1
И вот теперь, дрожа от жалости и жара,
Одно: завыть как волк, одно: к ногам припасть,
Потупиться — понять — что сладострастью кара —
Жестокая любовь и каторжная страсть.
М. Цветаева
А действительно: за что эта страшная кара? Зачем эти безумные страданья, эта вечная, жестокая война полов? Разве природа не могла бы обойтись без таких мук? „И ненавижу, и люблю,“ — в отчаянье вскричал Гай Валерий Катулл, измученный Лесбией. „Но чтоб продлилась жизнь моя,/ я утром должен быть уверен,/ что с Вами днём увижусь я“. Это уже, как помните, Онегин, а точнее А.С. Пушкин. „Сними ладонь с моей груди, мы — провода под током…“ — умолял возлюбленную Борис Пастернак. Вся мировая литература… да что там литература — вся мировая история, — именно о том же!
„Для чего нужно половое размножение?“ — как-то спросил я у старшеклассников Пущинского экологического лицея. „Для удовольствия!“ — хором заорали они. Наивные! Какое уж тут удовольствие, если всё это можно было бы гораздо проще, спокойней и, главное, эффективней. Например, простым делением. Или, на крайний случай, почкованием.
Пусть исходно есть два организма. И пусть каждый из них размножается самостоятельно делением. В первом поколении они дадут четыре особи, во втором — восемь. И так далее, пока вся Земля не заполнится ими. А при половом размножении? Как учит нас великий эволюционист современности Мейнард Смит, половое размножение понижает репродуктивный выход на 50% (J. Maynard Smith, Evolution of Sex, 1978). Значит, по сравнению с бесполым, половое размножение куда менее продуктивно и, следовательно, с точки зрения эволюции, неконкурентоспособно. Поэтому, исходя из простейших моделей и расчётов, полового размножения вообще быть не должно.
2
Как же нет Любви?
И. А. Бунин
Первым, кто высказал предположение, для чего нужно половое размножение, был Август Вейсманн, который в 1886 году на съезде немецких естествоиспытателей и врачей произнёс речь „Значение полового размножения для теории отбора“. Предположение было весьма общим: половое размножение необходимо, чтобы ускорить распространение полезных мутаций среди особей популяции. И действительно, при бесполом размножении мутации, возникшие у организма (причём как полезные, так и вредные), передаются потомству из поколения в поколение по типу клона, линейно, а вот при половом размножении, за счёт передачи генов при скрещиваниях, тем более свободных, мутации могут быстро распространиться в популяции вида. Если таким образом будут распространяться именно полезные мутации, то прогрессивная эволюция виду обеспечена.
В целом, как справедливо предполагал основоположник „вейсманизма-морганизма“, половое размножение нужно для увеличения скорости эволюционного приспособления организмов, то есть для их лучшей адаптации к меняющимся условиям внешней среды. Так что первый ответ: половое размножение нужно для увеличения разнообразия. Генетического, разумеется. И тем самым — для увеличения шансов, что какие-то мутации окажутся полезными. (В скобках укажем, что скорость адаптации организмов и увеличение генетического разнообразия видов не всегда одно и то же, но в теории эволюции предполагается, что эти процессы скоррелированы.)
Казалось бы, при половом размножении должна увеличиваться скорость распространения в популяции всяких мутаций — и полезных, и вредных, которые, соответственно, будут оказывать либо полезное, либо вредное действие Но это не так: полезные мутации тут в некотором выигрыше. Вспомним: основа полового размножения — это то, что соматические клетки диплоидны, то есть несут два набора генов, отцовский и материнский, а половые клетки, или гаметы, — гаплоидны. Диплоидность означает, что каждая хромосома существует в двух копиях, а гаплоидность — что в одной. Таким образом, в диплоидных клетках почти вся генетическая информация в принципе задублирована, а именно: каждый ген присутствует в двух копиях (аллелях), пусть не всегда абсолютно идентичных. (Обратите внимание на курсив: это то самое ружьё, которое оглушительно выстрелит в конце пьесы).
Итак, если в одном из двух гомологичных генов (аллелей) возникнет вредная мутация, то её действие может быть скомпенсировано другим, нормальным, аллелем. Это так называемые рецессивные (не проявляющиеся в диплоидном состоянии) мутации. Их большинство, однако бывают и мутации доминантные, которые подавляют действие нормального аллеля. Но в целом — двойной набор хромосом — это повышение надёжности — вредные мутации имеют много шансов не проявиться. Но какое это имеет отношение к полому размножению?
Новый организм возникает, когда объединяются мужская и женская гаплоидные гаметы, то есть возникает диплоидная зигота. В ней одна из каждой пары хромосом получена от отца, а другая от матери. Следовательно, при половом размножении, за счёт образования новых комбинаций пар гомологических хромосом, резко повышается вероятность того, что вредная мутация, если она рецессивна, окажется в компании с нормальным гомологичным геном и поэтому не проявится. Это вторая причина, для чего нужно половое размножение: для уменьшения влияния вредных мутаций за счёт образования гетерозиготности. На неё впервые, в 1988 году, указал А.С. Кондрашов, тогда работавший в Биологическом центре АН СССР в Пущино-на-Оке (не часто наши соотечественники публикуют статьи в самом престижном журнале мира, см. Nature, 1988, 336, 435).
Однако вредные рецессивные мутации, будучи в гетерозиготном, скрытном, состоянии, не только сохраняются, но и, благодаря именно половому размножению, беспрерывно накапливаются в чреде поколений. То есть именно из-за скрещиваний (то есть, простите, любви). И сколько же у нас, людей, этих самых вредных генов? Расчёты А.С. Кондрашова, касающиеся накопления потенциально летальных мутаций в нашем геноме, дали ему повод к вполне понятному недоумению (что выразилось в заголовке его статьи): „…Почему мы не умерли 100 раз?“
Наверное, не будет большой ошибкой, если предположить, что для этого тоже есть веская причина. Третья. Рядом с весьма хорошей мутацией может оказаться очень плохая. И каково ж тогда „талантливому“ гену среди серой толпы „озлобленно бездарных“?
3
И подгадал же меня чорт с душой и талантом родиться в России.
А. С. Пушкин
Третью причину в 2001 году обнаружили американские генетики В. Райс и А. Чиппиндэйл, проводившие опыты с дрозофилами. Однако перед этим — несколько слов о генетической рекомбинации.
Рекомбинация — это обмен генами (участками ДНК), происходящий после образования зиготы, в паре гомологичных хромосом, полученных от родителей. Например, если исходно в одной хромосоме данной пары были гены ABCD, а в гомологичной хромосоме — их аллели (модификации) abcd, то в результате рекомбинации может получиться так: AbCd в одной хромосоме и aBcD в другой. И вот результат: из-за таких перемещений многие гены вдруг оказываются в новом генетическом окружении. И не только в новом окружении, но и в новых отношениях со своими аллельными, расположенными в гомологичной хромосоме партнёрами. Это очень важно, поскольку, не исключено, при следующем цикле размножения в гаметах уже будут содержаться хромосомы с новыми комбинациями генов — новыми, если сравнивать с исходными, родительскими. И так далее. То есть дети, внуки, правнуки etc будут последовательно нести всё новые комбинации по генам ABCD/abcd.
Это исходный теоретический момент. А что в финале? А в финале то, что (не удивляйтесь!) в новых комбинациях генов конкретной пары хромосом может оказаться меньше генов с вредными мутациями. Вот именно это, по сути, и обнаружили Райс и Чиппиндэйл. В экспериментах они получили дрозофил, у которых вовсе отсутствовали генетические рекомбинации. Таких дрозофил в чреде поколений сравнивали с нормальными мушками, то есть рекомбинирующими. И оказалось, что рекомбинация генов между гомологами может переместить полезную мутацию из, так сказать, плохого генетического фона (или контекста) в хороший контекст. А это — при дальнейшей передаче хромосомы с такой мутацией в ходе последовательного размножения — избавит полезную мутацию от вредного генетического фона (Science, 2001, 294, 555).
Иными словами, при половом размножении в ряду поколений происходит постепенное освобождение полезных мутаций от вредных. Спасибо рекомбинациям. И — половому размножению. Кто-то остроумно и верно назвал этот феномен „чисткой генома“. Вот вам, как было заявлено выше, и третья причина, для чего необходимо половое размножение.
Но есть ещё две причины. Женщины их знают.
Но молчат. Ибо „тайна сия велика есть“.
4
Я был только тем, чего
касалась твоя рука…
Иосиф Бродский
Последующий пассаж мужчинам может показаться катастрофическим (удар ниже пояса!), но это, похоже, так: тому, что у человеческой расы есть интеллект, мы обязаны женщинам. Точнее, их генетической организации и „генетическим предпочтениям“.
И первая причина этого в том, что среди пары половых хромосом у женщин две одинаковые хромосомы (XX), а у мужчин две разные: одна Х, а другая, сугубо мужская, собственно и определяющая пол, — Y. Таким образом, женщины по всем хромосомам диплоидны, а мы, мужчины, нет: мы диплоидны по всем хромосомам, кроме половых — ведь у нас только одна Х-хромосома. Но у женщин, так же, как и у мужчин работает только одна хромосома, на ранних стадиях эмбрионального развития женского организма одна из двух Х хромосом инактивируется — какая именно — решает случай. И, таким образом, если в одной из двух женских Х-хромосом, имеется какая-либо мутация, хорошая или плохая — всё равно, то вероятность, что она проявится — 50%, а у мужчин, в их единственной Х-хромосоме — все 100. И хотя у женщин одна из Х-хромосом (транскрипционно) неактивна (из-за того, что сверх-сконденсирована), тем не менее — потомству она передаётся и активной стать может.
Приготовьтесь: сейчас неожиданно выстрелит чеховское ружьё, повешенное в начале этой статьи!. А в Х-хромосомах, как выясняется, сосредоточены гены интеллекта. Первые указания, что это именно так, появились ещё до начала эры молекулярной диагностики ДНК. Впрочем, всё по порядку.