Репрезентации знаний проявляются в активном процессе мышления и выражаются в виде понятий, пропозиций, ментальных моделей, схем, слов и образов. Согласно когнитивной психологии, понятия – это репрезентации, включающие важные свойства класса объектов или идей (экземпляров). Существуют три основные теории выработки понятий: теория прототипов, теория атрибутов, теория образцов. Слова и отдельные мысли – не единственные единицы информации, которые хранятся в памяти. Согласно Ф. Бартлетту, в ней хранятся более объемные блоки информации, называемые схемами. «Схемы – это общие основные элементы знания, сходные с ментальными моделями, не требующие ожидания». Так, согласно опытам Ф. Бартлетта, испытуемые рационализируют, нивелируют знания (в данном случае – рассказ), приближая их к собственной культуре, представленной в схеме. Имеет место выравнивание (опускание незначительных идей) и заострение (усложнение).
Для описания хранящихся в памяти структур ученые позже использовали термин фреймы, или сценарии (формы организации постоянного хранилища). Сценарии – «это схемы привычных последовательных действий. Они могут помочь при обработке обычных событий, но могут задержать нас или привести к неверным решениям, если случится неожиданное событие» [Гейвин 2003:139]. Наблюдение, что количество компонентов, актуализируемых в речи, намного превосходит число компонентов, выделяемых в любом «дифференциальном» описании значения, привело представителей коммуникативной лингвистики (Ч. Филлмор и др.) к мысли о необходимости замены понятия «значение» более широким и менее определенным (сцена, прототипная сцена, прототип и др.).
В рамках когнитивной лингвистики одним из самых распространенных подходов к решению проблемы представления знаний стал ситуационный (событийный) подход к трактовке значения. Так, Ф. Бартлетт еще в 30-х гг. ХХ века обнаружил, что память никогда не бывает буквальной: при воспроизведении текста по памяти нередко производится его изменение в связи с различными стереотипами и нормами, принятыми в социуме. Как уже отмечалось, ученый использует понятие схемы для описания необходимого представления информации в памяти.
Эти и другие структуры знаний (фреймы, сценарии, стратегии, планы, кластеры и пр.) являют собой «пакеты информации (хранимые в памяти или создаваемые в ней по мере необходимости из содержащихся в памяти компонентов), которые обеспечивают адекватную когнитивную отработку стандартных ситуаций. Эти структуры играют существенную роль в функционировании естественного языка». Следует отметить существование противоположного подхода к решению проблемы представления знаний. Его сторонники (Дрейфус и др.) считают ключевым звеном отнюдь не знания, а те характеристики, которые не подлежат стереотипизации и концептуальному моделированию (например, целеполагание, формирование и удовлетворение потребностей, эмоциональные состояния, скрытые мотивы, мировоззренческие ценности и т.д.), т.е., по-видимому, то, что мы относим к прагматическим знаниям.
Остановимся более подробно на некоторых понятиях, используемых для обозначения структур представления в когнитивной лингвистике.
Как отмечает Ч. Филлмор, существует много разнообразных терминов для их обозначения: «Фрейм» (Minsky, Winograd, Charniak), «схема» (Bartlett, Rumelhart), «сценарий» (Schank, Abelson), «глобальная модель» (global pattern) (De Beaugrande, Dressler), «псевдотекст» (Wilks), «когнитивная модель» (Lakoff,
Jahnson), «основание» (base) в противоположность «профилю» (Langacker), «сцена» (Fillmore) и др. «Эти термины используются самыми разнообразными способами; некоторые ученые пользуются несколькими из них, различая их по статичности и динамичности, по типам выводов, которые они позволяют сделать и т.д.» [Филлмор 1988: 54].
Ранее Ч. Филлмор писал: «мы можем использовать термин сцена, когда имеются в виду почерпнутые из реального мира опытные данные, действия, объекты, восприятия, а также индивидуальные воспоминания об этом <…> схема, когда имеется в виду одна из концептуальных систем или структур, которые соединяются в нечто иное при категоризации действий, институтов и объектов, а также для обозначения различных репертуаров категорий, обнаруживаемых в наборах противопоставлений, прототипных объектах и т.д.; <…> фрейм, когда имеется в виду специфическое лексико-грамматическое обеспечение <…> для наименования и описания категорий и отношений, обнаруженных в схемах; <…> модель, когда разумеем точку зрения конкретного человека на мир или то представление о мире, которое строит интерпретатор в процессе интерпретации текста. Под моделью текста можно разуметь ансамбль схем, созданный интерпретатором и обусловленный его знанием фреймов в тексте, который в конечном счете моделирует некоторый набор потенциальных сложных сцен».
Ученый представляет интеграцию этих понятий следующим образом: из опыта, охватываемого сценами реального мира, люди черпают концептуальные схемы, при усвоении схем для обозначения тех или иных частей вычленяются единицы языковых фреймов, слова из языкового фрейма активируют в сознании человека и весь фрейм, и ассоциируемую с ним схему; схемы - инструмент построения блоков модели текста, т.е. модели мира, совместимой с текстом. Люди могут интерпретировать опыт как концептуальную схему. «Люди смогут понять то, что мы говорим, если их языковый репертуар активирует такие же или сходные схемы и если их опыт по освоению этих схем сравним с нашим» [Филлмор 1983: 110].
Сцены реального мира, считает Ч. Филлмор, воспринимаются в той степени, в какой соответствуют прототипным сценам - сценам, взятым из простых миров, признаки которых не отражают всех фактов мира действительности, а объясняют простейшие случаи, идеальные примеры. Ученый полагает, что наибольшую информацию о лексической единице дает набор фреймов, в которых она выступает, и определение её позиции в каждом фрейме.
Одной из первых и наиболее простых структур для представления семантических данных высокого уровня явились сценарии (Р. Шенк). Сценарии – это набор объединенных временными и причинными связями понятий низшего уровня, который описывает упорядоченную во времени последовательность стереотипных событий, например, представления последовательности событий, связанных с посещением врача, магазина, ресторана. В лингвистике, в отличие от теории искусственного интеллекта, термин сценарий
был заменен термином фрейм. Однако в лингвокультурологических исследованиях все чаще используется понятие культурно обусловленный сценарий, который мы встречаем и в работах А.Вежбицкой: «культурно обусловленные сценарии» - это краткие предложения или небольшие последовательности предложений, посредством которых делается попытка уловить негласные нормы культурны какого-то сообщества «с точки зрения их носителя» и одновременно представить эти нормы в терминах общих для людей понятий. В частности, в «культурно обусловленных сценариях» выражаются такие негласные правила, которые говорят нам, как быть личностью среди других личностей, т.е. как думать, как чувствовать, как хотеть (и как действовать согласно своему хотению), как добывать или передавать знания и, что важнее всего, как говорить с другими людьми. Правила подобного рода обычно являются для данной культуры специфическими (в большей или меньшей степени).
Ю.Н. Караулов, обосновывая необходимость промежуточного, тезаурусного, уровня, считает, что языковая образность, в широком смысле этого слова, берет свое начало не в семантике, а в системе знаний, в тезаурусе. Так, например, употребление слова «змея» по отношению к женщине с актуализацией значения «коварная» возможно только на том основании, что человек считает змею коварной. «Этот переход не есть принадлежность вербально–ассоциативного уровня, - считает ученый, - он есть порождение знаний. Всякий образ можно перевести на семантический уровень, можно вербализовать, раскрыть его суть, его когнитивное и эмоциональное содержание, построив соответствующий текст, но происхождением и возникновением своим образ обязан только знаниям, появляющимся, когда мы покидаем поверхностно–ассоциативный уровень и погружаемся в тезаурус» [Караулов 1987: 177].
Обратим внимание в связи с вышесказанным на следующий тезис. Доступность образа прямому наблюдению, считает ученый, можно показать тремя путями: с помощью анализа поэтической речи, с помощью анализа «потока сознания» и на примерах «сжатия» текста при его реферировании или интерпретации текста при его пересказывании. Как уже отмечалось, Ю.Н. Караулов приходит к мысли о существовании на уровне целостной языковой личности триады «семантика» –
«знания о мире (тезаурус)» – «гносеология», вводит понятие «промежуточного языка» (термин Н.И. Жинкина), связывающего три уровня, и предлагает реконструировать единицы гносеологического уровня посредством операции компрессии, информационного сжатия (от текста к реферату) либо расширения, развертывания (от текста к метатексту) как «естественных лингво-когнитивных преобразований, постоянно осуществляемых человеком в процессе коммуникативнопознавательной деятельности» [Караулов 1987: 184].
Типовыми элементами «промежуточного языка» (т.е. по принятой нами терминологии - структурами представления знаний) Ю.Н. Караулов считает образы, гештальты, схемы, двигательные представления, фреймы, пропозиции, картины, символы, формулы, диаграммы и, наконец, слова.
В рамках когнитивного подхода сложилась и так называемая теория прототипов, которая продолжает интенсивно развиваться и получила достаточно широкое распространение. Дж. Лакофф предполагает, что для описания процесса категоризации используются модели четырех типов: пропозициональные модели - вычленяют элементы, дают их характеристики и указывают связи между ними (например, пропозициональная модель нашего знания об огне включает и знание о том, что огонь опасен); схематические модели образов – специфические схематические представления образов (траектории, длинные тонкие формы, вместилища и пр.); метафорические модели – модели перехода от пропозициональных моделей образов одной области к соответствующей структуре другой области; метонимические модели – модели указанных выше типов, дополненные указанием функций, выполняемых одним элементом по отношению к другому.