Многие люди воспользовались такой возможностью, и среди них был молодой Гёте. Он был едва ли не единственным, кто внимательно рассмотрел прекрасные гобелены, созданные по картонам Рафаэля, и понял содержание изображенных на них картин. Возмущению его не было предела, ведь на гобеленах была изображена легенда о Язоне, Медее и Креусе - не слишком подходящее зрелище для свадебных торжеств. Гёте восклицал:
"Как, ужели допустимо являть взору юной королевы, именно перед замужеством, изображение едва ли не самой омерзительной свадьбы из всех, о которых поведала нам история. Ужели среди французских архитекторов, декораторов. Обойщиков нет ни одного, кто понимал бы, что картины что-то изображают, что картины воздействуют на разум и чувства, что они оставляют впечатление, что они вызывают представления? Ведь поступить так равносильно тому, чтобы выслать гнуснейшие привидения навстречу этой красивой и, как говорят, жизнерадостной особе".
Насилу друзья его успокоили и увели.
Скоро сюда прибыла огромная кавалькада из трехсот сорока лошадей, которых надо было менять на каждой станции. Для передачи юной невесты было придумано и тщательно продумано особое символическое действо. Никто из свиты эрцгерцогини не должен был пересечь некую невидимую и необозначенную границу в павильоне. Более того, на Марии Антуанетте, пересекающей эту невидимую границу, уже не должно быть ничего австрийского, абсолютно ничего: ни чулок, ни рубашки, ни подвязок, ни колечка, ни даже крестика, ни одной нитки.
Тело дофины Франции могут облекать только вещи французского производства.
В присутствии всей австрийской свиты четырнадцатилетнюю девушку раздевают догола (как вам эта процедура, уважаемые читатели; а что чувствовала эта девочка, можно только догадываться). Затем ей передают рубашку из французского шелка, чулки из Лиона, нижнюю юбку из Парижа и т.д.
Также с момента передачи Мария Антуанетта не должна видеть ни одного знакомого ей с детства лица. Все это вместе взятое заставило юную Марию Антуанетту разрыдаться, но на такой важной политической свадьбе невеста не может предстать с заплаканными глазами.
Вся дальнейшая церемония была заранее тщательно разработана и отрепетирована до малейшего шага и жеста. Шафер невесты, граф Штаремберг, предлагает ей руку для решающего шествия. Мария Антуанетта, уже одетая во всё французское, но еще австрийка, вступает в зал, где её ожидает свита Бурбонов в роскошных туалетах и парадных мундирах.
Сват жениха обращается к Марии Антуанетте с торжественной речью, затем оглашается протокол и вот - начинается торжественная церемония передачи невесты. Стол в середине зала символически изображал границу. Перед ним стоят австрийцы, за ним - французы. Граф Штаремберг отпускает руку Марии Антуанетты, Мария Антуанетта тут же принимает руку французского шафера и в его сопровождении медленно обходит стол. Во время этого обхода австрийская свита медленно отходит назад к входной двери. Одновременно французская свита медленно и торжественно подходит к будущей королеве Франции. Когда Мария Антуанетта оказалась в окружении французской свиты, австрийцев уже не было в зале.
В последний момент Мария Антуанетта нарушила торжественность этикета и бросилась в объятия своей новой фрейлины, графини де Ноай, и разрыдалась. Но торжественный протокол должен строго соблюдаться, для проявления чувств в нем нет места. Под звуки артиллерийского салюта и под клики ликования павильон покидает уже дофина Франции.
Страсбург очень давно не видел наследницу французского престола и устроил по этому поводу грандиозный и долго незабываемый праздник. Чуть ли не со всего Эльзаса собрались толпы празднично одетых в национальные костюмы людей. Следует заметить, что из торжественного протокола в последний момент был изъят пункт о представлении Марии Антуанетте эльзасской знати, чтобы
"исключить утомительное обсуждение некоторых вопросов этикета, на обсуждение которых уже нет времени".
Протокол не согласован, нет и представления, но город все равно радовался. Сотни одетых в белое детей шествовали перед каретой, усыпая ее путь цветами. Воздвигнута триумфальная арка, а ворота города украшены венками. Из фонтана на городской площади бьет вино, на гигантских вертелах жарятся туши быков, и из огромных корзин бедняки оделяются хлебом.
Вечером все дом города были иллюминированы, огромные факелы пылали вокруг башни кафедрального собора. По Рейну плавали многочисленные барки и лодки с лампионами и пылающими факелами. Над историческим теперь островком разыгрался необыкновенный фейерверк с многочисленными мифологическими фигурами, а под конец запылала переплетающаяся монограмма дофина и дофины. Праздник продолжался до глубокой ночи.
Еще один знак судьбы: у портала кафедрального собора после мессы Марию Антуанетту приветствовал Людовик Роган, племянник епископа страсбургского. Он первым из знатных людей, не считая членов свиты, приветствует Марию Антуанетту на земле Франции; потом он станет ее заклятым врагом и одним из героев известной аферы с ожерельем королевы. Но об этом как-нибудь в другой раз, попозже.
Позволю себе небольшое отступление и вернусь в то время, когда еще только шли приготовления к свадьбе. Как только в Версале распространилось известие о предстоящем бракосочетании, так там сразу же образовалась партия, враждебная этой "австриячке", как ее сразу же прозвали ее недруги во Франции. И дело было совсем не в личности Марии Антуанетты, там ее еще никто не знал. Просто во Франции мало кто испытывал симпатии к Австрии. Да, в 1756 году между Габсбургами и Бурбонами был заключен союз, но до этого было почти два века непрерывной вражды. Семилетняя война, в которую Францию втянула Австрия, закончилась их совместным поражением, что тоже не добавляло симпатий к австрийцам.
Партию, враждебную Марии Антуанетте, возглавляла мать дофина, Мария Жозефина, которая, как и ее покойный супруг, ненавидела австрийцев, не одобряла франко-австрийский союз и возненавидела маленькую "австриячку", разрушавшую ее собственные планы. Она ведь хотела женить своего сына на принцессе из Саксонского дома. На ее сторону стали незамужние дочери короля, и таким вот образом еще до прибытия Марии Антуанетты в Версаль при дворе уже образовалась довольно влиятельная партия ее врагов. Забегая вперед, замечу, что дочери короля вскоре после прибытия Марии Антуанетты в Версаль, стали настраивать ее, а одновременно и ее мужа, дофина, против короля, а особенно против ненавистной фаворитки короля мадам Дюбарри. И их пропаганда довольно быстро принесла свои плоды. Молодые стали стараться избегать общества короля. Но это будет немного позже, а пока Мария Антуанетта едет по Франции...
Проезжая через множество украшенных городов и селений, повсюду встречаемая радостными толпами народа, Мария Антуанетта достигла, наконец, Компьенского леса, где в гигантском лагере ее ожидала королевская семья в сопровождении двора и гвардии. Все в новых роскошных одеяниях и парадных мундирах. Ясный майский день. Фанфары извещают о приближении поезда с Марией Антуанеттой. Людовик XV покидает свою карету, чтобы встретить жену своего внука. Но Мария Антуанетта поспешила ему навстречу и в грациозном реверансе склонилась перед дедом своего мужа. Король остался доволен увиденным, расцеловал Марию Антуанетту в обе щеки и затем представил ей будущего супруга.
Как странно, в своем повествования я совсем упустил из виду жениха. Немного о внешности будущего короля Людовика XVI. Он был довольно высок: по разным оценкам от 5 футов 10 дюймов до шести футов, точнее не сказать. Шестнадцатилетний дофин был очень близорук и без лорнета в трех шагах ничего не видел; он был очень стеснителен и неуклюж, рано располнел и не умел ни танцевать, ни играть в мяч; по паркету Версаля он передвигался, тяжело раскачиваясь из стороны в сторону, как крестьянин, идущий за плугом. Водянистые глаза с тяжелыми веками могли показаться опасными, но дофин был добродушен, вернее, безразличен ко всему, кроме охоты.
В соответствии с этикетом дофин, без особого, впрочем, воодушевления, поцеловал Марию Антуанетту в щеку. В карете Мария Антуанетта сидела между дедом и внуком, но дед оживленно с ней беседовал, и даже немного флиртовал, а внук сидел молча, забившись в угол кареты.
Вечером молодые (вы помните, по доверенности) отправляются в свои покои, но дофин не говорит Марии Антуанетте ни единого ласкового слова. Дед бы на его месте не растерялся! Может он и жалел немного, что не захотел лично породниться с австрийским домом. В своем личном дневнике о событиях этого дня дофин лишь запишет:
"Свидание с Мадам дофиной".
И все...
Настоящая свадьба состоялась 16 мая 1770 года в Версале, в капелле Людовика XIV. В капелле могли присутствовать лишь лица самых голубых кровей, насчитывавшие несколько поколений благородных предков. Бракосочетание совершал архиепископ Реймский. Затем король и остальные члены королевской фамилии в строго определенной последовательности подписывают брачный договор. Это был не листок бумаги (или пергамента), нет, это был огромный документ с большим количеством разделов и параграфов. На этом документе виднеется одна, но большая клякса (еще один неблагоприятный знак). Ее поставила Мария Антуанетта, когда дрожащей рукой выводила свою корявую подпись:
"Мария Антуанетта Иозефа Анна".
В Версале готовился грандиозный праздник, который должен был завершиться большим фейерверком, из Парижа прибыли огромные толпы народа, но вмешалась погода. После полудня начали скапливаться грозовые тучи, и разразилась страшная гроза. Сильнейший ливень разогнал обманутый в своих ожиданиях народ. Но в зале для представлений в строгом соответствии с церемониалом начинается праздничный обед. Шесть тысяч счастливчиков, цвет аристократии, получили гостевые билеты, но не на приглашение к столу, а на галереи, чтобы оттуда наблюдать это грандиозное действо. За огромным столом двадцать два члена королевского семейства торжественно вкушали праздничные яства. Все это сопровождалось музыкой оркестра из восьмидесяти музыкантов (оркестрантов). В заключение официальной части церемонии вся королевская семья, под салют королевской гвардии прошествовала мимо раболепно склонившихся гостей.