Вскоре после воцарения Анны Иоановны Шубин оказался втянутым в более или менее серьезный заговор в пользу Елизаветы. Его заключили в крепость, а потом на многие годы сослали в Сибирь. Елизавета и на этот раз быстро утешилась и вскоре пережила самое сильное любовное увлечение, сделавшееся также и самым длительным. С 1731 года в императорскую капеллу был принят Алексей Григорьевич Разумовский, по происхождению украинский казак. По свидетельству современников, он обладал удивительно мощным басом и прекрасной внешностью. Он был брюнет с черной очень густой бородой, высокий и широкоплечий. На следующий год Елизавета заметила его и выпросила у императрицы. Когда Разумовский потерял свой голос, она сделала его бандуристом, позже поручила ему управлять одним из своих имений, а затем и всем своим двором.
После смерти Анны в Петербурге началось сильнейшее брожение умов. Заявила о своем существовании так называемая национальная партия. Засилие немцев, которое покорно сносили в течение десяти лет, сделалось вдруг невыносимым. Бирона ненавидели все поголовно, Миниха и Остермана не любили. Антона Брауншвейгского презирали. Анну Леопольдовну не уважали. В этих обстоятельствах как-то само собой приходило на ум имя Елизаветы, тем более что в гвардии ее знали очень хорошо. Спрашивали, с какой стати принимать немецкого императора и его родню, когда жива и здравствует родная дочь Петра Великого. То, что она родилась до заключения брака и считалась вследствие этого незаконной, уже никого не смущало.
Жажда власти была совершенно не в характере Елизаветы. Свидетельство тому хотя бы то, что она не принимала участия ни в одном из предшествовавших государственных переворотов и даже не старалась заявить о своих правах на престол. Если она и оказалась в 1741 году вовлеченной в вихрь политических событий, то обязана была этим скорее внешним обстоятельствам, чем склонностям своей натуры.
Разговоры о возможном перевороте начались еще в феврале 1741 года. Елизавета вела переписку через своего врача и поверенного Лестока с французским посланником маркизом Де ля Шетарди. Он готов был поддержать ее, но дальше разговоров дело не пошло. Еще 22 ноября ничего не было готово. Более того, никто даже не собирался ничего готовить. Не было ни плана, ни его исполнителей. Между тем слухи о том, что Елизавета что-то затевает, неоднократно разными путями доходили до Анны Леопольдовны, которая с 8 ноября была объявлена правительницей, но она каждый раз отмахивалась от них. Причин тому было две: во-первых, Елизавета неизменно поддерживала с регентшей хорошие отношения, и, во-вторых, Анна Леопольдовна в силу своей лени не давала себе труда задуматься над грозившей ей опасностью.
Как часто бывает в таких случаях, заговор, который до этого все никак не складывался в течение нескольких месяцев, составился вдруг, внезапно, и был почти немедленно приведен в исполнение.
Толчком к совершению переворота послужили два обстоятельства. Во-первых, 23 ноября на куртаге, состоявшемся в Зимнем дворце, Анна Леопольдовна сказала Елизавете, что попросит отозвать Де ля Шетарди во Францию, а Лестока, лейб-хирурга цесаревны, прикажет арестовать. Во-вторых, 24 ноября гвардия должна была по приказу покинуть Петербург и направиться к Выборгу, где шли военные действия со Швецией. Гвардейцы не желали ранней зимой покидать теплых петербургских квартир. Кроме того, Елизавета и ее сторонники не без оснований опасались, что если гвардия покинет столицу, заговор тотчас будет разгромлен, лишившись единственной серьезной опоры. В этих обстоятельствах решающую роль сыграли не холодность расчета и полная готовность заговорщиков к действиям, а трусость Лестока, лейб-хирурга Елизаветы, ежечасно торопившего цесаревну к действиям.
Сам Лесток рассказывал, что поздним вечером 23 ноября 1741 года он в последний раз пришел к Елизавете, и положил перед ней две игральные карты. На одной из них он нарисовал цесаревну, восходящую на трон, на другой её же, но в монашеской рясе в окружении орудий для казни. Взглянув на карты, Елизавета решилась. Переворот начался.
В ночь на 25 ноября 1741 года Лесток появился у цесаревны, чтобы объявить, что никто в городе не предвидит тревоги, и пришло время действовать. Елизавета не ложилась. Она молилась, прося благославения своему предприятию. Говорили, что тогда она дала обет уничтожить смертную казнь, если достигнет престола. Лесток, ободряя цесаревну, подал ей орден Святой Екатерины и серебряный крест. Елизавета, возложив их на себя, вышла из дворца. У подъезда уже были заготовлены сани.
32-летняя Елизавета в сопровождении графа М.И.Воронцова, лейб-медика Лестока и своего учителя музыки Шварца подняла за собой гренадерскую роту Преображенского полка. Все двинулись за цесаревной к Зимнему дворцу. Силами 308 гвардейцев, Елизавета не встретив сопротивления, без кровопролития произвела арест Брауншвейгской фамилии, а затем и их приверженцев – Минниха, Остермана и других.
К утру манифест о восшествии на престол и форма присяги были готовы. После того как присягнули гвардия и чиновники, Елизавета под приветственные крики гвардейцев «виват» и залп салюта с бастионов Петропавловской крепости и Адмиралтейства проследовала в Зимний дворец.
Началось новое царствование…
Под утро 25 ноября Елизавета привезла в свой дворец не только низложенного императора-младенца Иоанна Антоновича, но и его родителей – Анну Леопольдовну и Антона-Ульриха, – где их всех взяли под арест. Кроме герцогской семьи были арестованы еще 6 человек: Юлия Менгден, Головкин, Миних, Остерман, Левенвольде и Лопухин.
Чтобы навсегда расстаться с Брауншвейгской фамилией, сначала решили их всех выслать на родину, но довезя до Риги, посадили в крепость, как арестантов, а затем стали перевозить по острогам. Анна Леопольдовна умерла от неудачных родов 7 марта 1746 года в Холмогорах, под Архангельском, на 28-м году жизни. На руках Антона-Ульриха осталось пятеро детей – Иван, Петр, Алексей, Елизавета и Екатерина. Обращало внимание то, что имена детей были родовыми, царскими, и даже это, казалось, таило в себе определенную опасность.
Мертвую Анну Леопольдовну, по приказу Елизаветы, привезли в Петербург, и там торжественно похоронили в Благовещенской церкви Александро-Невского монастыря, объявив причину смерти – «огневицу», а не роды; появление на свет еще нескольких претендентов на престол необходимо было скрыть.
В 1756 году у Антона-Ульриха, не сказав куда и зачем, забрали 16-летнего Ивана и увезли в Шлиссенбург, в одиночный каземат. Когда в 1762 году, более чем через 20 лет после ареста, взошедщая на престол Екатерина II, предложила Антону-Ульриху свободу с условием, что все его дети останутся жить в Холмогорах, он отказался оставить детей и не поехал в Данию, где королевой тогда была его родная сестра Юлиана-Мария. От горя, нервных потрясений и постоянной тревоге за своего первенца, о судьбе которого ничего не было известно, Антон-Ульрих ослеп. Он умер 4 мая 1774 года в Холмогорах в возрасте 60 лет. Место захоронения неизвестно.
Проведя 40 лет в ссылке, младшие братья и сестры Ивана Антоновича были освобождены и отправлены из Ново-Двинской крепости в датский город Горсенс. Тем они и стали жить, получая ежегодную пенсию от Екатерины по 8 тысяч рублей на каждого. Это позволяло детям Анны Леопольдовны доживать в достатке и без забот. Но жить им оставалось недолго: через 2 года скончалась Елизавета, еще через 5 – Алексей.
Петр прожил на свободе 18 лет и скончался в 1798 году. Последней осталась одна глухая Екатерина, умевшая говорить лишь на русском. Она долго просилась обратно в Россию, чтобы умереть монахиней в одном из монастырей, так как по крещению она была православной, но ей было отказано. Екатерина умерла 9 апреля 1807 года.
В самом начале царствования Екатерины дважды обнаружались попытки вызволить Иоанна Антоновича из Шлиссенбургской крепости. Первыми попытались осуществить заговор гвардейцы братья-Гурьевы и Петр Хрущев, но заговор был раскрыт, а участники сосланы в Якутск и на Камчатку. Инициатором второго заговора был Василий Яковлевич Мирович, состоявшем на службе в Смоленском полку, несшесшем караульную службу в Шлиссенбургской крепости.
Мирович не подозревал, что заговор заранее обречен. Иоанн Антонович от строгого многолетнего заключения в одиночных казематах превратился в полусумашедшего человека, невнятно говорившего и потерявшего всякое представление о реальной жизни.
Заступив в караул в начале лета 1764 года, Мирович стал склонять солдат и капралов на свою сторону. Также он предложил участие в заговоре капитану Власьеву, не зная, что тому, согласно секретной инструкции вменялось лишить Иоанна Антоновича жизни в случае попытки его освобождения. Власьев сделал вид, что согласился, сам же немедленно доложил обо всем сенатору графу Н.И. Панину.
Мирович, не чувствуя опасности, решил действовать немедленно. Ночью по его приказу солдаты арестовали коменданта и направились к казематам. Услышав выстрели, Власьев и Чекин немедледленно исполнили предписания инструкции. Когда Мирович проник в каземат, Иоанн Антонович был уже мертв.
Мирович был приговорен к смертной казни и казнен 15 сентября 1764 года.
Вступая на путь заговора и намереваясь захватить власть Елизавета не имела никакой конкретной программы. У нее и ее ближайшего окружения не было таких конструктивных идей, которые знаменовали бы принципиальные изменения социально-экономического курса страны. Довольно смутные мысли о необходимости восстановить попранные немецкими временщиками «начала» Петра, реставрировать отмененные после смерти реформатора учреждения, восстановить забытые законы Петра – вот собственно и все, с чем пришла к власти императрица.