Действительность предстает в "Что делать?" в трех временных измерениях: прошлое - "старый порядок", идейно изживший себя, хотя и господствующий; настоящее (деятельность "новых людей"); будущее (его абрис в духе идей утопического социализма дан в "Четвертом сне Веры Павловны"). Через все произведение проходит антитеза старых и "новых людей", поступки которых кажутся странными обывателям (Марье Алексеевне, "проницательному читателю"); их удивление, непонимание - источник комических ситуаций. Отношение к представителям прошлого дифференцировано: жизнь праздная (Сторешниковы. Серж) на аллегорическом языке романа - "фантастическая грязь"; трудовая, в заботах о куске хлеба, вырабатывает "злые", но дельные характеры (Марья Алексевна) - это "реальная грязь", из которой "родится пшеница" ("Второй сон Веры Павловны")-
Романтический пафос произведения - в устремленности к социалистическому идеалу, будущему, когда тип "нового человека" станет "общею натурою всех людей" (Что делать? - С. 149; далее указываются стр.). Прообразом будущего выступают и личные отношения "новых людей", разрешающих конфликты на основе гуманной теории "расчета выгод" (новая мораль оттенена традиционностью сюжетного мотива любовного треугольника: Вера Павловна - Лопухов - Кирсанов), и их трудовая деятельность (организация швейных мастерских, учеба Веры Павловны на врача и др.). Эти подробно освещенные сферы жизни "новых людей" соотнесены с потаенным, "эзоповым" сюжетом, главным героем которого выступает профессиональный революционер Рахметов. Но он не одинок: упоминается о "восьми образцах этой породы", несомненно участие в нелегальной борьбе Лопухова - Бьюмонта после его ухода "со сцены", мужа "дамы в трауре" и др. Темы любви, труда, революции органично связаны в романе, герои которого исповедуют "разумный эгоизм", стимулирующий нравственное развитие личности: "О, сколько наслаждений развитому человеку! Даже то, что другой чувствует как жертву, горе, он чувствует как удовлетворение себе, как наслаждение, а для радостей так открыто его сердце, и как много их у него!" (С. 233). На высшей ступени этой лестницы развития стоит "особенный человек" Рахметов, сын богатого помещика, ушедший в революцию, "ригорист", живущий только интересами "дела". В ссылке на "натуру", разную у "обыкновенных порядочных" и "особенных" людей, сказался антропологизм Ч. Реалистический принцип типизации последовательнее выдержан в Рахметове, суровое мужество которого продиктовано условиями революционной борьбы нач. 60 гг. Призыв к светлому и прекрасному будущему, исторический оптимизм Ч., мажорный финал сочетаются в романе с осознанием трагической судьбы его "новых людей": "...еще немного лет, быть может и не лет, а месяцев, и станут их проклинать, и они будут согнаны со сцены, ошиканные, страмимые" (С.49).
Публикация романа вызвала целую бурю в критике. На фоне многочисленных обвинений Ч. в безнравственности, отсутствии художественности и пр., остроумно высмеянных в сатирических стихах В. С. Курочкина в "Искре" ("Молодая жена! Ты "Что делать?" взяла?"; "Нет, положительно, роман "Что делать?" нехорош!", 1863), выделяется серьезностью разбора статья Н. Н. Страхова "Счастливые люди". (Библиотека для чтений. - 1865.- № 4). Признав жизненную основу и "напряжение вдохновения" автора, "органический" критик оспорил рационализм и оптимизм "новых людей" (скрытого трагизма романа он не увидел) и отсутствие между ними глубоких конфликтов. М. Е. Салтыков-Щедрин ("Наша общественная жизнь" // Современник. - 1864.- № 1, 3), выразив сочувствие общей идее романа, отметил, что в ее воплощении автор "не мог избежать некоторой произвольной регламентации подробностей..." (Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20 т. -М., 1968. -Т. 6. - С. 324). Горячим пропагандистом романа стал Д. И. Писарев, выступивший с подробным анализом его содержания ("Новый тип" // Русское слово. - 1865.- № 10; впоследствии 1 статья была названа "Мыслящий пролетариат").
Исключительное место в русской литературе занимает "Что делать?" по силе воздействия на общественную жизнь: под его влиянием устраивались мастерские, коммуны, в частности "коммуна" В. А. Слепцова (см.: Чуковский К. И. История слепцовской коммуны Чуковский К. И, Люди и книги шестидесятых годов. - Л., 1934).. Герои Ч. и в особенности Рахметов повлияли на формирование характера многих деятелей освободительного движения. Роман стимулировал нравственные и художественные искания русских писателей: как последователей Ч. ("Степан Рулев" Н. Ф. Бажин?), "Андрей Кожухов" С. М. Степняка-Кравчинского, "На жизнь и смерть" В. В. Верви-Флеровского и др.), так и оспаривающих его взгляды, концепцию личности ("Записки из подполья", "Преступление и наказание" Достоевского, "Некуда" Н. С. Лескова, "Живой труп" Л. Толстого и др.).
К "Что делать?" тематически близки написанные в крепости повесть "Алферьев", роман "Повести в повести", цикл "Мелкие рассказы". Здесь также противопоставлены "новые" и старые люди и утверждается странная в глазах обывателя - не своекорыстная и свободная от лицемерных условностей - новая мораль. Однако решение образа автора здесь иное: он скрыт за системой рассказчиков. Стремление к "объективным" способам изображения характерно и для последующих произведений ("История одной девушки", "Отблески сияния", пьесы и др.), включая "Пролог. Роман из начала шестидесятых годов".
В "Прологе" (предназначавшемся для публикации за рубежом) политическая тема непосредственно отражена в сюжете, в особенности в первой части ("Пролог пролога"), где воссоздана на широкой прототипической основе борьба демократов с либералами и консерваторами в связи с начатой в Петербурге предреформенной кампанией (действие происходит в 1857 г.). Вождем демократов выступает журналист Волги", в котором узнаются многие черты самого Ч. Незаконченность второй части ("Из дневника Левицкого за 1857 год"), посвященной в основном жизни Левицкого (его прототип - Добролюбов) в деревне. не позволяет в полном объеме судить о деятельности этого героя, революционная направленность которой подчеркнута тщательной конспирацией. В изображении "новых людей" Ч. отходит от принципа группового портрета, используемого в "Что делать?" (характеристики Лопухова и Кирсанова). Герои существенно расходятся в понимании перспектив общественного развития, спорят по тактическим вопросам (политический реализм и "апатия" Волгина противостоят нетерпению Девиц- кого, некоторым либеральным иллюзиям Соколовского и в особенности Нивельзина). Оценивая в конце 60 гг. (в условиях спада крестьянского движения, эволюции либерализма, развития народничества) предреформенную "весну". Ч. в гораздо большей степени, чем в "Что делать?", обнажает трудности, стоящие перед "мужицкими" демократами в связи с неподготовленностью масс к революции. Трезвый анализ Волгиным общественно-политической ситуации, его революционная тактика - не только ретроспекция Ч.. но и, вероятно, предостережение народникам (с которыми он тесно общался в Александровском заводе).
В юмористическом ключе изображены .в романе либералы - "прогрессисты" (Рязанцев и его почитатели), в гротескно-сатирическом - правительственные чиновники - деятели реформы (Савелов, Чаплин). Их беспринципность проявляется не только в политике, но и в личных отношениях (история Савеловой). Своеобразной параллелью к трудностям политического руководства массами выступает в романе, тема помощи отдельной личности. В ошибочных первоначальных прогнозах Волгина относительно Савеловой. Левицкого относительно Анюты, Настеньки, в его тщетной попытке воздействовать на Мерк ощутима автополемика с "Что делать?" (история Настеньки Крюковой и др.). Однако автополемические мотивы "Пролога" не следствие пересмотра концепции личности и теории "расчета выгод"; рассуждая, извлекая уроки из заблуждений, главные герои проходят школу самовоспитания, учатся быть руководителями. Факты повседневности осмысляются как симптомы тенденций, которые нужно учитывать в политике (случай с Чекаловым). В целом "Пролог" свидетельствует о развитии революционной мысли Ч. в пореформенный период.
Соч.: Полн. собр. соч.: В 15 т. 1 Под обш. ред. Б. Л. Козьмина и др.-М.. 1939-1953. Т. 16 (дополнит.): Что делать? Из рассказов о новых людях 1 Изд. полют. Т. И. Орнатсная и С. А. Рейсер. -Л., 1975