай, лютра,
Будем с тобой драться,
Будем воеать,
Острицу ie давать и.
В этой песне, как ни в одной другой, выражено противопоставление партий невесты v жениха. Лютра, по словам жителей ст. Екатериноградской,— «вроде бабы-яги» или колдуньи. Различные варианты этой песни были распространены на Северном (Кавказе (ст. Наурская, Ицерская, Слепцовская), на Дону, на Украине 55. Но всюду, вроде Екатериноградской, первая строчка этой песни зачала иначе: «Не приступай, Литва...» Это был, очевидно, первоначальный вариант песни, и только впоследствии жители Екатериноградской заменили вражеское войско сверхъестественным существом. Но неизменным осталось враждебное отношение к партия жениха, выраженное в этой песне. Пока дружко торговался с братом невесты, девушки в песне просили брата не «продавать» сестру дешево, требовать за нее большой выкуп. После того как брат получало определенную сумму (иногда выкуп получала не только брат или сестра,но и дружки), он выходил из-за стола, уступая место жениху. В ст. Екатериноградской девушки при этом пели:
Си, братец, братец боярин
Продал сестрицу задаром,
Не взял за нее сто рублей,
За русу косу — тысячу, :
За ум, за разум — счету нет56.
И в ст. Прохладной, и в других станицах на территории Кабардино-Балкарии пели в этом случае очень похожие песни, разве что брата невесты в них называли не боярином, а татарином. Во всех станицах брат «продавал» невесту, точнее, свое место рядом с нею, жених с помощью выкупа преодолевал еще одну границу, отделявшую его от невесты 57. После этого начинался свадебный обед, потом невесту увозили в церковь или к жениху (ст. Прохладная, конец XIX в.).
Уход дружек со свадьбы. Еще до отъезда свадебного поезда, в ст. Прохладной «дружки» выходили из дому невесты и во дворе пели о том, что она их выгнала:
; Брала Параска лен, лен,
Вигоняла дружечок вон, вон. :
Нащо було и брати,
Коли вигоныти -й.
В ст. Екатериноградской в начале XX в. подруги провожали невесту до церкви, по дороге они пели:
Свет наша гоголушка, Бела лебедушка, С нами пила, ела,— От нас отлетела 59.
После венчания подруги не сопровождали невесту в дом жениха, а возвращались к ее родителям. Если в ст. Прохладной дружки покидали невесту после того, как ей покрывали голову, то есть превращали из девушки в молодицу, то в ст. Екатериноградской — после венчания, которому придавалось, очевидно, такое же значение.
Впоследствии в этих и в других станицах на территории Кабардино-Балкарии дружки стали провожать невесту в дом жениха, но оттуда они, как правило, вскоре уходили. Если не считать старшей дружки и шафера, на свадьбе оставались только взрослые женатые мужчины и замужние женщины. Это показывало, что жених и невеста из группы молодежи переходили в группу взрослых, состоящих в браке людей.
Отъезд невесты из дому. Когда невеста выезжала или выходила со своего двора, ее провожали песней- Один из вариантов этой песни записан в ст. Приближной
Съезжала Машенька со двора, •
Ой, сломила да березоньку со верха,
Ой расти, расти, березонька, без верха,
Живи, живи, родный батюшка, без меня,
Без меня да без девичьей красоты.
Остаются мои цветики у тебя.
А кто будет мои цветики поливать
Утреннею да вечернею зарею,
Ой, с колодезя да холодною водою?
Отозвалась да родимая маменька:
Ой, буду, буду, твои цветики поливать
Утреннею да вечернею зарею,
Ой, кипучею да горючею слезою61
Эту песню с небольшими изменениями пели при отъезде невесты едва ли не во всех станицах на территории Кабардино-Балкарии. Свадебный поезд сопровождался песнями на протяжении всего пути в церковь и из церкви в дом жениха. Песен было много, они были разными. Вот только одна из них:
Ой, во садику, во садику, . Во зеленом виноградику Соломилась в саду веточка, Закатилося два яблочка. Два яблочка, два садовые, Два садовые, медовы;', ' . Два наливчатых, рассыпчастых Вдоль по блюдечку катаются. • Ровно сахар, рассыпаются. И по улице метелица мела, И по улице соротца намела. По тропинушке Иван-сударь идет, За собою коня ворона ведет Он за поводы шелковые, За уделнцы серебряные. Оборвались шелковые повода, Рассыпались серебряные удила 6).
Эту песню пели в ст. Александровской, но различные варианты этой же величальной песни были известны далеко за пределами Кабардино-Балкарии.
Выкуп приданого. После того как невесту увозили в церковь или в дом жениха, за ее приданым приезжали женщины — родственницы жениха. Приданое обычно состояло из сундука с одеждой и узла с постелью. Мебель в приданое давали очень редко. На сундуке сидел маленький брат или сестра невесты со скалкой в руках и «продавал» приданое. Женщины давали выкуп и увозили приданое к жениху. В ст. Екатерине градской они по дороге пели:
Перины, подушки Сестрицы, подружки Мягкие, пуховые, В головах высокие.
А кто будет стлати? А кто будет спати? А Верушка стлати, А Колюшка спати 60.
Приезд молодых в дом жениха. В ст. Прохладной в конце XIX в. свадебный поезд въезжал во двор жениха «через костер, разложенный, нарочно для этого случая, в воротах» 63. В ст. Котляревской и Александровской тоже разжигали в воротах костер, по словам местных жителей, «от колдовства» 64.
В дверях дома молодых встречали родители жениха с хлебом-солью, с иконой, благословляли.
Осыпание. Тут же невесту и жениха осыпали хмелем, деньгами, орехами, конфетами. В ст. Прохладной это делала мать жениха, в ст. Екатериноградской — тетка, кума или другая родственница, в ст. Приближной — свашка. В ст. Прохладной осыпали из сита, в ст. Екатериноградской—из фартука (запона).
Осыпание было одним из обязательных обрядов восточнославянской (и не только восточнославянской) свадьбы. К XIX в., когда первоначальное значение этого обычая было, возможно, уже забыто, «осыпая молодых хлебными зернами, хмелем или орехами, имеют в виду сделать их: 1) богатыми, здоровыми и веселыми;
2) предохранить от порчи или 3) сделать их способными к деторождению...» 6& Так или иначе, но осыпание молодых совершается и в современных казачьих свадьбах, хотя о причинах исполнения этого обряда информаторы уже не могут ничего сказать.
В ст. Прохладной в конце XIX в. обряд осыпания проходил несколько иначе. Его совершали перед тем, как свадебный поезд отправлялся за невестой- Мать жениха, «накинув на плечи овчинную шубу шерстью вверх и надев на голову вывороченную мужскую шапку, идет в толпе зрителей вокруг поезда и бросает орехи, смешанные с хмелем. Дорогу ей очищает дружко с помощью длинной хворостины, которой он ударяет по земле будто бы для острастки толпы. Обошедши таким образом вокруг поезда три раза, она берет под уздцы лошадь молодого рукой, завернутой в полу шубы, и обводит тоже три раза вокруг поезда, после чего, выводя лошадь на улицу, она в воротах сбрасывает с себя шубу так, чтобы лошадь молодого непременно прошла через нее. За молодым трогается со двора весь поезд, причем старший боярин в воротах стреляет из ружья» 66.
Свадебные дары. В конце XIX — начале XX в. и в ст. Прохладной, и в ст. Екатериноградской молодых после их приезда в дом жениха сразу или почти сразу укладывали спать, гости пировали без них, а через некоторое время молодых поднимали 67. После этого в ст. Екатериноградской жениха и невесту одаривали, в ст. Прохладной дары были перенесены на второй день свадьбы. Однако в последующий период порядок исполнения свадебных обрядов и в ст. Прохладной, и в ст. Екатериноградской, и во всех остальных станицах стал иным. После приезда жениха и невесты начинался свадебный обед и дары. Молодых укладывали спать ночью и поднимали только утром. От прежнего порядка в ст. Екатериноградской сохранился только обычай кормить молодых отдельно, на кухне.