Во время ссылки и позднее особенно раскрылось художественное дарование Лермонтова, с детства увлекавшегося живописью. Ему принадлежат акварели, картины маслом, рисунки – пейзажи, жанровые сцены, портреты и карикатуры; лучшие из них связаны с кавказской темой.
Кавказская ссылка была сокращена хлопотами бабушки через А.Х.Бенкендорфа. В октябре 1837 был отдан приказ о переводе Лермонтова в Гродненский гусарский (в Новгородской губернии), а затем в лейб–гвардейский Гусарский полк, стоявший в Царском Селе. Во второй половине января 1838 Лермонтов возвращается, а с середины мая 1838 обосновывается в Петербурге. 1838–1841 – годы его литературной славы. Он сразу же попадает в пушкинский литературный круг, знакомится с Жуковским, П.А.Вяземским, П.А.Плетневым, В.А.Сологубом, ближе с В.Ф.Одоевским, принят в семействе Карамзиных, которое становится наиболее близкой ему культурной средой: он принимает участие в домашних спектаклях и развлечениях, устанавливает дружеские отношения с постоянными посетителями салона: Смирновой–Россет, И.П.Мятлевым (с которым обменивается шуточными макаронич. посланиями) Ростопчиной; у Карамзиных Лермонтов накануне последней ссылки читал “Тучи”. В 1840 в Петербурге отдельными изданиями выходят единственный прижизненный сборник “Стихотворения” и “Герой нашего времени”.
Популярность Лермонтова открыла ему двери в великосветское общество, в которое он стремился войти в целях психологического и социального самоутверждения.
В 1838–1840 Лермонтов входит в “Кружок шестнадцати” – аристократическое общество молодежи, частью из военной Среды [К.В.Браницкий–Корчак, И.С.Гагарин, А.Н.Долгорукий, Столыпин (Монго) и др.], объединенного законами корпоративного поведения и политической оппозиционностью участников, и, по некоторым данным, играет в нем первенствующую роль.
В феврале 1840 на балу у графини Лаваль у Лермонтова произошло столкновение с сыном французского посланника Э.Барантом; непосредственным поводом было светское соперничество – предпочтение, отданное Лермонтову кн. М.А.Щербатовой [адресатом стихотворений “На светские цепи...”, 1840; ей же посвящена “Молитва” (“В минуту жизни трудную”, и, возможно, стихотворение “Отчего”], которой был увлечен Барант и в 1839–1940 увлечен Лермонтов. Ссора, однако, переросла личные рамки и получила значение акта защиты национального достоинства. 18 февраля состоялась дуэль, окончившаяся примирением. Лермонтов тем не менее был предан военному суду; под арестом (Ордонанс–гауз, Арсенальная гауптвахта) его навещают друзья и литературные знакомые, в т.ч. Белинский, вынесший сильное впечатление от разговора и самой личности Лермонтова (<Глубокий и могучий дух! ... Я с ним спорил, и мне отрадно было видеть в его рассудочном, охлажденном и озлобленном взгляде на жизнь и людей семена глубокой веры в достоинство того и другого. Я это сказал ему – он улыбнулся и сказал: “Дай Бог!”>“ – письмо Боткину 16–21 апреля 1840). Под арестом состоялось новое объяснение Лермонтова с Барантом, ухудшившее ход дела. В апреле 1840 был отдан приказ о переводе поэта в Тенгинский пехотный полк в действующую армию на Кавказ. 3–5 мая Лермонтов выехал из Петербурга; в Москве был на именинном обеде Н.В.Гоголя (с А.И.Тургеневым, Вяземским, Е.А.Баратынским, Хомяковым, Самариным; с последним сошелся ближе других); посещал дом Н.Ф. и К.К.Павловых. В июне он прибывает в Ставрополь, в главную квартиру командующего войсками Кавказской линии генерала П.Х.Граббе, а в июле уже участвует в постоянных стычках с горцами и в кровопролитном сражении при реке Валерик. Очевидцы сообщали об отчаянной храбрости Лермонтова, удивлявшей кавказских ветеранов.
В начале февраля 1841, получив двухмесячный отпуск, Лермонтов приезжает в Петербург. Его представляют к награде за храбрость, но Николай I отклоняет представление. Поэт проводит столице 3 месяца, окруженный вниманием; он полон творческих планов, рассчитывая получить отставку и отдаться литературной деятельности. Его интересует духовная жизнь Востока, с которой он соприкоснулся на Кавказе; в нескольких своих произведениях он касается проблем “восточного миросозерцания” (“Тамара”, “Спор”).
14 апреля 1841, не получив отсрочки, Лермонтов возвращается на Кавказ. В мае он прибывает в Пятигорск и получает разрешение задержаться для лечения на минеральных водах. Он испытывает прилив творческой активности; в его записной книжке, подаренной накануне отъезда В.Ф.Одоевским, один за другим следуют автографы “Сна”, “Утеса”, стихотворения “Они любили друг друга...”, “Тамара”, “Свиданье”, “Листок”, “Выхожу один я на дорогу...”, “Морская царевна”, “Пророк” (к этим и многим другим лермонтовским текстам обращались известные русские композиторы: А.Л.Гурилев, Ц.А.Кюи, А.С.Даргомыжский, А.Е.Варламов, Н.А.Римский–Корсаков и многие другие). Однако предписания из Петербурга категорически требуют, чтобы он находился в полку.
В Пятигорске Лермонтов находит общество прежних знакомых, и в том числе своего товарища по Школе юнкеров Мартынова. На одном из вечеров в пятигорским семействе Верзилиных шутки Лермонтова задели Мартынова, человека неумного и болезненно самолюбивого. Ссора повлекла за собой вызов; не придавая значение размолвке, Лермонтов принял его, не намереваясь стрелять в товарища, и был убит наповал. Неясность некоторых обстоятельств дуэли позднее порождала в лермонтовской историографии версии об организованном убийстве или заговоре, не имеющие достаточных оснований. Гибель Лермонтова имела широкий общественный резонанс и была воспринята в литературных кругах как непоправимая потеря для русской литературы.
Творчество Лермонтова, продолжавшееся неполных 13 лет (1828–1841) с необыкновенной интенсивностью, явилось высшей точкой развития русской поэзии в послепушкинский период и открыло новые пути русской прозе. С ним связывается понятие “1830–е годы” (не в хронологическом, а в историко–литературном смысле: середины 1820 – начало 1840–х годов), характеризующееся нарастанием интереса к новейшим течением идеалистической и религиозной философии (Ф.Шеллинг, Г.В.Ф.Гегель) и одновременно углублением общественного самоанализа, диалектичности литературного мышления, внимания к глубинным процессам исторического процесса.