В отличие от архаичной неоклассической позиции отечественной философии, объявляющей познание главнейшей или даже единственной функцией сознания, в нашем случае ему определено по-настоящему заслуженное место. Совершенствование гаджетов и технологий, экономия усилий, достижение комфорта и избегание издержек также требуют от сознания развития и совершенствования соответствующих все более изощренных частных моделей человека, его поведения и окружающей реальности, разработки необходимых для каждой из этих сфер своих специальных материально-технических средств и технологий. В конечном итоге сознанию приходится еще и согласовывать эти разнородные модели друг с другом, и в разных ситуациях соотношение их веса или присутствия в итоговом комплексном решении может оказаться разным. В зависимости от конкретного случая отдельные мотивы могут стать доминирующими, а другими человеку приходится в той или иной степени поступаться. В этом отчасти и состоит секрет гибкости вырабатываемой в итоге общей модели успешного действия.
Итак, сознание озабочено созиданием и совершенствованием целого комплекса моделей разного уровня. Причем эти модели не противоречат друг другу, поскольку сознание, как активный трансцендентальный субъект, обеспечивает системную целостность своего мира. В отличие от подчиненного участия в жизни психики и физиологии, сознание является полновластной хозяйкой содержания своего собственного мира и стремится поддерживать в нем надлежащий порядок.
Познание – как модельное реконструирование реальности
Устоявшиеся наиболее достоверные, зарекомендовавшие себя на практике в качестве надежных модели принято трактовать как знание. Здесь мы понимаем знание в широком контексте, не только как удачные модели природной реальности, но и как удобные и полезные конструкты, используемые человеком во всех отмеченных выше сферах приложения усилий сознания. Это и ноу-хау при производстве разнообразных товаров и услуг, и схемы и устройства энергосбережения, эргономики, безопасности, и система здравоохранения. Речь, таким образом, идет обо всех важных и полезных для человека сферах. Принципы актуальности и полезности неизбежно становятся в таких условиях главными критериями отбора удачных моделей. Другими словами, актуальность и полезность, выявляемые посредством практики, являют собой настоящий критерий истины.
Понимание этого важного обстоятельства было характерно для С.Л. Рубинштейна: "Взаимодействие индивида с миром, его жизнь,...практика - ...такова "онтологическая" основа, на которой формируется познавательное отношение субъекта к объективной реальности" [26]. Б.С. Украинцев обобщил эту особенность для случая любых самоуправляемых систем: "активность отображения", по его убеждению, имеет основой "активность материальных процессов отображающей системы при ее взаимодействии с внешним миром" [7, с.80]. Поэтому "процесс отображения, как правило, направлен на преимущественное воспроизведение тех особенностей действительности, которые имеют жизненно важное значение для функционирования и выживания самоуправляемой системы" [Там же, с.83].
Что касается трактовки познания как разновидности моделирования, то этому посвящено множество частных исследований, в том числе и в отечественной науке. По понятным причинам наши ученые были вынуждены вуалировать в своих работах принципиальные аспекты и выводы либо пытаться в той или иной степени неуклюже вписывать их в прокрустово ложе установленных догм. В частности, моделирующую сущность познания им приходилось прятать в оригинальные прочтения концепций отражения и отображения.
Например, И.М. Сеченов писал о том, что "в психике объективные реальности отражаются двумя способами – по их подобию (в виде аналогов) и в виде знаков" [27]. При этом количественные параметры отображаются аналогами, а качественные – знаками [Там же, с.471-474]. По сути дела, речь шла об аналого-знаковом моделировании, разновидностью которого сегодня является широко и успешно практикуемое в технике аналого-цифровое моделирование. Наукой установлено, что за моделирование посредством знаков и образных аналогов отвечают, соответственно, левое и правое полушария головного мозга человека. Встреча и взаимная "притирка", синтез этих моделей обеспечивают успешное чувственно-рациональное регулирование человеческого поведения.
П.К. Анохин пришел к выводу, что в поведении человека в качестве детерминирующего фактора может выступать грядущий ожидаемый результат деятельности, воплощаемый в неких желаемых материальных преобразованиях. На основании этого он построил теорию "опережающего отражения", в которой акцентировал стремление к предвосхищению саморегулирующейся системой возможных ситуаций в будущем, планирование ею желаемых результатов с дальнейшим движением к поставленной цели [28].
Можно понять стремление автора хотя бы внешне соответствовать духу ленинской теории отражения. На деле же эта его теория с неудобоваримым названием подразумевала значительный отход от строгой ленинской трактовки. Разумеется, сам готовый будущий результат никак не может являться исходным детерминирующим фактором поведения, поскольку он его на деле венчает, порой, в итоге длинной череды или цепи событий и в причинном, и во временном аспектах. Буквальное понимание термина "опережающее отражение" приводит к нарушению принципа причинности, телега здесь забегает вперед лошади. На самом деле детерминирующим фактором в данном случае следует признать все-таки модель или мысленный проект ожидаемого (будущего) результата, а не сам готовый наступивший результат. В пользу этого говорит хотя бы тот факт, что последний достигается далеко не всегда, и зачастую не совсем в желаемом виде.
Однако Анохину пришлось (наверняка - скрепя сердце) придерживаться этого замысловатого названия из опасения быть обвиненным в идеализме: мысленный проект или модель, как продукты сознания, в те времена воинствующего материализма никак не могли быть признаны первичными по отношению к материи, практике или деятельности. Зато в роли такого первичного фактора мог выступить идеологически выдержанный, материально оформленный продукт-результат. Думается, следует отнестись к автору теории с пониманием и снисхождением.
Исследуя физиологию движения организмов, Н. А. Бернштейн пришел к выводу о том, что в мозгу животного осуществляются две противоположные формы моделирования воспринимаемого мира: модель прошедше-настоящего, или ставшего, и модель предстоящего. Вторая модель непрерывно преобразуется в первую. Обе модели отличаются друг от друга тем, что первая является преимущественно однозначным отображением (воспроизведением) действительности, а вторая имеет вероятностный характер, поскольку является экстраполированием тенденций прошлых и текущих ситуаций на будущее.
Активность организма направляется противопоставлением вероятностной модели будущего и определившейся задачи. Н. А. Бернштейн определяет цель как закодированную в мозгу материальную модель потребного будущего, которая строится в результате некоторого обобщения и продолжения накопленного опыта [29].
И здесь понятно стремление автора свести все дело к гегемонии материи, избежать обвинений в идеализме. Понятно также, что процессу создания моделей в сознании сопутствуют какие-то материальные процессы в головном мозге, в том числе и, вполне возможно, сопровождаемые каким-то кодированием сигналов.
Когда мы совершаем какие-либо действия в операционном пространстве персонального компьютера, мы тоже понимаем, что при этом в недрах компьютерного "железа" происходят какие-то специфические радио- и электротехнические процессы. Однако нас, как пользователей, интересуют в большей степени виртуальные средства достижения наших виртуальных целей, работа с виртуальными моделями, и мы отрешаемся от проблематики технического обеспечения этого процесса. А между тем, следует признать принципиально важным фактом, что через посредство специальных технических схем-конструкций виртуальные объекты и их преобразования получают возможность инициировать материальные процессы в недрах компьютера, осуществляя, тем самым, его виртуальный привод. Так же и с модельным миром сознания: мы не задумываемся о нейрофизиологической и биофизической подоплеке его сопровождения и преобразования, поскольку все это является лишь техническим средством обеспечения работы сознания. Посредством особых сложных нейронных комплексов идеальные события, объекты и процессы в сознании оказываются способными запускать материальные биофизические процессы в мозге и организме человека и посредством последних осуществлять вполне материальное воздействие на предметы и процессы в окружающем природном мире. За каждой способностью к той или иной логической операции мышления стоит соответствующее состояние специальной обеспечивающей ее мозговой конструкции.
Вполне прозрачно отражение и отображение понимались именно как моделирование в предшествовавшей Философской Энциклопедии [23] (статья "Отражение", В. Тюхтин, Я. Пономарев), где акцентировались такие их качества, как адекватность, достоверность или степень точности, глубина или степень существенности. Связь этих качеств с живым субъектом познания акцентировалась Н.И. Губановым: "Взаимодействие и причинная связь между оригиналом и носителем отображения служат исходной материальной основой адекватности отражения" [30]. Смело подняться до очевидной констатации смог Л.А. Петрушенко: "Сознание упорядочивает знание и превращает его в модель действительности" [31].