Федотова Л.Н.
Программа исследования как жанр
Первоначально социологическое исследование существует как замысел исследователя. И если мы здесь проведем аналогию со словами Рене Клера, который в свое время воскликнул: «Фильм готов! Осталось только снять его!», то это не будет большой натяжкой. Именно на этапе замысла, который формально выливается у социолога в своеобразный документ, называемый программой исследования, автор представляет совершенно отчетливо все остальные этапы.
По В.А. Ядову, программа - это изложение основных задач, методологических предпосылок и гипотез исследования с указанием правил процедуры и логической последовательности операций по проверке гипотез [1].
Хотя на этих страницах исполнитель исследования чаще упоминается в единственном числе, делается это ради простоты изложения. На самом деле технология добычи социологического знания требует довольно разнообразных профессиональных умений большого числа исполнителей. Еще и поэтому исследование на этапе своего замысла должно иметь организационный план своего осуществления, представление о финансовых затратах, о профессиональных ресурсах, о сроках исследования, о форме демонстрации (выдачи) результатов заказчику и т.п.
Прежде всего в программе формулируется социальная проблема, к изучению которой приступает исследователь. Это может быть новое социальное явление, распространенность и характеристики которого неизвестны обществу и поэтому являются самодостаточной задачей для социолога; это может быть и уже известное явление, но оставшеся до поры до времени вне поля зрения социологов - ситуация, при общей неразвитости социологических исследований в нашем обществе, довольно частая; это может быть и уже изученное социологами явление, но нуждающееся в повторном исследовании в связи с явными изменениями обстановки в стране и т.п.
В свое время американские исследователи считали вполне заслуживающим внимание социолога-исследователя текстов такие задачи:
Какие изменения претерпели в СССР первомайские пропагандистские призывы за время существования советской власти?
Как отражается склад характера писателя на том, что он пишет?
Каковы важнейшие тенденции в использовании научной литературы химиками и физиками за последнее время?
Как человеческие ценности, отображенные в американских пьесах, отличаются от ценностей, фигурирующих в немецких пьесах того же периода? Как моральные принципы, содержащиеся в американской бойскаутской литературе, отличаются от тех понятий о морали, которые мы встречаем в литературе «гитлерюгенда» (или в повести Гайдара «Тимур и его команда» - добавим мы: Л.Ф.)?
Как можно проверить коммуникацию, заподозренную в том, что она преследует подрывные цели, как достоверно выяснить, имеет ли она пропагандистское содержание или нет?
Какое сравнение можно провести между газетами и радиостанциями в отношении освещения ими сенсационных убийств?
Что делает ту или иную статью или произведение писателя «читабельными»?
Каковы сходные и отличительные черты политических символов, которые предлагаются вниманию людей в отдельных государствах?
Что происходит с хорошей книгой, когда на ее основании делается кинокартина? [2]
Приведем примеры таких вопросов, «привязанных» к нашим сегодняшним реалиям: каково содержание рекламы продуктов отечественного производителя? Чем эта реклама отличается от импортной? К каким ценностям личности она апеллирует, не является ли она дисфункциональной, не следует ли изменить ее характер? Таким вопросам несть числа.
В любом случае исследователь так составляет программу, чтобы в результате ответить на поставленный вопрос. Прежде всего, он должен отразить степень изученности проблемы до него. Эта стадия является началом любого исследования. Таким образом, анализ предшествующей литературы, содержащей попытки коснуться аналогичной проблематики, становятся не просто данью профессиональной этике, - хотя и это важно, - но и демонстрирует фундаментальность подготовки исследователя. Помимо этого данный этап имеет сугубо прагматическую ценность. Исследователь получает возможность поставить перед собой ранее нерешенные задачи, получить возможность для сопоставления своих результатов с ранее полученными и т.п.. Только так, в результате преемственности научного знания, его углубления общество получает знание о самом себе, что составляет главную ценность социологии.
Но - любой заданный исследователем самому себе вопрос, это лишь поверхностный слой проблемы. Действительно, каково тематическое распределение материалов в газете - это еще не проблема, это лишь материал для решения проблемы, а каким ему быть? Это распределение должно быть для молодежной газеты одним, другим для издания, считающегося в общественном мнении качественным, третьим для городского радио и т.д.
Теоретик может написать книгу о том, каким должно быть это распределение для всех этих каналов, ссылаясь на то, что все они потребляются одной аудиторией, или наоборот, потому что они потребляются разной аудиторией, поскольку все они вместе образуют иерархию каналов и потому каждый должен «обслуживать» свой участок, что они должны при этом учитывать иерархию тематических интересов аудитории...
Но при всем этом нужно знать реальное распределение материалов по темам, чтобы это было информацией к действию: к изменению, к переструктурированию тем, к усекновению одних и появлению других. Сейчас даже не важно, кто будет осуществлять это изменение: сам ли коммуникатор, или ему укажет на необходимость этого издатель, или это останется «гласом вопиющего» исследователя. Только так замкнется, так сказать, технологический цикл социологического исследования.
Каково распределение в газете «Истинный американец» (см. раздел 2) суждений о Гитлере и проч. - это не проблема; это лишь материал для решения проблемы: а каким ему быть в газете, издаваемой в стране, находящейся в состоянии войны с Гитлером? Симптоматично, что это исследование было буквальной информацией к действию - для суда, который обвинил газету в профашистской ориентации. Исследование, скажем тут мы, было, как никакое другое, «действенным».
Каков набор «моделей поведения» для домохозяек в американских «мыльных операх» - это не проблема; вопрос в том, каким ему быть, если исходить из более гуманистических теорий и концепций личности, чем рожденных в лоне общества потребления?
Хотелось бы предостеречь от узкого понимания роли контент-аналитика, как умещающейся только в рамках поставщика этой самой «добротной» информации для принятия решения. Именно степень «добротности» этой информации зависит от понимания аналитиком всего цикла исследования.
Я бы даже высказала одну кажущуюся парадоксальной мысль - неважно, присутствует ли весь этот цикл, прописывается ли он автром в отчете - а чем иным являются, например, книги, по которым мы знакомимся с историей контента, как не отчетом авторов о проделанном исследовании? Важно, чтобы он - этот цикл - осознавался в начале исследования и особенно - если это исследование осуществляется начинающим исследователем. Тут нелишне напомнить, что социологическое исследование - это всегда «точка зрения»: в данном случае на выбор определенных характеристик текста (по степени важности?), на интерпретацию «что такое хорошо» и «что такое плохо», на выбор определенных выводов для практических рекомендаций (по степени настоятельности?). Вспомним здесь и фигуру заказчика исследования. Из истории архитектуры известно, что там многое зависит не только от гениальности мастера, но и от гениальности заказчика.
Золотое правило, действующее во всех исследованиях средств массовой коммуникации, говорящее, что необходимо ясно осознавать, в чем состоит проблема, прежде чем исследовать ее, справедливо и для метода анализа содержания. Этот метод подразумевает большую кропотливую работу для того, чтобы решить проблему, Но не менее большая работа нужна, чтобы нащупать эту проблему.
В практике исследований текстов методом анализа содержания некоторым аналогом проблемы в конкретном исследовании выступает категория анализа. Это емкое, но вместе с тем лаконичное выражение проблемы. Категория анализа не является рабочей, непосредственно данной нам в тексте; эта характеристика скорее принадлежит всей совокупности текстов. Так, в нашем иллюстративном материале мы разбирали понятие «расовой дискриминации». Мы показали на примерах, что реальность дает нам самые разнообразные проявления расовой дискриминации, причем на этих проявлениях не всегда есть этикетка с надписью «расовая дискриминация». Авторы этого конкретного исследования работали с категорией анализа «квалификация героев рассказов разной расовой принадлежности» и пришли к выводу, что в текстах имела место расовая дискриминация. То есть - наблюдая свокупность текстов под углом зрения «квалификация героев разной расовой принадлежности» автор выходит на проблему «расовой дискриминации».
Или возьмем случай, когда в качестве категории анализа выступает «оперативность». Для ряда источников информации, подытожив результаты, мы бы вышли на проблему недостаточной оперативности его материалов. Этот пример как нельзя лучше показывает, что, введя только понятие «категория анализа», мы остаемся на очень высоком уровне абстракции. В самом деле - оперативность бывает разная. Какая? Материалы могут быть с «сегодня» и с «не-егодня» случившимся поводом. Можно предложить другой вариант дробности: так, в анализе содержания местных газет, радио и телевидения как источников информации, осуществленных в рамках проекта «Общественное мнение» [3], использовались следующие градации оперативности:
Сообщение о событии дается в день совершения последнего
Сообщение о событии дается на следующий день после совершения последнего