В октябре 1150 года Изяслав Мстиславич направил своих послов в Пересопницу к князю Андрею Юрьевичу с просьбой помирить его с Юрием. "Въведи мя к отцю твоему в любовь", — просил Изяслав своего двоюродного брата. А далее жаловался на свою злую судьбу: "…Мне отцины в Угрех нетуть, ни в Ляхох, токмо в Рускои земли. А проси ми у отца волости Погорину". Однако переговоры о мире были лишь одной — и, кажется, даже не главной — целью его посольства. На самом деле, как отмечает летописец, послы Изяслава исполняли еще одну роль — лазутчиков. Князь повелел им "розирать" (разведать) расположение Андреевых войск: "како город стоить". Изяслав хорошо помнил о том, как ловко "изъехал" прежнего пересопницкого князя Глеба Юрьевича, и теперь хотел повторить то же с его старшим братом.
Возможно, Андрей и догадывался о тайной миссии посланцев Изяслава. Однако он поверил в искренность его мирных намерений и обратился к отцу с очередной просьбой пойти навстречу волынскому князю и тем самым завершить войну. И уж во всяком случае в военном отношении Андрей обладал большим опытом, чем его брат Глеб, а потому никакой полезной для себя информации соглядатаи Изяслава не извлекли. Они вернулись к своему князю убежденные в том, что взять город не представляется возможным. "Не сбыся мысль его, — пишет об Изяславе летописец, — зане бе утвержен город и дружину (Андрей. — А. К.) совокупил".
К тому же Юрий, несмотря на уговоры сына, ни на какие уступки Изяславу не пошел и волости по Горыни не вернул (3). Изяславу оставалось искать иные пути для возвращения себе Киева. Главный удар он решил нанести по Владимирку Галицкому — своему наиболее опасному противнику. Если бы удалось вывести Владимирка из игры, то справиться с Юрием было бы гораздо легче.
Как и следовало ожидать, Изяслав обратился за помощью к венгерскому королю Гезе, своему зятю, а также к польским князьям. В качестве посла в Венгрию отправился его брат Владимир. "Ты ми еси сам рекл, акоже Володимер (Галицкий. — А. К.) не смееть головы склонити, — напоминал Изяслав Гезе о его прежних обещаниях. — Яз же есмь Гюргя ис Киева выгнал, и Гюрги передо мною бегаеть, и Володимер, пришед, свечався (договорившись. — А. К.) со Олговичи и погнал мя ис Киева. Ныне же, брате, акоже ми еси сам вырекл, полези же на коне".
Король откликнулся на просьбу немедленно. Начался сбор полков со всей Венгерской земли. "Тако скупя всю силу свою", король лично выступил в поход на Галич, о чем и поспешил уведомить Изяслава: "Аз ти есмь с братом твоим с Володимером отселе уже пошел, а ты поиди оттоле, скупяся весь. А ведал ся будеть Володимер, кого заем (то есть увидит Владимирко, кого обидел. — А. К.)". Кажется, приняли участие в походе и польские отряды.
Так началась новая галицкая война. Но даже личное участие в ней короля Гезы не привело к поражению Владимирка. Галицкий князь имел своих доброжелателей в Венгерской земле, и те вовремя предупредили его о выступлении короля. Владимирко заперся в Перемышле; венгры же захватили Санок — город на реке Сан, в Карпатах, и разорили села близ Перемышля, но сам город взять не сумели. Владимирко прибег к способу, которым успешно пользовался и раньше, — попросту откупился от своих врагов: он вступил в переговоры с неким венгерским архиепископом Кукнишем (возможно, эстергомским примасом Кукинесом) и двумя другими епископами, а также какими-то королевскими вельможами и, передав им "золото много", попросил уговорить короля вернуться обратно в Венгрию ("умьзди я", по выражению летописца). Все это происходило в 20-х числах октября. Начались заморозки, и король, опасаясь, что до начала ледостава он не успеет вернуться, согласился на уговоры. Около 26 октября ("о Дмитрове дни") король вместе со своими войсками повернул домой, обещая прийти позднее, когда "рекы ся установять", то есть когда на реках окончательно встанет лед.
Вместе с ним в Венгрию отправился и князь Владимир Мстиславич. Его общение с королем Гезой и сестрой, королевой Евфросинией, оказалось не только приятным, но и полезным. Между правителями Венгрии и Волыни была достигнута договоренность о его женитьбе на дочери бана Белуша, дяди короля Гезы. "Бановна", как называет ее летописец, отправилась во Владимир-Волынский, к Изяславу, а уже вслед за нею покинул Венгрию князь Владимир Мстиславич, обласканный королем, королевой и будущим тестем.
Владимир и сообщил брату о том, что сам Геза не сможет принять участие в предстоящей войне ни зимой, ни весной следующего года из-за непрекращающегося конфликта с Византией. ("Царь на мя Грецкыи въставаеть ратью, и сее ми зимы и весны не лзе на конь к тобе всести", — сообщал Геза.) Однако король обещал отпустить к Изяславу 10-тысячное войско: "…Твои щит и мои не розно еста, — образно выражался он. — Аче ми самому не лзе, а помочи, коли хочеши, [10] ли тысячь, болша ли, а то ти послю. А оже Бог дасть лете, то я в твоеи воли есмь, а тогда своея обиды помьстиве, а како на[м] Бог дасть". — "…Оже, брате, твоя обида, то не твоя, но моя обида, — в тон королю отвечал Изяслав, — пакы ли моя обида, то твоя". Владимиру Мстиславичу пришлось еще раз съездить в Венгрию. 10-тысячное войско, состоящее из "добрых людий", как и обещал король, действительно прибыло во Владимир. "На покорм" им князь Изяслав Мстиславич предназначил город Устилог в Волынской земле. Тогда же Изяслав отправил послов в Смоленск к брату Ростиславу. Удалось ему связаться и с "мужами" князя Вячеслава Владимировича, а также с "черными клобуками" и киевлянами. Получив заверения в том, что и в Киеве, и у "черных клобуков" его ждут и готовы принять на княжение, Изяслав в конце зимы 1150/51 года (предположительно, во второй половине февраля или в начале марта) выступил в поход к Киеву.
Это было и в самом деле отчаянное предприятие. Численно превосходящая рать Владимирка Галицкого находилась в полной боевой готовности и ожидала выступления Изяслава. Когда тот подошел к Пересопнице, оказалось, что Владимирко преследует его. Угроза оказаться в окружении была вполне реальной: Андрей Юрьевич со своими полками находился в Пересопнице, Юрий в любой момент мог выступить из Киева на помощь сыну, Владимирко с галичанами отрезал Изяславу путь к отступлению. Но опасность только придала силы Изяславу Мстиславичу. Именно в этом походе он во всем блеске продемонстрировал свое полководческое искусство. "Вы есте по мне из Рускые земли вышли, своих сел и своих жизнии лишився, — обратился он к дружине, — а яз пакы своея дедины и отчины не могу перезрети (пренебречь. — А. К.). Но любо голову свою сложю, пакы ли отчину свою налезу и вашю всю жизнь".
План Изяслава был прост. Он решил со всеми имеющимися силами продолжить движение к Киеву, оставив в тылу и Андрея в Пересопнице, и Владимирка. Если галицкий князь сумеет настигнуть его, он примет бой ("како Бог розсудить с ним"); если же раньше придется встретиться с Юрием, то "с теми суд Божии вижю, како мя с ним Бог росудить". Брата Святополка Изяслав отправил во Владимир-Волынский — "блюсти" город, а сам с основными силами — братом Владимиром, сыном Мстиславом, а также примкнувшим к нему городенским князем Борисом (своим двоюродным братом, сыном Всеволода Городенского, бывшего зятя Владимира Мономаха) и венгерским войском, устремился к Дорогобужу.
Дорогобужцы встретили его как своего князя, с крестами и поклоном. Единственное, что их смущало, так это присутствие в войске венгров. "Се, княже, чужеземьци угре с тобою, — с опасением стали они говорить Изяславу, — а быше (как бы. — А. К.) не сътворили зла ни что же граду нашему". Но князь заверил их в полной безопасности: "Вы есте людие деда моего и отца моего. А Бог вы помози!" Что же касается "угров", заявил он, "то яз вожю угры и все земли (то есть из всех земель людей. — А. К.), но не на свои люди, но кто ми ворог, на того вожю. А вы ся не внимаите ни во что же". Эти слова, конечно же, были обращены не только к дорогобужанам, уже сдавшимся князю, но и к жителям других городов, располагавшихся по пути к Киеву. Не заходя в Дорогобуж, Изяслав переправился через Горынь и двинулся дальше. Его признали жители Коречска. Князь миновал и этот город и остановился недалеко от переправы через реку Случь.
К тому времени силы Владимирка Володаревича и Андрея Юрьевича объединились. К ним присоединился князь Владимир Андреевич, юный сын Андрея Владимировича Доброго, получивший от Юрия в княжение Дорогобуж (по всей вероятности, он находился в Пересопнице вместе со своим старшим двоюродным братом Андреем). Князья переправились через Горынь и "с силою великою" устремились вслед за Изяславом.
Последний также ускорил свое движение. Он переправился через Случь, затем через Уж, и здесь, около города Ушеска, его нагнали передовые части Владимирка и Андрея. От захваченного в плен "языка"-галичанина Изяслав узнал, что и сам Владимирко находится поблизости, за лесом, ожидая подхода своих основных сил. Изяслав очень хотел воспользоваться этим и напасть на галицкого князя, однако дружина отговорила его. Решено было выполнять прежний план, принятый самим Изяславом, то есть двигаться дальше по направлении к Киеву до тех пор, пока сражение не станет неизбежным: "Аже ны Володимер где постигнеть, а ту с ним ся биемы… аче ны Гюрги усрячеть (встретит. — А. К.), а с тем ся бием". При этом советники Изяслава убеждали его в том, что по мере продвижения на запад его силы будут возрастать: "…а что ти будешь на Тетереви (следующем за Ужем притоке Днепра. — А. К.), а ту к тобе дружина твоя вси приедуть, а что ти Бог дасть и до Белагорода доидеши… а боле дружины к тобе приедеть, а болши ти силы".
У Святославлей Криницы (где-то между Ужем и Тетеревом) Владимирко наконец нагнал волынского князя. Обе рати расположились так, что волынские сторожа могли видеть галицкие огни, а галичане — огни Изяславовой рати. Но Изяславу и на этот раз удалось обмануть Владимирка и вновь оторваться от преследования. Он повелел своим воинам разложить побольше огней, а сам ночью снялся с места и двинулся к Мичску — городу на Тетереве. И здесь он был принят как князь: "и ту усретоша и дружина, многое множество, иже седяхуть по Тетереви, и ту поклонишася Изяславу, и мичане с ними, рекуче: "Ты наш князь!"". Переправившись через Тетерев и дав отдых коням, Изяслав продолжил свой путь к Звиждену, где устроил совет с младшими князьями — братом Владимиром, сыном Мстиславом и Борисом Городенским, а также венгерскими воеводами. "…А се Володимер за нами… — рассуждал Изяслав, — а се другая рать перед нами Гюрги; то же того съждем, то нам, братие, будет трудно…" Изяслав предлагал идти к Белгороду — крепости на реке Ирпень, прикрывающей Киев с запада. Население города, по его расчетам, должно было поддержать его, однако полной уверенности на этот счет у князя не было: "Оже ны будеть лзе (можно. — А. К.) на Белъгород въехати, то Гюрги готов перед нами бегати, а мы поедем в свои Киев… аже въедем в не (в Киев. — А. К.), то аз веде, ти ся за мя биють. Пакы ны нелзе будеть поехати на Белъгород, а в Черныи клобукы въедем; аже уже в Черныи клобукы въедем и с ними ся скупим (объединимся. — А. К.), то надеемся на Бога, то не боимъся Гюргя, ни Володимира". Венгры поддержали его: "Мы гости есме твои. Оже добре надеешися на кияны, то ты сам ведаеши люди своя. А комони (кони. — А. К.) под нами, а добро, княже, друг прибудеть…"