Тургенев (стр. 1 из 2)

И. С. ТУРГЕНЕВ (1818-1883)

Более полувека Иван Сергеевич Тургенев находился в центре общественной и духовной жизни России и Западной Европы и «в течение всего этого времени... стремился, — как он выразился,— воплотить в надлежащие типы и то, что Шекспир называет самый образ и давление времени, и ту быстро изменявшуюся физиономию русских людей культурного слоя, который преимущественно» служил «предметом» его «наблюдений».

«Давление времени» Тургенев ощущал необыкновенно остро. В детстве это было давление крепостного рабства и помещичьего произвола, воплощавшегося для мальчика в лице его матери Варвары Петровны, владелицы огромных имений и нескольких тысяч душ крестьян. В родной семье (Тургеневы жили сначала в селе Спасское-Лутовиново Орловской губернии, а с 1827 г.— в Москве) будущий писатель даже на себе ощущал произвол Варвары Петровны и мальчиком хотел бежать из дому от ежедневных розог. Тяжелые воспоминания детства всю жизнь будут преследовать писателя. Образ крутой и властной барыни встречается во многих рассказах Тургенева. То это «пухлая, чувствительная и злая» госпожа Зверкова, запретившая горничной Арине выйти замуж за любимого человека («Ермолай и мельничиха»); то капризная барыня, разбившая счастье простодушного глухонемого дворника Герасима («Му-му»); то «строгая и гневная» помещица, ссылающая на поселение крестьянина за недостаточно почтительный, как ей показалось, поклон («Пунин и Бабурин»). Все эти, как и многие другие, страшные истории не вымышлены писателем, а разыгрывались на его глазах, мучили и возмущали его своей жестокой несправедливостью.

Когда Тургенев вырос, за пределами орловской усадьбы и родительского дома он почувствовал то же самое «давление времени» — давление самодержавия, полиции и бюрократии, крепостного права, отсутствие элементарных человеческих и гражданских прав в масштабах всей громадной России.

Но «давление времени» действовало и в другом направлении — существовало давление идей. Это были идеи политической и духовной свободы, равенства всех людей перед законом, уважения человеческой личности, воспринятые Тургеневым из книг, от учителей (первым учителем был крепостной Ф. И. Лобанов), в стенах университетов (Тургенев учился в Московском, Петербургском и Берлинском университетах).

Вольнолюбивые взгляды Тургенева укреплялись и развивались в общении с лучшими людьми России: Т. Н. Грановским, Н. В. Станкевичем, М. А. Бакуниным, А. И. Герценом и прежде всего с В. Г. Белинским, духовным вождем передовой молодежи, которого Тургенев называл своим «отцом и командиром».

«Гнусная рассейская действительность» (выражение Белинского) настолько противоречила идеалам Тургенева, что надо было или вступить с ней в борьбу, или отказаться от своих убеждений. «... Почти все, что я видел вокруг себя, возбуждало во мне чувства смущения, негодования — отвращения, наконец... Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел... Мне необходимо нужно было удалиться от моего врага затем, чтобы из самой моей дали сильнее напасть на него... Враг этот был — крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего я решился бороться до конца — с чем я поклялся никогда не примириться...»

В 1847 г., чтобы лучше исполнить свою клятву, Тургенев уезжает за границу. Осуществляя свое намерение, он создает сборник рассказов «Записки охотника» (1846—1851 гг., в 70-е годы Тургенев дополнил сборник еще тремя рассказами). Сборник этот принес автору известность и навлек на него правительственные гонения. Цензор, пропустивший «Записки охотника», был уволен. И книга эта вместе с появившейся в то же время статьей Тургенева, посвященной смерти Гоголя, послужила причиной его ареста и двухлетней ссылки в имение матери под надзор местных властей.

В этих рассказах перед читателем проходит два ряда основных действующих лиц — крепостные крестьяне и помещики. Каждое лицо своеобразно, каждое непохоже на других. Но нетрудно заметить, что почти все крестьяне глубоко симпатичны автору, отмечены большой нравственной силой, духовной правдой и красотой. Одних отличает большой ум, практическая сметка, воля (Хорь, Овсяников, Бирюк, Дикий Барин), других — поэтическая мечтательность (Калиныч, Касьян, крестьянские дети), поиски правды (Касьян, Овсяников, Митя) и почти всех — высокоразвитое чувство человеческого достоинства. Вся жизнь их проходит в труде, почти вся—в страданиях, но это не сделало их ни жестоким!!, ни равнодушными.

Никто до Тургенева не изображал русских крестьян такими — внушающими не только сострадание, но и уважение, а их суровую жизнь — проникнутой поэзией труда и природы.

Тяжелая и простая жизнь крестьян дается на фоне тоже простых и всегда прекрасных картин русской природы. Этот пейзаж был такой же новостью в русской литературе, как и тургеневское изображение крестьян. Он как бы живет и дышит одной жизнью с людьми, передает их настроения, бывает то пасмурным, то светлым, то неприветливо грозовым, то поэтически таинственным.

Рядом с крестьянами особенно мелкими и ничтожными выглядят их господа — незадачливый жених господин Полутыкин, пухленький Стегунов, лицемерный Пеночкин, приживал Недопюскин и др. Все они тоже разные, но каждый по-своему непривлекателен и ничтожен. Живут они праздно, неинтересно, заполняя охотой, картами, вином свое никому не нужное существование. В большинстве они маленькие деспоты: одни откровенные, другие прикидываются «либералами». Те немногие, которым в тягость пустота жизни, которые смутно сознают несправедливость рабства, оказываются бессильными что-либо изменить в положении вещей, в своем собственном существовании. Такие становятся болтунами (вроде Любозвонова), неудачниками (вроде Каратаева), сознают свою ненужность (как Гамлет Щигровского уезда), и никто из них не вынес бы и половины тех трудов и страданий, которые приходятся на долю крестьянина.

Сдержанно, скрывая негодование, рассказывает Тургенев о барских капризах и самодурстве: Полутыкин разорил хозяйство Калиныча, таская его с собой на охоту; Пеночкин приказал высечь слугу за то, что вино к завтраку не было подогрето; господа Зверковы загубили жизнь Арины; вздорная помещица разбила счастье Матрены и Каратаева и т. д. Пример помещичьего произвола и издевательства над человеком — судьба дворового Кузьмы, по прозвищу Сучок («Льгов»). Ему довелось побывать под властью пяти господ, и каждый придумывал ему новую «должность» — он был казачком (мальчиком-слугой), «фолетуром» (форейтор — верховой кучер), садовником, доезжачим (старшим псарем), «с лошади упал и лошадь зашиб» — его выпороли и отдали в учение к сапожнику, потом приказали быть «ахтером» и велели называться Антоном (когда он изображал слепого, ему под веки закатывали горошины), потом, за вину брата, разжаловали в повара, затем в буфетчики, опять в повара, в кучера и, наконец, назначили «рыболовом» и «велели... пруд... содержать в порядке», хотя рыбы в пруду и в помине нет.

Уродливые стороны жизни Тургенев изображал в большинстве произведений и в то же время, запечатлевая «образ и давление времени», он показывал и передовых людей. Как ни мало их было, в них «было будущее России» (Герцен); на этих людях, по убеждению Тургенева, лежала обязанность «быть передавателями цивилизации народу». Изображение этих людей — чаще всего небогатых, образованных дворян — и занимает самое большое место в повестях Тургенева 40—50-х годов («Андрей Колосов», «Дневник лишнего человека», «Фауст», «Ася» и др.) и в первых романах («Рудин», 1855; «Дворянское гнездо», 1858). Только в этой среде возникал тогда сознательный протест против дурного устройства общества. Однако во всех своих начинаниях — общественных и личных — эти герои неизменно терпят неудачи, им не оказывается места в жизни, они становятся, по выражению одного из таких героев, «лишними людьми».

Таков Дмитрий Рудин — обаятельный собеседник, умный, образованный и, несомненно, талантливый человек. Он искренне и честно хочет добра и счастья для народа, умеет увлечь своим красноречием других людей, внушить им благородные стремления, но в практических делах он оказывается робким и беспомощным. Когда Наталья, дочь богатой помещицы Ласунской, полюбившая Рудина вопреки воле матери, спрашивает его: «Что нам надобно теперь делать?» — Рудин отвечает: «Покориться судьбе». Эта ситуация — встреча благородного, но не приспособленного к жизни мужчины с самоотверженной девушкой, готовой куда угодно и на что угодно идти за тем, кого она любит и кому она верит, повторяется в разных вариантах во многих произведениях Тургенева («Рудин», «Ася», «Дворянское гнездо», позднее — «Вешние воды» и др.). И критики, и читатели постоянно отмечали нравственное превосходство тургеневских героинь над его мужскими персонажами. Личный конфликт как бы обнаруживал общественную, социальную несостоятельность «лишних людей». Покорность судьбе, т. е. обстоятельствам, парализует все начинания Рудина, как и других тургеневских героев этого типа.

Едва ли, однако, упреки критиков в адрес «лишних людей», по крайней мере, в адрес Рудина, были вполне основательны и едва ли они соответствовали замыслу самого Тургенева. Ведь только нежелание жить, как живут все — быть чиновником или помещиком, — делало лучших людей «лишними» в России, а сознание своей практической беспомощности в условиях громадной крепостной страны делало их бессильными перед «судьбой». Это хорошо понял Горький, писавший: «Приняв во внимание все условия времени — и гнет правительства, и умственное бессилие общества, и отсутствие в массах крестьян сознания своих задач,— мы должны будем признать, что мечтатель Рудин, по тем временам, был человеком более полезным, чем практик. Мечтатель — он являлся пропагандистом идей революционных, он был критиком действительности, он, так сказать, пахал целину...»