Смекни!
smekni.com

Дискуссия о языке наблюдения (стр. 1 из 2)

Блинов А.К.

Исходной точкой исследований венцев был "Трактат", согласно одному из фундаментальных тезисов которого утверждение истинно, если факт или состояние дел, выраженные этим утверждением, существуют; иначе утверждение ложно. Обсуждение утверждений наблюдения привело к пересмотру этого тезиса.

Согласно распространенным в то время интерпретациям "Трактата", составляющие мир факты состоят из некоторых родов элементарных фактов, далее не сводимых к другим. Они названы атомарными фактами, а те, которые составлены из них — молекулярными фактами. (Следует заметить, что сам Витгенштейн не говорит об атомарных и молекулярных фактах — это скорее расселовская интерпретация; Витгенштейн просто говорит о "фактах" и "положениях дел", и при этом остается под вопросом, каждому ли предложению должен соответствовать отдельный факт — в частности, соответствуют ли логически сложным предложениям особые, логически сложные факты, или же они сводимы к простым фактам, соответствующим конституентам таких предложений?) В соответствии с этими двумя родами фактов приняты два рода утверждений: атомарные утверждения, чтобы выразить атомарные факты, и молекулярные утверждения, чтобы выразить молекулярные. Логическая форма, в которой молекулярное утверждение состоит из атомарных, отражает формальную структуру фактов и, следовательно, так же, как существование молекулярного факта определено существованием его атомарных элементов, истина или ложность молекулярного утверждения определена соответствующими свойствами атомарных утверждений, т.е. каждое утверждение является функцией истины атомарных утверждений.

Возражение Нейрата основано в первую очередь на том же очевидном требовании, что отношение корреспонденции необъяснимо (не существует теории самого этого отношения: единственное, что могут сделать корреспондентисты — это объявить корреспонденцию отношением sui generis , но в таком случае они признают, что это отношение неверифицируемо — по крайней мере, неприменимо к теории значения). Если я утверждаю, что снег бел, а мой оппонент — что снег зелен, то у нас не будет никаких способов выяснить, чье утверждение истинно, обращаясь лишь к самому снегу, причем что бы мы с ним ни делали. Нам придется для проверки обратиться к другим (нашим собственным и сделанным другими людьми) утверждениям, содержащим термины "белый" и "зеленый".

Согласно Нейрату, наука — система однородных утверждений, где каждое утверждение может быть соединено или сравнено с каждым другим утверждением — например, чтобы вывести заключения из сочетания утверждений или проверить, совместимы ли они друг с другом или нет.

Речь о науке всегда идет как о системе утверждений. Утверждения сравниваются с утверждениями, а не с 'опытом', 'миром', или чем-либо еще. Все эти бессмысленные дублирования принадлежат более или менее рафинированной метафизике и, по этой причине, должны быть отклонены. Каждое новое утверждение сравнивается со всей совокупностью существующих утверждений, предварительно скоординированных. Сказать, что утверждение является правильным, поэтому означает, что оно может быть включено в эту совокупность.[9]

Утверждения никогда не сравниваются с "действительностью", с "фактами", поскольку никто из тех, кто поддерживает идею соответствия языковых выражений действительности, не способен дать точную теорию того, как искомое сравнение утверждений с фактами может быть произведено, и того, как мы можем устанавливать структуру фактов. Поэтому идея корреспонденции — лишь результат метафизики удвоения, а все связанные с ней проблемы — просто псевдопроблемы. Нейрат описал фундаменталистскую позицию как "связанную с верой в непосредственный опыт, принятой в традиционной академической философии", и отметил, что "методологический солипсизм" (термин Карнапа для представлений в духе Шлика) "не стал более пригодным к употреблению из-за добавления слова "методологический""[10] .

В соответствии с этим Карнап развил когерентную теорию, основная идея которой состояла в следующем: можно удалить из теории Витгенштейна отношение к "фактам" и характеризовать некоторый класс утверждений как истинные атомарные предложения — что позволяет поддержать важные идеи Витгенштейна о предложениях и их связях без дальнейшей зависимости от фатальной конфронтации предложений и фактов и, главное, от связанных с этим затруднительных последствий. Искомый класс пропозиций был представлен классом тех самых утверждений, самообоснование которых оказалось в центре внимания Шлика — утверждений, которые выражают результат чистого непосредственного опыта без какого бы то ни было теоретического дополнения. Они были названы протокольными предложениями, и, как изначально считалось, не нуждались ни в каком дальнейшем доказательстве и/или обосновании.

Замена понятия атомарных предложений понятием протокольных предложений стала, по мнению Гемпеля, первым шагом в отказе логического позитивизма от теории истины "Трактата"; вторым же стало изменение представления о формальной структуре системы научных утверждений[11] .

Согласно "Трактату", пропозиция, которая не может в конечном счете быть проверена, не имеет никакого значения; другими словами, утверждение имеет значение тогда и только тогда, когда оно — функция истинности атомарных пропозиций. Так называемые законы природы не могут быть полностью проверены, поэтому они не представляют вообще никакие утверждения, но всего лишь служат инструкциями, как делать значимые утверждения. Но Карнап принял во внимание, что в науке эмпирические законы сформулированы на том же самом языке, что и другие утверждения, и что они объединяются с сингулярными утверждениями, чтобы получить предсказания. Поэтому он заключил, что критерий Витгенштейна для значимых утверждений был слишком узким и должен быть заменен н a более широкий. Он характеризует эмпирические законы как общие импликативные утверждения; которые отличаются своей формой от так называемых сингулярных утверждений, типа "Здесь теперь температура 20 градусов". Общее утверждение проверяется исследованием его сингулярных следствий; но поскольку каждое общее утверждение определяет бесконечный класс сингулярных следствий, постольку оно не может быть окончательно и полностью проверено, но только более или менее поддержано ими: общее утверждение — не функция истины сингулярных утверждений, но имеет относительно них характер гипотезы. Иными словами, общий закон не может быть формально выведен из конечного множества сингулярных утверждений. Каждое конечное множество утверждений допускает бесконечный ряд гипотез, каждая из которых подразумевает все упомянутые сингулярные утверждения. Поэтому установление системы науки конвенционально: мы должны выбрать между большим количеством гипотез, которые являются логически одинаково возможными, и мы обычно выбираем ту, который отличается формальной простотой, как часто подчеркивали Пуанкаре и Дюгем. При этом сингулярные утверждения сами имеют характер гипотез относительно протокольных утверждений, а следовательно, даже те сингулярные утверждения, которые мы принимаем и которые мы расцениваем как истинные, зависят от того, которую из формально возможных систем мы выбираем.

Отсюда следует отвержение еще одного фундаментального принципа " T рактата" — принципа композициональности: больше не представляется возможным определить истину или ложность каждого утверждения в терминах истины или ложности некоторых базовых утверждений, будь то атомарные утверждения или протокольные утверждения, или другие роды сингулярных утверждений, поскольку даже обычные сингулярные утверждения являются гипотезами относительно базовых утверждений. Гипотеза, с такой точки зрения, не может быть полностью и окончательно проверена конечным рядом сингулярных утверждений; гипотеза не является функцией истины сингулярных утверждений, а следовательно, сингулярное утверждение, которое не является базовым, не является функцией истины базовых утверждений.

Итак, анализ формальной структуры систем утверждений привел логических позитивистов к существенному измению понятия истины — к такому, согласно которому в науке утверждение принято как истинное, если оно достаточно поддержано протокольными утверждениями. И это характеризует существенную черту, которую когерентная теория Карнапа—Нейрата все еще имела общей с "Трактатом": принцип редукции проверки каждого утверждения к некоторому роду сравнения между рассматриваемым утверждением и некоторым классом основных пропозиций, которые воспринимаются как окончательные и не допускающие никакого сомнения. По мнению Гемпеля, третья стадия когерентистской эволюции позитивизма может быть охарактеризована как устранение из теории истины даже этого принципа.

Если протокол некоторого наблюдателя содержит два утверждения, которые противоречат друг другу, то устраняется по крайней мере одно из них. Поэтому протокольные утверждения не могут восприниматься как образующие неизменное основание целой системы научных утверждений, хотя мы действительно часто возвращаемся именно к протокольным утверждениям для проверки пропозиции. С такой точки зрения, нет абсолютно первых утверждений для установления науки; для каждого утверждения эмпирического характера, даже для протокольных утверждений, может требоваться дальнейшее обоснование (например, протокольные утверждения некоторого наблюдателя могут быть обоснованы утверждениями, содержащимися в сообщении психолога, исследующего надежность наблюдателя перед тем или в то время, как он делает свои наблюдения, или другими утверждениями, относящимися к условиям наблюдения). Поэтому к любому эмпирическому утверждению может быть применена цепь проверочных шагов, в которой нет абсолютно последнего звена. Когда прервать процесс испытания — зависит от нашего решения, но в принципе этот процесс может продолжаться сколько угодно. Нейрат сравнивает науку с судном, которое бесконечно перестраивается в открытом море, и которое никогда не может быть помещено в сухой док и разом переделано от киля до мачты.