были студенты Московского энергетического института, студенты Государственного
музыкально-педагогического института имени Гнесиных, участники Всесоюзного
симпозиума “Проблемы художественного восприятия”, школьники старших классов,
математики - участники методологического семинара Математического института АН
СССР имени В. А. Стеклова и Вычислительного центра АН СССР, работники
предприятий культуры . и др. Всего в эксперименте участвовало более шестисот
человек*). Кроме того, подобный “плебисцит” был проведен на основе передач по
первой программе Центрального радиовещания 25 августа 1973 г., 29 июня 1976 г. и
15 июля 1980 г.
При обработке данных эксперимента и из рассмотрения протоколов выяснилось, что
принятая методика проведения эксперимента позволила преодолеть психологическую
предвзятость, о до-торой говорилось выше: эксперты не различали, где
человеческое, а где машинное .сочинение. Не осознавая и не желая того,
большинство экспертов оценивали выше машинную музыку. В результате этого во всех
группах машинные композиции получили (по разным критериям) более высокую оценку,
чем мелодии композиторов. Вот как были оценены мелодии в такой подготовленной
аудитории, как студенты института имени Гнесиных:
Хотя эксперты не знали, какую - человеческую или машинную - музыку они
оценивают, некоторые из них высказывались довольно категорично: “Вся машинная
музыка - не музыка, нет чувства”, “Да чтобы я не отличил машинную музыку от
человеческой!”, “Много чрезмерно периодичных, туповато-машинных тем”. Но -
ирония судьбы - именно эти эксперты, не осознавая и не желая того, оценили выше
машинную музыку. Их “очевидное” представление о машинной музыке оказалось
ошибочным.
Весьма показателен в этом смысле и “плебисцит”, проведенный на основе передачи
по первой программе Центрального радиовещания 29 июня 1976 г. Цель его -
выяснить; как радиослушатели оценивают творческие возможности машин и какой они
представляют себе машинную музыку. Для этого им предложили прослушать три
мелодии и определить, кто является их автором - человек или машина. Результат,
опроса в отношении одной из мелодий был неожиданным. В своих письмах
радиослушатели отмечали, что в этой мелодии “чувствуется душа”, она “отличается
мелодичностью, пленяет слух, проникает в сердце”, что “конечно же, такую музыку
мог написать только человек”, “никакая машина не сможет заменить человека в этом
тонком творческом процессе, и не надо пытаться это делать”.
Авторы 125 писем (из 130, поступивших в редакцию) были твердо убеждены, что эта
мелодия написана композитором (только 5 человек с некоторыми оговорками
приписывали ее машине). И 125 человек из 130, хотели они этого или нет, дали тем
самым весьма высокую оценку творческим возможностям машины, показав ошибочность
своего представления о машинной музыке. А мелодию эту сочинила машина по
программе автора, описанной ниже (см. гл. 5).
Часто оказывается, что если слушатели не знают о “нечеловеческом” происхождении
музыки, то и воспринимают ее как вполне “нормальную”, не отличающуюся от
обычной. Так, на Международном совещании по искусственному интеллекту,
проходившем в городе Репино (под Ленинградом) в 1977 г., на русском и английском
языках прозвучала “ИИ-кантата” - своего рода гимн искусственному интеллекту,
сочиненный по предложению Оргкомитета совещания (рис. 2.2).
ИИ-КАНТАТА”
Рис. 2.2. Гимн искусственному интеллекту.
Слова написал А. Аверкин, а музыка была сочинена на машине “Урал-2” по
программе, описанной в книге Р. X. Зарипова (1971а). Исполненная в
непринужденной обстановке оркестром и певцами, эта песня была воспринята как
обычное музыкальное произведение, и не все участники совещания сразу поверили,
что - музыку этого гимна сочинила машина*).
Результаты этого эксперимента, проведенного многократно, подтверждают следующий
факт: при моделировании на ЭВМ таких форм музыкального творчества, как сочинение
мелодий массовых песен, получены машинные результаты, которые не -только
соизмеримы с человеческими, но в ряде случаев превосходят последние по качеству.
Это позволяет судить о высокой степени изученности механизма порождения таких
мелодий и подтверждает правильность выбранных принципов моделирования.
Этот эксперимент представляет собой реализацию идеи Тьюринга об испытании на
интеллектуальность (“игре в имитацию”)
ИИ-КАНТАТА
Музыка ЭВМ “Урал-2” Слова А. Аверкина
Вас встречает Решино -
Тут простор мечтам.
Интеллект искусственный
Мудр не по летам.
Диалог с программами,
ЭВМ с экранами,
Шимпанзе с бананами
Мы покажем вам.
Припев:
Искусственный интеллект
Стал теперь проблемой века.
С искусственным интеллектом
Мы прославим человека. ;
Нам читают лекции
Главные спецы -
Всех систем искусственных
Деды и отцы.
Фреймы и сценарии
Внукам мы оставили,
Пусть в них разбираются
Наши молодцы.
Припев
Мы ведем дискуссии,
За окном весна -
И модель без этого
Будет не полна. .
Пусть там ходят роботы
И качают хоботом. Мы же кубок дружеский
Осушим до дна.
Припев
AI-CANTATA
Music: Computer “Ural-2” Text: A. Averkin
We meet. you in Repino - Hope, well be kind. •Artificial Intelligence Has a
plastic mind, Look at machines conversation, Robots travel simulation, Monkey in
logic of action And what else youll find.
Refrain:
Artificial Intelligence!
It became the greatest problem.
Artificial Intelligence!
It glorifies Homo Sapiens.
At the joint conference There are experts - Of every system intellect Dadies and
granddads. Frames and scripts in memory We present to our children, Now they are
studied by Our progeny.
Refrain
Were discussing Robotics. Outside its spring, Add spring to your Theory - It
will be complete. Let it. be the robots peace With a swinging proboscis. Well
empty a frendly glass And then we shall sing.
Refrain
применительно к музыке. Тьюринг (А. Тьюринг, 1960) предложил судить о наличии
“интеллекта” по результатам “игры в имитацию”, которая сводится к следующему. В
игре участвуют некое лицо (эксперт) и две системы А и В, одна из которых -
человек, а другая - машина; Эксперт, не видя этих систем, задает любые вопросы
системам А и В и, анализируя их ответы, должен определить, какая из них является
машиной. Если он не сможет, определить этого в течение заданного временив то
такая машина считается “интеллектуальной”.
Из результата упомянутого выше эксперимента следует; что программа-композитор,
синтезирующая эти мелодии, выдерживает тест Тьюринга.
Нужно отметить, что мелодии композиторов в эксперименте - независимо от та
качества или: отношения к ним слушателей - являются результатом той
профессиональной деятельности-человека, которую принято называть творчеством.
Здесь имеется в виду, что продукты художественного творчества - это не только
мировые шедевры искусства: Седьмая (“Ленинградская”) симфония Д. Шостаковича в
интерпретации Е. Мравинского, “Вариации на тему рококо” П. Чайковского в
исполнении Д. Шафрана, романс “Я помню чудное мгновенье” М. Глинки в исполнении
И. Козловского и. т. п., но и многие тысячи другихпроизведений. Поэтому не
следует нигилистически отмахиваться от тех продуктов художественного творчества,
которые по тем или иным причинам не стали шедеврами или просто популярными, ибо
причина популярности художественного произведения - особая проблема, не
изученная до настоящего времени.
Практика проведения упомянутого выше эксперимента показывает, что понятие,
продукта художественного творчества ассоциируется у слушателей преимущественно
(за редким исключением) лишь с популярными произведениями, наиболее им
знакомыми. И даже более того - не столько с популярными, сколько с наиболее
значительными по их эстетическим качествам, можно сказать, в некотором смысле -
с шедеврами мирового искусства. Ведь нередки случаи снисходительного отношения
даже к творчеству оригинальнейших композиторов, создавших, например, эпоху в
советской песне. .
У композитора - члена Союза композиторов СССР - высокий уровень профессионализма
и мастерства; у композитора, окончившего консерваторию (и не только Московскую),
- тоже достаточно высокий уровень, чтобы произведения его" могли быть эталоном в
подобном эксперименте. Ведь мелодия такого композитора обязательно включает в
себя элементы профессионализма. Студенты на учебных занятиях “набивают руку” в
технике и впоследствии используют эти навыки в своей творческой практике уже
автомагически. Все это особенно ощутимо проявляется в тонкостях, в деталях, что,
собственно, и отличает профессионала от дилетанта, от самодеятельного сочинителя
музыки. Композитор-профессионал просто уже органически не может писать как
дилетант, ибо он приучен или привык писать профессионально. (Чтобы предостеречь
очевидные возражения, следует сразу же оговориться: здесь имеются в виду общие
правила, а не возможные исключения из них.) Таким образом, эксперимент помогает
оценить степень “профессионализма” в машинной музыке, а отнюдь не степень ее
“художественности”.
Остановимся теперь на высказываниях некоторых участников эксперимента о том, что
мелодии композиторов, использованные в эксперименте, серые и бездарные, и только
поэтому машинные мелодии получили более высокую оценку. Авторы этих
высказываний, находясь под гнетом установки “машина не может”, забывают, что
задача заключается пока не в машинном создании шедевров или произведений
искусства, а прежде всего в выявлении закономерностей музыкальных композиций как
результата творческого процесса д в их машинном воспроизведении. Кроме того,
проблема заключается и в способе отыскания объективных (межличностных) критериев
оценки продуктов художественного творчества.
Оппонентам трудно изменить установку, отношение к понятию художественного