Поняв это, уже легче можно понять романтику морского простора. Способность страны коммуницировать с другими странами зависит от ее выхода к морю, хотя по суши можно ездить еще быстрее. Но на море нет препятствий, нет государственных границ, таможен и ландшафта, и поэтому по морю до любой страны можно беспрепятственно доплыть по прямой линии. Не чувствует романтики моря тот, кто пусть даже и на берегу моря, мечтает уехать в какое-то одно конкретное место. Романтика моря - это романтика дальних стран и дальних странствий, здесь принципиально важно именно это неопределенное множественное число в словах "страны" и "странствия", эта романтика вытекает из причастности к разным землям, к потенциально бесконечному разнообразию новых земель, к миру в его целостности. Море - это место, из которого все близко, и сам ты начинаешь быть причастен не частному, а общему.
Та же иллюзия всеобщей доступности и происходящей из этого причастности к настоящему разнообразию пронизана так называемая романтика бродяжничества. Вместо телетайпной ленты или звездного неба здесь символ - уходящая вдаль дорога, идущему по ней принадлежит все, мимо чего он проходит, в то время как обитатели вилл сами себя заточили в комфортабельные тюрьмы. А есть еще романтика железных дорог, романтика вокзалов и "стука колес". Тема отъезда и приезда в новое место.
Наконец, есть особого рода журналистский кайф. Вот журналист сидит рядом с телетайпом информационного агентства и видит, как живет мир, слышит пульс человечества, десятки сообщений рассказывают о множестве разных, взаимосвязанных событий. Он начинает испытывать восторг от причастности к полноте и разнообразию жизни - ради этого уже привычного, уже не вызывающего экстаза, но ставшего тем не менее необходимым чувства люди и не могут обойтись без газет и программ новостей. Роль политика и журналиста - одновременно предмет зависти и презрения, так как они находятся между всеми событиями, участвуя во всех них поверхностно, но ни в одном из них - всерьез. Кайф, аналогичный тому, что ловит журналист рядом с телетайпом, ловит радиолюбитель. Он тоже вышел в специфическое пространство, в коем доступен мир во всех его частях. Собственно, популярность радиолюбительства держится именно на особом чувстве, порождаемом способностью легко переносится из Сиднея - в Монреаль , из Сантьяго - в Стокгольм. Вообще, радиоэфир - вещь впечатляющая, крутишь ручку радиоприемника - и как бы чувствуешь дыхания мира, слушаешь голоса, доносящиеся из разных стран. Величественный образ радиолюбителя дан в одном из рассказов Теффи - монах, на одном из соловецких островов совершенно один, среди холодного моря, ловит рацией позывные разных стран и особенно любит ловить позывные Эйфелевой башни.
Сегодня телеграф и радио постепенно вытесняется Интернетом - и люди часами не отходят от компьютеров, странствуют по сайтам и по странам, перекачивают себе в компьютер совершенно не нужную им информацию. То же чувство восторга. Перспектива бесконечного разнообразия и возможность почувствовать себя вместе с целым миром порождает настоящих фанатиков странствования по Всемирной Паутине. Сила Интернета и компьютерных виртуальных технологий заключается именно в том, что он создают иллюзию разнообразия жизни - а значит, иллюзию того, что жизнь интересна.
Радиоэфир, море, космическая пустота, железнодорожная сеть, сеть телеграфных корреспондентов, сеть Интернет - это пространства, обеспечивающие предельно быстрые связи между вещами, они дают доступ ко всем вещам для тех, кто имеет доступ в это пространство. Тут мы имеем дело со сферой отношений между вещами, взятой как отдельная вещь. Причастность к таким пространствам дает людям специфическое воодушевление, порождаемое тем, что эти пространства обеспечивают универсальность и гарантируют разнообразие.
Однако, возможно чувство восторга будет отравлять сознание того, что сам ты в этом потрясающем и величественном течении жизни не участвуешь, ты находишься между всем, ты слышишь обо всем, но ни во что не погружаешься. Однако, это желание погрузиться в гущу жизни -в величайший самообман . Если журналист погружается в глубь жизни - ну, скажем, устраивается на работу в одну из тех организаций, о которых ему приходилось читать и писать - то через некоторое время он убеждается, что мера скудости жизни остается неизменной, поскольку полнота участия в "реальных жизненных процессах" компенсируется отсутствием разнообразия; сколь бы важной и нужной ни была работа одной конкретной организации, взятая в изоляции она кажется слишком узкой и частной, и не дает того чувства праздника, которое давала причастность в к работе сразу тысячи подобных и организаций в ста разных городах в десяти разных странах. Видеть течение жизни можно лишь находясь в пустом пространстве между ее элементами. Радикалы Цветковского типа не только не видят в Интернете какое-то ни было средство облегчения гнета повседневности, но наоборот - считают, что всемирная сеть в первых является средством закабаления человека, а во вторых вредна тем, что дает иллюзию свободы. Все виды "кайфа разнообразия", которые приведены выше, для нового анархизма представляются лишь паллиативами, отвлекающими от достижения подлинного разнообразия, подлинной романтики. Вредные наркотики с их точки зрения - не кокаин, а телевидение и Интернет. Цветков пишет, что необходимо "Добиваться легализации "наркотиков" (такой же фиктивный термин, как и "преступность"), чтобы система не могла контролировать твое сознание при помощи телевизора." (Цветков А. Анархия non stop. с. 23) Но какое разнообразие кроме скорой гибели находится по ту сторону восстания?
И вторая проблема, которая заставляет воздерживаться от сочувствия новому анархизму - это, проблема оптимального режима, необходимого человеческому уму. Проблема в том, что в жестком режиме неорадикалистской революции - будь это алкоголизма, психоделическое творчество или драки с полицейским спецназом - испытанию на прочность подвергаются не только плоть, но также личность и интеллект - то есть то, жертвовать чем не спешат даже буддисты, несмотря на свои утверждающие обратное декларации. Если вы встречаете какого-нибудь человека, и говорите о нем: умный , приятный нормальный, то для того, чтобы он и через десять лет удостоился этих характеристик, нужно чтобы в течении этого времени он соблюдал большое число ограничений. Он не должен слишком долгое время заниматься управлением или удаляться во власть и политику, он не должен наоборот, слишком много лет сидеть без работы, в бедности и нищете, он не должен слишком много лет сидеть в тюрьме, он не должен слишком много лет быть неженатым, нельзя зацикливаться на одной неудаче, на достижение "правды", или на идее мести кому-то. В общем, если разобраться, то для сохранения вменяемости и ума требуется очень определенный, достигаемый тонкой настройкой и поэтому не всегда достижимый режим существования. Не то страшно, что наркоман скоро умрет, а то, что уже за несколько лет до смерти он начинает терять умственные способности. Но если бы радикалам удалось найти формулу альтернативного образа жизни, способную преодолеть данную опасность, то по указанному революционерами пути рванулось бы все человечество.
Список литературы
Константин Фрумкин. Пламенные революционеры ХХI века