Введение
Немного найдётся в науке об античности тем, о которых писали бы больше и противоречивее, чем о принципате Августа. И, хотя научные споры вокруг созданной наследником Цезаря политической системы не затихают до сих пор, современные учёные столь же далеки от решения проблемы, как и их коллеги в конце прошлого столетия. Более того, в исторической литературе последних десятилетий всё настойчивей проводится мысль о принципиальной невозможности решения данного вопроса. Слишком многое препятствует этому: и несовершенство современной политической терминологии, обнаруживающиеся при попытках дать адекватные определения древнеримским политическим реалиям; и методы, применявшиеся принцепсами, чтобы привести в соответствие внешние конституционные формы режима с его внутренним содержанием; и естественная склонность исследователей к модернизации исторической действительности.
Вряд ли можно ниже предложить окончательное решение столь сложной и запутанной проблемы, создав, наконец, научную теорию принципата Августа, адекватно отражающую его неоднозначный и внутренне противоречивый характер. Цель данной работы состоит, скорее, в том, чтобы попытаться описать власть Августа, отталкиваясь от тех выводов, которые были сформулированы предшествующей историографией.
Глава I. Краткое описание историографии
За более чем сто лет, прошедших со времени выхода в свет второго тома «Римского государственного права» Т. Моммзена, интерес к этой теме не ослабевал, об Августе и его принципате было написано великое множество книг. Поэтому придётся ограничиться разбором лишь некоторых из основополагающих трудов по данной теме.
Но сначала несколько слов об источниках. Ближайшие из них по времени, «Деяния Божественного Августа» и «Римская история» Веллея Патеркула, отражая официальную концепцию принципата Августа, трактуют его режим как восстановленную республику. Представление об эпохе Августа как о времени коренных социально-политических перемен в Римском государстве появляется у авторов конца I – начала II вв. н. э. И, наконец, в трудах историков поздней античности (Дион Кассий, Аммиан Марцелин, Геродиан) мы находим знакомую нам ещё со школьной скамьи схему римской истории, распадающейся на периоды республики и империи. От них эта концепция через Средние века и Эпоху Возрождения перекочевала в труды историков и социологов Нового времени (Дж. Вико, Ш. Л. Монтескье, Эд. Гиббон и др.) и сохраняла господствующие позиции в исторической науке вплоть до XIX в.
Дискуссия о принципате Августа возникает во второй половине XIX в., когда, строго говоря, и начинается академическое исследование данного вопроса. При этом в поле зрения исследователей сначала оказалась формально-правовая сторона созданной Августом системы. Её детальный анализ был произведён Т. Моммзеном во втором томе его фундаментального труда. Власть принцепса, по Моммзену, представляла собой чрезвычайную магистратуру, имеющую республиканские корни. Её основу составляло сочетание проконсульского империя и трибунской власти . При таком взгляде принципат оказывался системой политического дуализма, или, выражаясь языком Моммзена, «диархией» сената и императора .
Следует отметить, что немецкий учёный стремился создать систему римского государственного права и подчас сознательно игнорировал реальную политическую практику, чем объясняются многие особенности его выводов. Впрочем, отдельные высказывания Т. Моммзена свидетельствуют о том, что реальная расстановка общественно-политических сил в Риме в век Августа представлялась автору «Римского государственного права» гораздо более сложной, чем можно было бы заключить из его исторической схемы. Он, в частности, замечает, что принцип «диархии» в системе государственного управления не был проведён с достаточной последовательностью . В другом месте Т. Моммзен говорит о том, что наряду с представлением о принцепсе как о республиканском магистрате, подотчётном в своей деятельности сенату и народу, очень рано обнаруживается другой взгляд на принципат, находящийся в резком противоречии с его конституционной формой .
Большинство учёных, работавших в конце прошлого – начале нынешнего столетия, разделяли взгляды Т. Моммзена и развивали его теорию, внося, впрочем, свои коррективы. В этой связи можно назвать такие имена, как О. Карлова, П. Виллемс, Е. Герцог, Эд. Мейер. Последний объявил принципат системой, в которой вся полнота власти принадлежит сенату, а принцепс является лишь охранителем устоев восстановленной республики . Об искреннем стремлении Августа сохранить основы республиканского строя говорит и Г. Ферреро. Постепенное нарастание монархических тенденций если и происходило, то помимо его воли.
Вместе с тем, у Т. Моммзена нашлись и критики, выступившие против теории «диархии». Из многочисленных работ этого направления следует особо выделить две: «Август и его время» В. Гартгаузена и «Исследования по истории развития римской императорской власти» Э. Д. Гримма. Основной вывод В. Гартгаузена, сформулированный им на страницах его многотомного исследования, состоит в том, что концентрация в руках Августа традиционных республиканских магистратур создала новое монархическое качество . При этом немецкий историк античности не ограничивается рассмотрением формально-правовой стороны принципата, что было характерно для школы Т. Моммзена, но уделяет большое внимание реальной политической практике того времени.
Резкой критике подверг взгляды Т. Моммзена Э. Д. Гримм. По мнению российского исследователя Т. Моммзен поставил перед собой невыполнимую задачу – создать систему государственного права Древнего Рима за более чем три столетия его истории . От принципата Августа резко отличалась не только военная монархия Северов, но даже правление Тиберия его ближайшего преемника. Таким образом, фундаментальный недостаток труда Т. Моммзена состоит в игнорировании немецким учёным фактора исторического развития системы принципата. Это развитие состояло в том, что: “Монархические элементы медленно въедаются в жизнь… и разъедают последние республиканские формы, чтобы, наконец, захватить всё в свои руки” .
Власть Августа с точки зрения происхождения её основных составляющих, способа вручения и конституционных форм представляла собой не монархию (особенно в античном, эллинистическом смысле), а чрезвычайную магистратуру . Вместе с тем, Э. Д. Гримм отмечает, что сущность принципата была более деспотична, чем его внешняя форма: фактически в своих отношениях с сенатом, магистратами и народом Рима Август выступает как монарх, и даже как монарх-бог, так как является сыном (divi filius) официально признанного божества (Юлия Цезаря). Важнейшими факторами, превращавшими Августа и его преемников в монархов на деле, если не по имени, были: распространение понятия величия (majestas populi Romani) на принцепса и его фамилию, культ императора и династический характер императорской власти .
В начале нынешнего столетия в исторической науке, как в России, так и на Западе, наблюдается известная реакция против «теории монархии» и в целом против однозначных оценок системы принципата. Одним из первых мысль о том, что созданная Августом система не может быть определена посредством единственного слова или краткой формулы, высказал М. И. Ростовцев . К концу своей жизни и карьеры наследник Цезаря, желавший казаться восстановителем древней конституции, был фактически правителем Римской Империи, но говорить о том, что он создал монархию, значит упрощать реальную картину .
Подобный взгляд на принципат вскоре получил широкое распространение в исторической литературе и нашёл отражение, в частности, в таком авторитетном издании, как «Кембриджская древняя история». Авторы посвящённого принципату Августа раздела, С. Кук, Д. Литт, Ф. Эдкок, М. Чарльсуорт, признавая тот факт, что политический строй Рима в век Августа претерпел кардинальные изменения по сравнению с прежним режимом senatus populusque Romanus, вместе с тем, отказываются дать ему какое-либо однозначное определение. Термины, использовавшиеся предшествующей историографией (республика, монархия, диархия), не отражают, по их мнению, сути перемен, свершившихся в римском государстве на рубеже старой и новой эры.
В исследованиях 20-40ых гг. XX в. происходит постепенное смещение акцентов с формально-правовых аспектов принципата на проблему социальных и идеологических основ власти Августа. Исследователи, работающие в этот период, пытаются вывести дискуссию о принципате на новый уровень, выйдя таким образом за рамки, очерченные терминами «республика» – «монархия» – «диархия».
Как пример такого рода попыток может рассматриваться монография А. Фон Премерштейна «О сущности принципата». Важнейшей социальной основой принципата фон Премерштейн считал систему патроната-клиентеллы, существовавшую в Риме с древнейших времён. На её базе в ходе Гражданских войн I в. до н. э. формируются клиентские свиты и личные армии полководцев . Предводитель такой личной партии и его сторонники связаны системой взаимных обязательств, выраженной в клятве верности (Gefolgshattseide), которую фон Премерштейн отождествляет с присягой, принесённой Октавиану в 32 г. до н. э. населением Италии и западных провинций , После победы над Антонием эта присяга была распространена на жителей Востока: тем самым Цезарь Октавиан превратился в вождя-патрона всей Римской державы, а populus Romanus и римские подданные – в его клиентелу. В прямой связи с этой системой отношений стоят такие элементы принципата, как вручённая Октавиану в 27 г. до н. э. cura et tutella rei publicae universae и титул pater patriae, предоставивший ему отеческую власть над римлянами .
Рассматривая власть Августа как в принципе неограниченную, фон Премерштейн, тем не менее, видит в ней скорее поготовку монархического правления последующего времени, чем настоящую монархию. Чтобы определить специфику положения принцепса в государстве немецкий учёный прибегает к историческим аналогиям, не ограничиваясь при этом рамками истории Древнего мира .