[194] Архим. Иоанн Соколов. О монашестве епископов, в: Прав. соб. 1863. 1–2. Филарет Дроздов нашел это сочинение «весьма полезным» и сделал к выводам Иоанна лишь несколько небольших замечаний (Собрание мнений. 5. 1. С. 414 и след.). Появившееся некоторое время спустя сочинение епископа Гурия Карпова «О богоучрежденности епископского сана» (М., 1876) было вызвано планами реформ церковного суда (см. § 6).
[195] Описание сельского духовенства в России. Лейпциг, 1858, в особенности с. 20–30, 44, 124–128; впоследствии эта книга с некоторыми изменениями и под заглавием «Записки сельского священника» была перепечатана в Русс. арх. 1879–1880. «Описание» чрезвычайно возмутило известного «защитника православия» А. Н. Муравьева, который 2 января 1859 г. писал Филарету Дроздову: «Прикажите непременно написать ответ на книгу о сельском духовенстве. Вы медлите, а книга сия, как яд, производит глубокие язвы в высшем кругу, и ей верят, как Евангелию» (Письма духовных и светских особ к митр. Филарету. С. 289). Возможно, Филарет поручил написать ответ Н. В. Елагину.
[196] [Елагин Н. В.] Русское духовенство. Лейпциг, 1859. Главы 1 и 2, критикующие «Описание», написал Елагин; автором гл. 7 «Взгляд православного на сан епископов» был человек богословски образованный, вероятно, профессор Московской Академии А. Ф. Лавров. Н. В. Елагин (1817–1891), с 1848 г. цензор в Петербурге, был известен своим религиозным консерватизмом. Позднее он написал еще две книги: «Дух и заслуги монашества для Церкви и общества» (СПб., 1874) и «Белое духовенство и его интересы» (СПб., 1874), в которых критикует белое духовенство и восхваляет монашество.
[197] О белом и черном духовенстве. Берлин, 1866. Здесь, как и в других работах Д. Ростиславова, находим резкие выпады против епископата и ученого монашества — этих «черноризцев», которые, по его мнению, были ретроградной силой в Русской Церкви. Некоторые утверждения Ростиславова свидетельствуют о его большой предвзятости, отчетливо обнаруживая ту пропасть, которая с начала XIX в. вплоть до конца синодального периода разделяла ученое монашество и светскую профессуру в духовных учебных заведениях. Кроме того, некоторое влияние на Ростиславова оказали внецерковные либеральные течения 60-х гг. См. его сочинения в библиографии к § 10, 11, 13–16, 20.
[198] Новое время. 1906. № 11030; цит. по: М. В. Надежды и разочарования, в: БВ. 1907. 1. С. 189 и след., 197.
[199] «Отзывы» епархиальных архиереев по поводу планов созыва в 1905–1906 гг. Поместного Собора подтверждают наши критические суждения в этом параграфе. После долгого вынужденного молчания в надежде, что церковная реформа наконец осуществится, епископы высказывались очень откровенно и критично (подробнее об этом см. в т. 2).
Глава V. Духовное образование
§ 19. Духовное образование до школьной реформы 1808–1814 гг.
а) В Московском государстве XVII в. уровень образования духовенства был совершенно неудовлетворительным, хотя сама идея о необходимости духовных учебных заведений для подготовки приходского духовенства находила широкую поддержку среди иерархов. Поместный Собор 1667 г. официально констатировал необразованность духовенства, однако никаких решительных мер для того, чтобы поправить положение, предпринято не было. Те немногие монастырские школы, которые время от времени возникали в Москве в течение XVII в., оказывались нежизнеспособными из-за дефицита в подготовленных учителях, и быстро закрывались. Явно не хватало и самих учащихся[1]. В московском обществе царил религиозный формализм, в силу которого считалось достаточным сохранять чистоту обрядов, а истинность православной веры полагалась самоочевидной. Отсюда шло недоверие к «учености», которая, как опасались, могла привести только к ересям. Лишь в 80-х гг. XVII в. была организована школа, которая получила название эллино-славянской школы или академии[2].
При отсутствии епархиальных училищ это единственное в Москве учебное заведение не могло, конечно, удовлетворить потребность в обучении духовенства. Это было тем более затруднительно, что оба последних патриарха, Иоаким и Адриан, консерваторы по убеждениям, не уделяли школе необходимого внимания, несмотря на то что горячий приверженец образования Петр I неоднократно указывал патриарху Адриану на большое значение школьного дела[3].
Каждое новое поколение священнослужителей состояло почти исключительно из сыновей духовных лиц, поэтому, ставя цель создать образованное духовенство, следовало прежде всего подумать о школах для его сыновей. В принципе возможность стать священнослужителем была открыта для представителей всех сословий. Однако общепринятая практика выборов духовенства церковными общинами приводила к тому, что кандидатами на замещение вакантных мест почти всегда становились сыновья священнослужителей. К своему будущему поприщу они готовились уже в родительском доме, где их учили читать и писать и знакомили с богослужебным обиходом. Если судить по отзывам епископов и их представителей, которым приходилось экзаменовать ставленников на должности священников и диаконов, результаты такого домашнего образования были, естественно, крайне скудны. Но за неимением более подготовленных кандидатов приходилось рукополагать и недоучек[4]. Петр I издал большое количество указов, направленных на организацию школ[5]. Так, указ от 28 февраля 1714 г. предписывал создание «цифирных школ» для «персон» всех сословий с целью обучения их чтению, письму и арифметике. Таким образом, согласно царскому указу, посещать эти новые светские школы должны были также сыновья дьячков и подьячих[6]. Впрочем, и до издания этого указа находились епископы, убежденные в необходимости школ для детей всех сословий, но в особенности, разумеется, для будущих священнослужителей. Черниговский епископ Иоанн Максимович (1697–1712) открыл в 1700 г. для духовенства славяно-латинскую школу. То же сделал Ростовский митрополит Димитрий Туптало (1702–1709). В Тобольске около 1703–1704 гг. Сибирским митрополитом Филофеем Лещинским (1702–1712, 1715–1728) была основана славяно-русская школа. Смоленский митрополит Дорофей Коротков учредил в 1715 г. славяно-латинскую школу. Все названные епископы были выходцами из Малороссии и выпускниками Киевской духовной коллегии. Уже со времен митрополита Петра Могилы (1633–1646) в Киеве и Киевской епархии было много сделано для просвещения духовенства, уровень которого здесь был гораздо выше, чем в Московской Руси. Среди великорусских епископов единственным, кто заботился об открытии школ, был Новгородский митрополит Иов (1697–1716), который организовал славяно-греческую школу в Новгороде, а в епархии — еще более десяти школ. Во всех этих школах обучение велось без какого-либо твердого плана[7].
Основы для создания духовных училищ в России были заложены лишь «Духовным регламентом», в котором отразились взгляды не только Феофана
Прокоповича, но отчасти и самого Петра I. Вопросы образования освещены во 2-й части «Регламента», в разделе «Дела епископов», а также в разделе «Домы училищные и в них учители, и ученики, и проповедники».
В разделе «Дела епископов» «Духовный регламент» дает указания об учреждении епархиальных училищ. В § 9 здесь сказано: «Велми ко исправлению Церкви полезно есть сие, чтоб всяк епископ имел в доме или при доме своем школу для детей священнических или и прочих, в надежду священства определенных»[8]. Таким образом, для подготовки священников рекомендовалось открывать школы, доступные для юношей всех сословий, а не только духовного. Ниже еще будет речь о том, как сами церковные власти постепенно превратили школы, предназначавшиеся для обучения будущего духовенства, в сословные учебные заведения, закрыв доступ в них для представителей других сословий. В «Духовном регламенте» нет никаких указаний по поводу организации и учебных планов этих школ, которые в XVIII в. часто назывались «архиерейскими школами». Говорится только, что молодые люди, успешно окончившие курс, должны быть рукоположены в священники; «и аще кто от них монашеский чин изберет, то в архимандриты или игумены». «А если епископ неученого в оной школе человека поставит в священники или в монашеский степень, минув ученого, и без вины правильной, то подлежит наказанию, яковое определено будет в Духовном коллегиум» (§ 10). Епископу предоставлялось право после надлежащего испытания исключать из школы негодных учеников (§ 9). «Но дабы не было роптания от родителей ученических за великий оных кошт на учителя оного и на покупание книг, тако ж и на пропитание сынов своих, далече от дому своего учащихся, подобает, чтоб ученики и кормлены, и учены были туне и на готовых книгах епископских. А чтоб сие могло статься, рассуждение есть такое: от знатнейших в епархии монастырей брать всякого хлеба 20-ю долю, да от земель церковных, где суть, всякого же хлеба брать 30-ю долю» (§ 11). «А самого учителя или учителей довольствовал бы епископ кормом и денежною ругой из архиерейской казны как по рассуждению места определит Духовное коллегиум» (§ 13). Из сравнения этих установлений с разделом «Домы училищные» ясно, что имеются в виду начальные школы, которые давали бы самое элементарное общее образование. Так как организация и руководство духовными школами поручались епископам, то на местах они в значительной мере оказались в зависимости от кругозора и способностей того или иного епархиального архиерея, а также от степени его интереса к этим вопросам.
Разделу «Домы училищные» Феофан Прокопович предпосылает пространное введение с выспренними рассуждениями о пользе школ и учения для государства и Церкви. «Дурно многие говорят, что учение виновное есть ересей... Убо учение доброе и основательное есть всякой пользы как отечества, так и Церкве, аки корень и основание. Но сие накрепко наблюдать подобает, чтоб было учение доброе и основательное». Ведь бывали и «мечтательные учения», под которыми Феофан подразумевает казуистику католической схоластики, а отчасти и абстрактное философствование. Им Феофан противопоставляет «прямое учение» в целях практической пользы. После такого введения он формулирует 22 правила, на которых следует строить преподавание в академии, т. е. в таком учебном заведении, где наряду с общим образованием должно даваться также специальное богословское, необходимое для будущих учителей духовных школ. Эти правила относились не только к высшим богословским школам, или академиям, но и к средним духовным школам, позднее получившим название семинарий.