Последние исследования в области глобальной экологии показали, что разрастание экологического кризиса в развивающихся странах следует относить в первую очередь за счет тактических ошибок, допущенных правительствами этих стран при проведении программ экономической модернизации, что и усугубило воздействие демографического фактора на природную среду.
Несмотря на существование непосредственной связи между отсталостью материально–технической базы развития и разрастанием деградационных процессов в природе, основную причину последних следует искать все же в другом – в приоритетной установке на экономический рост. На том этапе экономического развития, на котором находились развивающиеся страны при переходе к модели индустриального развития, потребности экологической защиты противоречили интересам экономического роста. Наоборот, игнорирование экологических интересов имело явные экономические преимущества, создавая условия для привлечения инвестиций, и прежде всего иностранного капитала, на развитие экологически опасных «грязных» производств. Например, доля «грязных» предприятий в экономике Таиланда за период с 1987 г. по 1989 г. возросла с 25% до 55%, что связано с преимущественным развитием обрабатывающей промышленности и привлечением в эту отрасль частного капитала.
Осознание развивающимися странами необходимости охраны окружающей среды пришло тогда, когда кризис зашел уже довольно далеко. К середине 80–х – началу 90–х годов относится создание в большинстве развивающихся стран институциональной и правовой основы экологической деятельности. Но это не гарантирует от экологических рисков, провоцируемых неконтролируемым развитием индустриальной экономики и ростом численности населения, что повышает опасность их интернационализации. В этом процессе ведущая роль принадлежит энергоресурсам.
Ускоренное экономическое развитие многих развивающихся стран, и в первую очередь Индии и Китая, сопровождается ростом их энергопотребностей, удвоение которых происходит каждые 12 лет, превышая общемировые показатели в два раза. (За период с 1965 г. по 1989 г. ежегодный рост энергопотребления в странах с низким уровнем дохода составлял 264%, со средним – 187, с высоким – 123%). Такое бурное (социально–экономически детерминированное) развитие энергетического сектора в развивающихся странах вызывает вполне обоснованную тревогу за будущее климата на планете. За период с 1990 г. по 1995 г. выбросы двуокиси углерода в развивающихся странах выросли на 21,3% по сравнению с 3,8% в странах ОЭСР5. В отсутствие адекватных мер по ограничению производства парниковых газов в развивающихся странах, доля которых в общемировом объеме выбросов этих газов должна возрастет с 20–25% в 1990 г. до 50% в начале следующего столетия, односторонние действия по обеспечению глобальной экологической безопасности, предпринимаемые постиндустриальным миром, теряют всякий смысл. Согласно прогнозам, к 2030 г. развивающиеся страны будут загрязнять атмосферу больше, чем Япония, Западная Европа и США, вместе взятые.
Но если факт истощения энергоресурсов планеты в обозримом будущем, пока не подтверждается, то иная перспектива ожидает водные и почвенные ресурсы планеты. При оценке перспектив устойчивого развития в большинстве стран мира исходят из приоритетной важности решения проблемы водообеспечения, обострение которой может свести на нет все попытки достичь экономического и социального прогресса в 88 странах мира, на долю которых приходится 40% населения планеты. Ситуация может заметно усугубиться в случае потепления климата, что повлечет за собой обострение соперничества за доступ к ограниченным источникам пресной воды. Водный кризис, хотя и не приобрел общемирового характера, ограничиваясь пределами отдельных районов, тем не менее может заметно повлиять на глобальную безопасность. О его возможных последствиях можно судить хотя бы по развитию ситуации на Ближнем Востоке, который, судя по тому, что лишь пять из девятнадцати стран региона будут обеспечены водой к началу следующего столетия, превращается в зону постоянного не только экономического, но и политического риска.
Просчитываются и связанные с ростом населения, улучшением его материального положения и ухудшением экологической обстановки перспективы обострения продовольственной ситуации в мире. Поддержание и в будущем высоких темпов прироста производства продовольственной продукции, достигнутых, в основном, за счет интенсификации сельскохозяйственного развития в странах третьего мира, – весьма проблематично. И одно из объяснений тому – деградация почвенного покрова. По данным ООН, к 2000 г. из сельскохозяйственного оборота выпадет 18% земель, если не будут приняты срочные меры по предотвращению такого явления, как эрозия почв. В то время как потребность в сельскохозяйственной продукции возрастает, темпы ее прироста снижаются, в том числе и за счет упомянутого явления.
Последствием увеличения спроса на продовольствие в одном только Китае (в результате быстрого прироста населения и повышения его доходов) при нереальности его удовлетворения за счет внутренних резервов роста сельскохозяйственного производства может стать предпосылкой кризиса мировой политической и экономической системы. При этом в число первых «жертв» возросшего спроса Китая на продовольствие попадают страны развивающегося мира, в которых тенденция к росту зависимости от импорта продовольствия набирает силу. По прогнозам института Всемирного наблюдения, импорт зерна Египтом за период с 1990 по 2030 гг. возрастет с 8 до 21 млн. тонн, а потребности стран Тропической Африки возрастут в 10 раз и достигнут 250 млн. тонн к 2030 г. 6
Экологический кризис в развивающихся странах в условиях ускорения темпов глобализации экономических и политических процессов превращается в фактор общемирового экологического и экономического риска. С учетом динамики происходящих в развивающихся странах экономических и демографических процессов перспективы истощения биоресурсного потенциала планеты выглядят вполне реальными. Увеличение антропогенного воздействия на биосферу может превысить допустимые пределы ее устойчивости и привести к необратимым изменениям.
Разрешение этой кризисной ситуации видится в создании основы будущей экологической модернизации развивающихся стран, условием обеспечения которой является укрепление правовой и институциональной системы экологического регулирования, развитие энерго– и ресурсоемкой модели производства, распространение экологического образования и просвещения. Одним словом, средства достижения устойчивого развития – общие для развитых и развивающихся стран. Отличие лишь в том, что если у постиндустриального общества переход к экологической модернизации подготовлен предыдущим этапом развития и обеспечен (хотя бы частично) соответствующей технической базой, то совершенно иначе обстоит дело в развивающемся мире, который не имел возможности накопить факторы перехода к этапу соблюдения экологических требований.
На примере развивающихся стран можно проследить процесс формирования в обществе идеи экологической безопасности. Осознание ее необходимости, а главное, способность государства ее реализовать, как правило, проявляется на определенной стадии развития – в период стабилизации и роста экономического производства, модернизации социально–политических отношений. Но большинство стран третьего мира находится на том этапе развития индустриального общества, когда экологические потребности не могут быть осознаны как приоритетные для обеспечения личной, групповой и национальной безопасности в силу складывающейся в зависимости от уровня развития каждой страны иерархии потребностей. Сегодня же речь идет о том, чтобы побудить развивающиеся страны, независимо от уровня их экономического благосостояния, при формировании своих стратегий развития и их практической реализации руководствоваться интересами экологической безопасности.
Что же может повлиять на экологизацию процесса принятия решений в развивающихся странах? Изменение отношения развивающегося общества к проблеме экологической безопасности происходит через осознание ее экономической целесообразности – первоначально лишь со стороны государства, затем и со стороны предпринимательских кругов. В оценке перспектив устойчивого развития и обеспечения интересов национальной безопасности они исходят из отрицательного воздействия экологического фактора на темпы экономического роста. Осуществление же традиционной модели экономического роста чревато не только ухудшением экологической ситуации, но и не гарантирует устойчивости экономической системы, ограничивая ресурсную базу экономического роста (как природную, так и людскую.) Соответственно, возрастают и экономические затраты на восстановление этих ресурсов. Реальные результаты экономического прогресса обесцениваются деградацией окружающей среды. Специалисты Института мировых ресурсов подсчитали, например, что, хотя ВВП Индонезии увеличивался в период 1970–1988 гг. на 7% в год, реальный уровень роста составил не более 4%, если учесть обесценивание природного капитала7.
Уже сейчас нехватка природных ресурсов становится ограничителем экономического развития отдельных отраслей и отдельных районов развивающегося мира. Из–за недостатка воды Китай, например, недополучает промышленной продукции на десятки миллиардов юаней ежегодно и не добирает ежегодно 50 млн. т. зерна. По оценкам МБРР, цена загрязнения атмосферы и воды в стране составляет 10% ВНП – наивысший показатель в Азии.
Ситуация усугубляется тем, что расходы на преодоление экологических последствий форсированной экономической модернизации и восстановление разрушенной природной среды, как правило, превышают возможности даже тех стран, которые демонстрируют высокие темпы экономического роста. Оценки эффективности природоохранных мер подтверждают, что гораздо дешевле осуществлять предупреждающие действия, чем в дальнейшем преодолевать последствия экологической деградации. Эксперты ВОЗ подсчитали, что использование в производстве систем контроля за выбросами еще на первых этапах индустриализации в новых индустриальных странах сократило бы их последующие затраты в экологической сфере в 15–20 раз8. Оценки такого рода, которые ранее не учитывались при составлении экономических планов, могут ускорить процесс «экологизации» общественного сознания и повлиять на принятие решений в интересах устойчивого развития.