Права подозреваемых и заключенных (стр. 11 из 20)

Кроме того, 15 человек (0,125% от общего количества осужденных в 2000 г.) было оправдано судами первой инстанции. Ими же 90 дел (количество граждан не называется) прекращены с отказом в возбуждении уголовного дела. Добавим этих людей к общему списку пострадавших, так как в отношении всех их избиралась мера пресечения - заключение под стражу. Добавим к ним еще 20 человек, в отношении которых были отменены приговоры с прекращением производства по делу кассационным судом, в том числе по реабилитирующим основаниям - 8 человек.

Критиковать милицию становится модным (особенно в свете личных указаний Президента о приоритетности защиты прав граждан), в том же, что касается удовлетворительной оценки надзорной работы прокуратуры, Александр Николаевич Кондалов явно непоследователен. С одной стороны, прокурор области признает, что "сотрудники милиции… избивают подозреваемых", с другой стороны, как нам известно, ни один сотрудник правоохранительных органов не был приговорен к лишению свободы по ст.302 Уголовного кодекса РФ ("Принуждение подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля к даче показаний… путем применения угроз, шантажа… насилия, издевательств или пытки").

Примеры методов ведения дознания и следствия удручают еще больше, чем нежелание прокуратуры признать очевидное.

"Здесь правду говорить легко и приятно". Это надпись в кабинете Мотовилихинского ОВД г. Перми, где, прижимаясь друг к другу, теснятся столы и оперативные работники. Другой бы улыбнулся, приняв высказывание за шутку, люди же пытливые примут скорей за зловещий знак, предупреждение. А ну как твоя правда не будет совместима с отчетностью о раскрываемости преступлений, тогда, конечно, легко и приятно не будет.

Как и готовому много вынести господину Веберу: "Когда мне в шею тыкали (оперативники - ред.) электрошокером, пока мне надевали на голову противогаз и пускали в него "черемуху" - я терпел. Но когда привели на допрос мою беременную жену и сказали, что вспорют ей живот - я сломался и начал себя оговаривать".

Газетное разоблачение скорее эмоционально, чем убедительно. Но ничего невероятного в этой истории нет, там, где нет реального контроля за методами добывания самообличений, возможны самые варварские, изощренные пытки. Напомним, что Конституция РФ устанавливает право гражданина не свидетельствовать против себя и близких родственников.

Когда же гражданин Х. настаивает на этом праве, и нет у сотрудников Кизеловского уголовного розыска иных способов уличить его в разбойном нападении, а, главное, нет рядом Конституции, гражданина могут под надуманным предлогом подвергнуть административному аресту, вывести на пустырь и в сумерках там с ним разобраться (избивая около двух часов до полной обездвиженности "объекта"). На следующий день "работа" была продолжена. Но несколько нерасчетливо, пытаясь заставить подписать написанную за Х. явку с повинной, административно арестованный "…не выдержав психического и физического воздействия, …причинил себе ножницами проникающее ранение в область живота". Цитату мы взяли из жалобы на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела гр. Х. в Кизеловский городской суд. В жалобе обращается внимание, с одной стороны, на неисследованность целого ряда фактов, а, с другой стороны, на ряд несуразностей, которые можно было бы назвать легкомыслием, если бы не серьезность дела и организации, проводившей его проверку.

В ходе переписки Пермского регионального правозащитного центра с прокуратурой по делу Х. выявилась одна любопытная деталь. Исполняющий обязанности прокурора г. Кизела, объясняя причину того, что заявление об избиении сотрудниками ОВД было передано на проверку в тот же Кизеловский ОВД, сослался на решение совместной коллегии областной прокуратуры и областного УВД. В этом решении, в частности, говорилось: "По фактам совершения работниками ОВД преступлений по службе, решения в порядке ст.109 УПК РСФСР принимать только после проведения в полном объеме доследственной проверки. В целях обеспечения полноты прокурорам поручать, а начальникам горрайорганов внутренних дел в обязательном порядке проводить служебное расследование, результаты которого предоставлять в органы прокуратуры для приобщения к материалам доследственной проверки".

Решение, на наш взгляд, противоречит пункту 5 статьи 10 Закона РФ "О прокуратуре РФ" запрещающей пересылать жалобы в орган или должностному лицу, действия которого обжалуются.

Необоснованное помещение в вытрезвители и спецучереждения для "бомжей"

Процедура вытрезвления людей связана скорей и чаще с предоставлением услуг, нежели с пресечением правонарушений. Было бы целесообразно учитывать это и исключить попадание просто нетрезвых людей в медвытрезвители органов внутренних дел и, соответственно, пресечь поток жалоб в прокуратуру на необоснованность, произвол, избиения и пропажу ценностей, и поток жалоб на прокуратуру, направляемых в ПРПЦ.

Несколько свидетельств из этого потока.

Газета "Березниковский рабочий" сообщает о двух пенсионерах, которые, по собственному утверждению, "немного выпили". Затем их задержали, избили, поместили в вытрезвитель. На утро обнаружили пропажу части вещей. Обратились в прокуратуру. Прокуратура отреагировала следующим образом: задержание было обоснованным, факты избиений "подтверждений не нашли". При этом, как явствует из ответов прокуратуры, проверку прокуратура проводила методом опроса милиционеров, а также - сокамерников "жалобщиков", причем находящихся под следствием, что может вызвать сомнение в объективности их показаний. Других свидетелей, на которых указывали потерпевшие или их родственники, в ходе проверки не опрашивали.

Способы установления истины "кочуют" из дела в дело, словно писаны одним человеком и с таким же постоянством порождают сомнения во "всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела" (ст. 20 УПК РСФСР), а в итоге и в "беспристрастности" изложенных в постановлении выводов.

Гражданина Б., который находился рядом с домом, в состоянии легкого опьянения, "неожиданно схватили и грубо затолкнули в грузовой фургон милицейской автомашины". Он пытался объяснить, что является инвалидом, поэтому нарушена координация движений. Известно, что человек, пытающийся объяснить нечто работникам вытрезвителя, уж точно пьян и не совсем человек. Поэтому Б. без церемоний бросили на пол, коленями уперлись в спину, схватили сзади за волосы и начали бить головой об пол, пока он не потерял сознание. На утро, под угрозой насилия, очень внятно продемонстрированного накануне, Б. расписался в протоколе о своем антиобщественном поведении. В прокуратуре, куда он обратился некоторое время спустя, в удовлетворении жалобы отказали за отсутствием в действиях сотрудников милиции состава преступления. В мотивировочной части постановления об отказе в возбуждении уголовного дела приводятся объяснения милиционеров ППСМ, милиционера вытрезвителя, фельдшера медвытрезвителя УВД Свердловского района, сотрудников и дежурного инспектора медвытрезвителя лейтенанта милиции М. Последний при этом проявляет редкое остроумие: "…учитывая отсутствие рапортов о применении физической силы либо спецсредств, таковые не применялись". Большей частью, указанные сотрудники милиции ссылаются на запамятование. Граждане, помещавшиеся на вытрезвление одновременно с гражданином Б., по повесткам в прокуратуру района, увы, не явились. Видимо, нет такой силы, которая могла бы подвигнуть их дать правдивые показания. Работник прокуратуры тщательно сопоставляет: в 16 часов Б. был задержан, поэтому в 19 часов в указанном месте находиться не мог. Блестящий довод (стало быть милиционеры могут забыть, а инвалиду, не отрицающему легкого опьянения, в этом может быть отказано). Далее, в подтверждение беспробудного пьянства заявителя, цитируется протокол об административном задержании (но ведь Б. специально делает акцент на том, что "подписал под давлением"; но что значат слова Б. против слов когорты доблестных ревнителей нравственности и благопристойного поведения), опять - факт нахождения Б. в СПМ не подтверждается, так как нет записи (!), и в конце "следует также отметить, жалобу Б. подает только спустя месяц по прошествии задержания (!)". Следователь щепетильно анализирует доступные ему документы, но все указывает на то, что этого недостаточно для выводов, к которым он пришел.

Гражданин К. только в начале пути, однако случившееся с ним поднимает другую проблему - кадровой чистоплотности. Тот, кто жесток к оступившимся (часто это не так, поскольку страдают и невиновные граждане), поступает так не только от служебного усердия и дикости характера. Выясняется, что от преступного применения силы до стяжательства один шаг.

11 ноября 2000 г., был задержан гражданин К. - инвалид II группы (перенес операцию на голове). Еще до помещения в вытрезвитель был избит. В вытрезвителе стал жаловаться на головные боли, просил оказать медицинскую помощь. Вошедшие в камеру два милиционера сбили его с ног, выволокли из камеры, стали пинать ногами и бить руками по всем частям тела, скрутили руки и с целью унижения засунули головой в унитаз. Видимо, посчитав, что достаточно, К. буквально выпнули из медвытрезвителя, но без часов, пятисот рублей и норковой шапки.

Дело Б. тоже о садизме, корысти, но в их крайних проявлениях. Было бы упрощением сводить произошедшее к сговору двух сотрудников. Можно обоснованно предположить наличие прочной корпоративной связи: горизонтальной - работников одного подразделения, вертикальной - на уровне взаимоотношений звеньев правоохранительной системы. При таких условиях преданность системе, как правило, обеспечивается возможностью карать и миловать, основанной на традиции самодостаточности силового ведомства в отсутствии контроля самого общества. Отклонения от нормы Закона, широко применяющиеся в корпоративной среде, могут становиться доминирующим стереотипом. Поэтому, никакой формальный учет, никакие свидетельские показания связанных порукой коллег не уберегут граждан от применения к ним силы и поборов.