О.Н. Селиверстова и др.). Причем все исследования имеют ориентацию на прагматику языка. А. Вежбицкая и ее последователи занимаются поисками «семантических примитивов».
Семантические исследования в области языка так или иначе выводят на проблемы языкового значения и понятия, языковых и неязыковых знаний. Ученые однозначно признают следующие факты: в распоряжении исследователей нет инструмента для четкого разграничения понятия и значения, предельный объем у лексического значения есть, но он практически не может быть исчислен. Изменение содержания термина значение в языкознании связано с различными подходами в изучении языка и мышления. Значение слова приравнивалось к понятию либо к совокупности представлений (Буслаев, Пауль); осмыслялось как интеллектульно-эмоциональная, психическая сущность (Г. Стерн, Х. Кронассер, А.И. Смирницкий) /отражательная концепция значения/; понималось как «динамическая иерархия процессов» (психологи и психолингвисты А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, А.А. Леонтьев, А.А. Залевская), как отношение знака к понятию /означающего к означаемому/ (Ч. Пирс, Ф. де Соссюр, Ч. Моррис), отношение знака к денотату /референту/ (Ч. Огден, И. Ричардс), как речевая реакция на языковой стимул (Л. Блумфилд), как отношение слова (знака) к социальной культуре (Е. Найда, Дж. Ферс) или типическим контекстам ситуации (Ч. Фриз).
«В отличие от де Соссюра, Вейсгербер и Ульман трактуют отношение между означающим (звуковой формой, именем) и означаемым (содержанием) не как ассоциативную, психическую связь, а как функцию, причем эта … связь возводится в закон знака (…) В аналогичных концепциях, ориентированных на ассоциативную психологию, значение определяется иногда как отношение между знаком и представлением» [Васильев 1990: 69; курсив наш – Н.Ж.]. С делением семиотики на семантику, прагматику и синтактику наряду с денотативным и сигнификативным значением было выделено прагматическое значение (Ч. Моррис) – внеязыковая реакция (поведение), вызываемая языковым стимулом (знаком). Выделяемое Т.Г. Винокур и М.Н. Кожиной стилистическое значение понимается как дополнительное к собственно-грамматическому, предметному или грамматическому, значение, имеющее постоянный характер и воспроизводимость в определенных условиях и входящее в семантическую структуру языковой единицы. В структуралистических теориях значение понималось как отношение между составными частями парадигмы (семантического поля) либо синтагмы (словосочетания, предложения) (Трир, Вайсгербер и др.). В.А. Звегинцев, А.А. Уфимцева, И.А. Стернин и др. включают в понятие значения и отношение слова к предмету, и отношение слова к понятию, и отношение слова к системе языка.
Как отмечает Л.М. Васильев, несмотря на попытки многих ученых (В.А. Звегинцев, А.А. Уфимцева, И.А. Стернин и др.) синтезировать теории значения, включая в него и отношение слова к предмету, и отношение слова к понятию, и отношение слова к системе языка, «природа значения не становится яснее» [Васильев 1990: 71]. Сам Л.М. Васильев более приемлемой считает отражательную («субстанциональную») теорию.
Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров, характеризуя двустороннюю сущность слова как языкового знака и обращаясь к плану содержания слова, указывают, что «постепенно берет верх точка зрения, согласно которой планом содержания слова является <…> лексическое понятие – естественно, онтологически (т.е. применительно к реальному функционированию слова в речи человека), и ссылаются на труды Б.В. Беляева, Л.С. Выготского, Г.В. Колшанского [Верещагин, Костомаров 1980: 11]. Ученые предлагают понимать значение слова как отношение между лексемой и лексическим понятием. Понятия, по их мнению, это сначала продукт, а затем – инструмент познавательной деятельности человека. Лексическое понятие тесно связано с познанием. Являясь итогом познания, понятие, с одной стороны, принадлежит психике, мышлению, а с другой – «привязано» к лексеме и принадлежит языку, единицы которого могут влиять на объем лексического понятия. Таким образом, онтологически, по своей природе, слово не допускает чисто реляционного (внутриязыкового) подхода, т.к. лексическое понятие – продукт мышления, познания, которые целиком и полностью определяются внеязыковой действительностью. Лексемы (слова) называют понятия и только через их посредство обозначают предметы (вспомним «треугольник значения» Ч. Огдена, И. Ричардса). Лексические понятия и лексемы относительно самостоятельны.
Уже в рамках дифференциальной семасиологии предпринимались попытки описать те компоненты, которые не находили места в дифференциальной модели значения, но фиксировались в речевом употреблении. Вопрос о разграничении языкового и неязыкового знания задолго до этого был поставлен в трудах И.А. Бодуэна де Куртенэ и А.А. Потебни. Впервые языковое и неязыковое («внеязычное») содержание разграничил А.А. Потебня. К языковому содержанию ученый относил «ближайшие значения», а к «внеязычному» - «дальнейшие значения». «Ближайшие значения» имеют общенародный характер, а «дальнейшие» личный: ближайшее значение слова народно, между тем дальнейшее у каждого различное по качеству и количеству элементов – лично». Ближайшее значение не заключает в себе всей «полноты содержания, свойственной понятию и образу», а лишь указывает на него. Языковое содержание есть только форма другого содержания, которое можно назвать личнообъективным на том основании, что хотя в дейстивельности оно составляет принадлежность только лица и в каждом лице различно, но самим лицом принимается за нечто существующее вне его. Это лично-объективное содержание стоит вне языка [Потебня 1977: 119].
И.А. Стернин, обращаясь к концепции А.А. Потебни, высказывает сожаление по поводу того, что она была понята последователями односторонне, вызвав таким образом к жизни концепцию наивных понятий, в которой постулируется следующее: «языковое значение надо принципиально отграничить от научного понятия и энциклопедических сведений: значение есть наивное понятие о предмете, оно является собственно языковым явлением, а научные и энциклопедические понятия находятся вне языка» [Стернин 1985: 23]. Мысль Потебни о том, что ближайшее значение – лишь часть значения слова, по словам Стернина, обычно не акцентируется другими исследователями. Ближайшее значение – это не особое, самостоятельное значение, противостоящее некоторому дальнейшему значению (как обычно понимают идею Потебни), а общеизвестная часть целостного значения.
К концепции А.А. Потебни о формальности языкового (знакового) содержания по отношению к неязыковому, мыслительному содержанию очень близко учение Бодуэна де Куртенэ. Бодуэн де Куртенэ выделял три типа знания: языковое, интуитивное (непосредственное) и научное (теоретическое). Языковое знание – это воспринимание и познание мира в языковых формах. Ученый писал: «Признавая язык третьим знанием, знанием языковым, мы должны помнить, что только незначительная частичка наличных особенностей и различий физического и общественного мира обозначается в данный момент в речи человеческой. <…> в одном языке отражаются одни группы внеязыковых представлений, в другом – другие». Весьма четко ученый определяет и динамику языковых значений: «То, что некогда обозначалось, лишается со временем своих языковых экспонентов; с другой стороны, особенности и различия, ранее вовсе не принимаемые в соображение, в более поздние эпохи <…> могут получить вполне определенные экспоненты» [Бодуэн де Куртенэ 1963: 83-84].
Принцип содержательной формальности языка, предполагающий различение языкового и неязыкового («внеязычного», «логического») содержания, стал после трудов А.А. Потебни, И.А. Бодуэна де Куртенэ и др. традицией в русском языкознании. Наибольшее развитие эта традиция получила в работах Ф.Ф. Фортунатова, А.М. Пешковского,
М.М. Покровского, Л.В. Щербы, И.И. Мещанинова и В.В. Виноградова. Широкую известность получила концепция С.Д. Кацнельсона, выделявшего формальные понятия в противовес содержательным. Формальные понятия отражают языковые знания о мире, а содержательные – внеязыковые: слово выражает формальное понятие и лишь называет содержательное. В более поздней работе С.Д. Кацнельсон, не употребляя терминов содержательное и формальное понятия, говорит о необходимости отличать языковые знания от знаний о мире [Кацнельсон 1972: 131-132].
И.А. Стернин считает, что наиболее адекватным в описании лексического значения должен быть интегральный подход, включающий все семантические признаки – и структурно релевантные, и структурно избыточные, но коммуникативно релевантные. Ученый ссылается на работы М.В. Никитина, А.П. Клименко, И.Р. Гальперина, В.Д. Девкина, Д.С. Лихачева, Б.А. Плотникова и др. [см.: Стернин 1985:15] и предлагает обратиться к следующим понятиям: научное знание – «углубленное в результате научного исследования понятие о конкретном предмете или явлении»; бытовое знание – «необходимые знания о предмете, находящие применение в повседневной практической деятельности человека с данным предметом»; энциклопедическое знание – «совокупность широкого круга научных знаний, прямо или косвенно относящихся к данному предмету, т.е. знания, относящиеся к предмету, а также и к связанным с ним, взаимодействующим с ним предметам»; знания о мире – вся «совокупность знаний, относящихся к тому или иному предмету». Знания о мире включают научное, бытовое и энциклопедическое знание;