Сэнди Лернер родилась в Финиксе в 1955 году, в день взятия Бастилии. Ничего революционного, впрочем, в ее детстве не наблюдалось. Родители развелись, когда Сэнди было 4 года; ее отправили жить с тетей и дядей на ранчо в Калифорнию. Видимо, тогда зародилась любовь к животным, особенно лошадям, и нелюбовь к куклам, в которые она никогда не играла. Большую часть времени девочка проводила в одиночестве, много читала. Любимый телесериал — про странное, отчасти потустороннее, отчасти безумное семейство Адамс, до сих пор выделяющийся на фоне того, что обычно показывает американское телевидение.
В 9 лет она вступила в местный 4-Н-клуб (от «Head, Heart, Hands, and Health», нечто вроде скаутского движения с сельскохозяйственным уклоном). «Это был неоценимый опыт, — вспоминает Лернер. — Я научилась выступать перед публикой и формулировать свои мысли». Одновременно начинается ее деловая карьера: Сэнди купила теленка, вырастила, продала, купила еще двух… К моменту поступления в университет ее стадо насчитывало 30 голов.
В подростковом возрасте начинает проявляться повстанческая натура Сэнди. Она отказывалась отдавать честь национальному флагу на школьных линейках, в 13 лет ее арестовала полиция на митинге протеста против Вьетнамской войны. «Я была социалистом с двенадцати лет» — не от каждого миллионера услышишь такое признание. Окончив школу, Сэнди полтора года проработала в банке. «Это был ад, — вспоминала наша героиня. — Президент банка заставлял нас вставать на колени, чтобы проверить длину юбок».
Она спаслась бегством в Калифорнийский университет, где два года изучала сравнительную теорию коммунизма «как настоящий большевик», затем переключилась на прикладную экономику и первый раз села за терминал мэйнфрейма IBM 360. «Это было религиозное переживание». Лернер говорит, что до сих пор не доверяет компьютерам, которые может поднять один человек. В 1977 г. она перевелась в Стэнфорд, сменив специализацию на вычислительную математику, и попала в логово самых отъявленных компьютерных фанатиков во всей Америке. «Я была там единственной девушкой и, похоже, только я принимала ванну». Впрочем, нет, регулярно мылся еще один компьютерщик, Леонард Босак. Он даже умел пользоваться столовым прибором! Их сближают и менее внешние признаки — интеллект и чувство юмора. Сближают настолько, что раскрутившийся со скоростью жесткого диска роман завершается браком еще на студенческой скамье.
Получив дипломы, молодая семья осталась в университете, Босак возглавил вычислительную лабораторию факультета компьютерных наук, Лернер заняла аналогичную должность в Высшей школе бизнеса. В то время вычислительный парк Стэндфордского университета уже насчитывал около 5000 разнокалиберных компьютеров, раскиданных по площади в 35 квадратных километров. Локальные сети подразделений работали на разных протоколах, и их объединение представлялось невероятно трудной задачей. Пока университетское руководство обсуждало пути ее решения и аккумулировало средства, Лен Босак нашел простой до гениального способ.
Для того чтобы понять, что же действительно он сотворил, необходимо принять во внимание исторический фон. Созданная на средства военных экспериментальная сеть ARPANET была родоначальницей Интернет, но кардинально отличалась от последней. ARPANET предполагала соединение между компьютерами — большими «серьезными» машинами — для совместного использования ресурсов. Коммутацией пакетов занимался Interface Message Processor, IMP, отдельный миникомпьютер (маленький и дешевый только на фоне мэйнфреймов). Соответственно проблема совместимости возникала на уровне операционных систем, а не сетевых протоколов, точнее единственного протокола NCP. Концепция маршрутизации возникла также из сугубо военной предпосылки — обеспечить доставку пакетов данных при частичном разрушении заведомо избыточной коммуникационной инфраструктуры. Маршрутизацией занимались те же IMP при помощи протокола внешнего шлюза (Exterior Gateway Protocol, EGP). Аналогичные ARPANET проекты велись и в других странах, так что идея взаимодействия целых сетей возникла закономерно. Такое взаимодействие логично было организовать в немногочисленных точках, обслуживаемых мощными шлюзами — аналогами IMP, и договориться заодно об общем протоколе. Для этой цели как раз подоспел набор протоколов TCP/IP, разрабатываемый изначально для преодоления количественных ограничений NCP — всего одна сеть из 64 машин максимум! Для маршрутизации в такой простой топологии хватало примитивного EGP.
При возникновении ARPANET локальных сетей еще не было, они появились позже и долго развивались совершенно независимым путем. Развитие это привело к настолько сложным структурам, что маршрутизация понадобилась уже и в них. С учетом постоянных, не всегда отслеживаемых изменений в сети, протокол внутреннего шлюза должен быть гораздо более интеллектуальным.
Что же придумал Леонард Босак в 1984 году? Программное обеспечение, на лету перелопачивающее данные из одного протокола в другой и обеспечивающее маршрутизацию. Плюс высокоскоростной узкоспециальный микрокомпьютер под него, оказавшийся в десятки раз дешевле машин, традиционно занимавшихся маршрутизацией. В его основе был знаменитый миникомпьютер DEC PDP-11.
Естественно, по мере коммерциализации идеи (то есть когда на горизонте замаячили реальные деньги), у изобретения появились еще авторы. Склока вокруг авторства тянется до сих пор. В ответ на бесконечные претензии Сэнди Лернер ответила по электронной почте: «Я точно уверена, что один человек не имел отношения к изобретению — это Альберт Гор (вице-президент США на ту пору)».
Основной претендент в соавторы — Вильям Егер (William Yeager). В то время он работал инженером-исследователем и написал небольшую программу для объединения в сеть компьютеров медицинского центра с компьютерами в департаменте компьютерных наук. Егер уверяет, что весной 1985 года господа Босак и Кирк Лухид (Kirk Lougheed) попросили у него эту программу для модификации в своих целях.
Второй основной претендент — сам университет Стэнфорд. В начале 1986 руководителю Босака по департаменту компьютерных наук г-ну Лесу Эрнесту (Les Earnest) донесли, что Леонард использует рабочее время и ресурсы Стэнфорда «в личных целях». После местного расследования Босака обвинили в том, что он продал от имени Cisco несколько плат в Xerox. По результатам разборки Босаку предложили определиться, где он будет работать — в Стэнфорде или в Cisco. Под аналогичным предлогом «попросили» с работы и Лухида. И 11 июля в Cisco перешли сразу компанией — Босак, Лухид, программист Грег Сац (Greg Satz) и Ричард Троян (Richard Troiano), занявшийся продажами.
По версии супругов Босак-Лернер, они не собирались ничего продавать, а просто решили поделиться своей радостью с друзьями из лабораторий Hewlett-Packad, Xerox и университета Rutgers, собрав несколько маршрутизаторов для них. Но, поскольку университетские власти это запретили, молодые супруги разозлились, хлопнули дверью и унесли технологию с собой. Университет пригрозил судом и потребовал $11 млн лицензионных отчислений плюс маршрутизаторы на сумму в $150000, но дело кончилось мировым соглашением. 15 апреля 1987 года Стэнфорд выдал-таки Cisco лицензию на ПО и две компьютерные платы. Наличными Cisco отдал Стэнфордскому университету $19300 и согласился отчислить $150000 от продаж, а также сделать скидки на свои маршрутизаторы.
Чтобы основать компанию San Francisco Systems, от которой тут же оставили для краткости cisco (так и писалось с маленькой буквы до 1995 года), супруги заложили свой дом. Зарплату сотрудникам платили с собственных кредитных карточек. Когда деньги кончились, в 1986 году Сэнди пошла работать системным администратором в компанию Schlumberger, продолжая отдавать cisco все свободное время. Супруги проектировали оборудование в спальне, собирали его в гостиной и тестировали в столовой.
Первыми заказчиками были друзья из научных центров США. Вместе с основателями фирмы в их гостиной они собирали маршрутизаторы и отлаживали программный код. Зато и получали решение своей конкретной проблемы. Давать покупателю то, что он хочет, а не то, что он должен иметь, по мнению продавца, — вот что долгие годы отличало компанию от большинства конкурентов. Сэнди Лернер настолько стремилась сделать покупателей счастливыми, что сама учредила группу поддержки пользователей Cisco, не дожидаясь ее спонтанного зарождения.
В штате новорожденной компании было 9 человек: инженеры, программисты. Все заказы, в основном для университетов, размещались через Интернет. Первую печатную рекламу Cisco опубликует только в 1992 году! Компания росла вместе с Интернет, а Интернет развивался благодаря технологиям Cisco. Первый финансовый год показал оборот в $1,5 млн и даже чистую прибыль в $83000. Начались первые поставки для распределенных сетей крупных корпораций — основной источник дохода Cisco сегодня. Но для расширения производства собственных средств могло не хватить, и Сэнди Лернер начала искать инвестора. У фирмы было в наличии то, чего не хватает большинству новичков: готовый продукт и прибыль от первых же продаж, однако большинство финансистов отвернулись от нее. «Наверное, мы были слишком странными, — заключает Лернер. — Лен вообще похож на пришельца, люди его боятся». Да она и сама может испугать кого угодно своими язвительными репликами и яростной настойчивостью. Давший им наконец денег Дон Валентине (Don Valentine вложился до этого в Apple и Oracle) тоже утверждает, что сделал это вопреки личности основателей, а не благодаря ней: «Они хорошие ученые, но никогда ничего не смыслили в менеджменте». «Черта с два, он просто углядел оборот $200000 в месяц без единого продавца», — возмущается Сэнди. Валентине вложил $2,5 млн в обмен на треть уставного капитала (доля инвестора превышает сегодня $7 млрд) и право назначить управляющего. Самое обидное, что эти деньги так и не понадобились. Основатели недооценили потенциал своей фирмы, — к 1989 году оборот приблизился к $28 млн, а прибыль превысила $4 млн. Еще треть акций Босак и Лернер отдали своим работникам, вытащившим Cisco на рынок на своих плечах — и за очень скромное жалованье.