Давыдова Надежда Марковна - старший научный сотрудник Российского независимого института социальных и национальных проблем (РНИС и НП).
Гендерный аспект социологического знания о современном обществе находится в центре академических дискуссий, ведущихся во всем мире. По сути, ни одна социально-кономическая проблема не может быть отражена адекватно вне этого угла зрения. В ряду наиболее важных и интересных аспектов такого рода работ, и особенно исследований социально-экономического положения населения, находится проблематика распределения власти (ответственности) внутри домохозяйств и различного вклада мужчин и женщин в ресурсы семьи, контроль над ними и принятие решений, определяющих в конечном счете выбор эффективной стратегии выживания для всего домохозяйства в целом 1 . Популярность этой проблематики (особенно на Западе) обусловлена не столько определенными достижениями феминистского движения, сколько практической задачей социальной политики (в частности, необходимостью совершенствовать существующую систему социальной поддержки семьи).
Проблема главенства в семье (на более обыденном уровне не только содержания семьи, но и «ведения дома») рассматривается учеными с точки зрения как управления, так и власти [I]. Человек, который ответствен за расходование денег, не всегда тот, кто вносит наибольший вклад в семейный бюджет, и более того - не тот же самый, кто принимает решения, на что деньги должны быть потрачены с точки зрения стратегии развития домохозяйства. От эффективности распределения этих функций зачастую зависит уровень жизни семьи в целом. Стратегический контроль в данном случае более связан с властью в семье, в то время как повседневные обязательства по расходованию средств и обеспечению семьи самым необходимым на данный момент - скорее, обязанность. В последнем случае это иногда просто означает дополнительную нагрузку, перекладываемую на плечи женщины, а не ее реальное участие в управлении домохозяйством и контроле за основными его перспективами.
Безусловно, существующие объективные социокультурные различия и традиции накладывают свой отпечаток на распределение ролей и ответственности в семье в зависимости от типа сообщества (будь то государство, этнос или регион). Тем не менее есть и какие-то общие тенденции, хотя в России это требует дополнительных специальных исследований. Попытка взглянуть на данную проблему была предпринята в рамках первого этапа лонгитюдного совместного российско-британского проекта «Бедность и социальная эксклюзия 2 в России: региональные, этнонациональные и социокультурные аспекты», который осуществляется с марта 1999 года 3 . Исследование проводилось на микроуровне и основывалось на качественном интервьюировании представителей 104 домохозяйств из трех российских городов - Москвы, Воронежа и Владикавказа. Среди участников опросов 60% составили женщины и 40% - мужчины.
Основная задача проекта - получить более точное представление о сущности бедности применительно к разным региональным, этническим и социокультурным сообществам, а также проанализировать проблему воспроизводства бедности в этих сообществах. Не менее важный аспект - прояснение характера взаимосвязи структуры семьи с уровнем ее материальной обеспеченности. В ходе исследования определялись рисковые социально-демографические позиции с точки зрения попадания в бедность, а также анализировалась роль отдельных членов домохозяйства в принятии решений и выборе стратегий выживания, способных предотвратить (приостановить) нарастающую депривацию семьи в случае ухудшения ее социально-экономического положения.
Решая поставленные задачи, исследовательская группа при формировании выборки стремилась включать в опрос разные типы семей, чтобы получить максимально целостную картину ситуаций в российских домохозяйствах. Под типами семей в данном случае подразумевается структура домохозяйства - его размер, поколенческий срез, семейное положение его членов, наличие в семье детей, а также другие социально-демографические характеристики - многодетность, воспитание детей одним из родителей в неполной семье, наличие в семье представителей социально слабых групп (пенсионеров, инвалидов, безработных и т. д.).
В соответствии с целями исследования мы акцентировали внимание на нуждающихся домохозяйствах, среди которых были возглавляемые и/или управляемые как женщиной («женские»), так и мужчиной («мужские»). При этом мы отдаем себе отчет, что затронутая проблема актуальна для семей с любым уровнем достатка, а также учитываем особенности задач и выборки нашего исследования, не позволяющие распространять его результаты до размеров всей генеральной совокупности российских семей. Тем не менее полученные в ходе опросов данные свидетельствуют, что даже на микроуровне прослеживаются определенные тенденции, указывающие на различия опыта бедности и выживания, который мужчиной и женщиной (в зависимости от различных житейских ситуаций и типов семей) переживается поразному.
Результаты многих исследований последних лет свидетельствуют о том, что груз последствий российских реформ большей тяжестью обрушился на плечи женщин. Это и доминирование женской безработицы, и ограничение доступа женщин к основным институтам интеграции (хорошей работе, качественному образованию, управлению, власти), и увеличение семейной нагрузки, когда ответственность за воспитание подрастающего поколения целиком ложится на женщину в условиях массового снижения жизненного уровня многих российских семей, и т. д. В столь сложных условиях российские женщины проявляют настоящее мужество и пытаются максимально задействовать все свои адаптивные способности, стараясь защитить семью от существенного падения жизненных стандартов.
Социально-демографический тип домохозяйств. В основном обследованные семьи имели в своем составе несовершеннолетних детей (только в каждом четвертом домохозяйстве их не было). Наблюдаемые региональные расхождения оказались незначительными, поскольку доля семей с детьми везде заметно превышала долю семей без детей. В целом по массиву каждая третья семья, имеющая детей, оказалась неполной (детей чаще воспитывала женщина, но в отдельных случаях выборка включала и отцов-одиночек) и практически каждая пятая - многодетной. Помимо перечисленных выше типов в выборку входили также одиночки, супружеские пары без детей, семьи с выросшими детьми и т. п.
Уровень жизни домохозяйств. В рамках исследовательской задачи нами был произведен подсчет индикаторов многомерной депривации (лишений), обнаруженных в том или ином домохозяйстве. При этом глубина испытываемых лишений замерялась на основании того, насколько явно сами респонденты связывали тот или иной признак с реальной бедностью. При этом учитывалась не только материальная, но и социальная сторона депривации. В анализе проблематики бедности мы пытались идти от депривации к доходу (материальному индикатору), а не наоборот, поскольку данных лишь о декларируемом душевом доходе явно мало, чтобы понять, какими ресурсами в действительности обладает семья. Нам было важно вычленить ту точку в перераспределении ресурсов, ниже которой семья не может себе позволить вести привычный образ жизни и ее депривация лавинообразно нарастает.
Все обследованные домохозяйства в соответствии с выявленным индексом депривации условно могут быть отнесены либо к действительно бедным (свыше 12 индикаторов лишений из 24), либо к малообеспеченным (менее 12). Оговоримся, что и в том, и в другом случае речь, безусловно, идет о нуждающихся семьях, просто глубину их бедности можно трактовать широко или узко. Например, крайняя бедность характеризовалась тем, что ресурсов семьи не хватало на питание, обновление одежды, включая детскую, приходилось экономить на предметах гигиены, лечении, иногда в домохозяйстве отсутствовали элементарные предметы повседневного быта - телевизор, холодильник, самая простая мебель, а из-за нехватки денег даже прием гостей становился, по сути, невозможным. В то же время у малообеспеченных семей не хватало средств на отдых и дополнительное обучение детей, на подарки для членов семьи и родственников, на любимые в семье деликатесы, они также вынуждены были существенно ограничивать свои социальные потребности - отдых, досуг, пользование платными услугами - и отказывать себе в покупке печатной продукции и дорогой бытовой техники.
Главы домохозяйств. Большинство опрошенных нами респондентов (90%) обозначили человека, возглавляющего их семью. В половине случаев респондент сам являлся главой домохозяйства (здесь преобладали женщины), но 20% респондентов считали главой семьи супруга (мужчину) или одного из родителей (независимо от пола). Только каждое десятое домохозяйство затруднялось определить главу семьи, руководствуясь, по всей видимости, критерием равноправия.
В целом следует заметить, что при определении главы семьи люди могут руководствоваться по меньшей мере тремя подходами: патриархальным, когда главой считается старший член семьи (как правило, мужчина); экономическим, когда главой семьи является ее основной кормилец и/или распорядитель семейного бюджета;
равноправным, когда семья четко не персонифицирует главу. Социокультурные традиции различных сообществ на практике могут как объединять, так и разводить эти критерии. Так, по нашим данным, во Владикавказе в силу большей значимости патриархальной традиции (как для осетин, так и для русских в Осетии) респонденты реже выступали в качестве глав семей, поскольку опрошенные женщины преимущественно выделяли в качестве главы мужчину (мужа или отца). Иногда глава семьи, выделяемый по этому принципу, на практике не был ни добытчиком, ни распорядителем бюджета, а всего лишь являл собой некий символ.
Достаточно часто респонденты руководствовались экономическим подходом при выделении главы домохозяйства, когда семью с равной долей вероятности могли возглавлять как мужчина, так и женщина. Более того, мужчины в российской семье лишь незначительно доминировали над женщинами: по результатам исследования 54 семьи возглавлялись мужчиной и 41 - женщиной. При этом кормильцами семьи (вносящими основной вклад в семейный бюджет) с равной долей вероятности становились как мужчины, так и женщины. Однако в целом по массиву основным добытчиком глава семьи являлся только в 60% случаев. Что же касается принятия решений по планированию семейного бюджета, то здесь права (а чаще дополнительные обязанности) в подавляющем большинстве случаев перекладывались на плечи женщин, даже если при этом ее главенство в семье не признавалось. Только треть мужчин - глав семей принимали участие в планировании семейного бюджета и реальном принятии решений о том, на что потратить деньги. Таким образом, мы видим, что глава домохозяйства это далеко не всегда человек, вносящий основной вклад в семейный бюджет или контролирующий основные семейные расходы, по крайней мере не всегда один и тот же человек.