Следует отметить, что положительный эффект структурных разрывов, выражающийся в повышении темпов экономического роста за счет экономии средств производства, непосредственно проявляется сразу и продолжается в течение длительного периода. Отрицательные же последствия структурных разрывов накапливаются постепенно и выявляются лишь на протяжении длительных - в десятки лет- периодов. Следовательно, победа той или другой тенденции определяется в первую очередь тем, насколько дополнительный потенциал экономического роста, высвобождаемый структурными разрывами, сможет перекрыть в долгосрочном плане отрицательные эффекты этих разрывов.
Здесь мы опять переходим к проблеме перекачки рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность и сферу услуг. В каких же случаях экономия средств производства, проистекающая от структурных разрывов, наиболее эффективна? Очевидно, наиболее эффективной она является в тех случаях, когда спрос на средства производства значительно опережает их предложение. А для этого, в свою очередь, требуется, чтобы объем перекачиваемой из сельского хозяйства рабочей силы значительно превышал возможности промышленности по обеспечению этой рабочей силы средствами производства.
Таким образом, необходимым условием возникновения на основе структурных разрывов долговременной рыночно-монополистической структуры является значительное прошение объемов перекачиваемой из сельского хозяйства рабочей силы над способностью промышленности обеспечить данную рабочую силу средствами производства. Однако при образовании рыночно-монополистической экономической структуры в разных странах поток перекачиваемой рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность по своей силе был не одинаков.
Очевидно, он не мог быть достаточно сильным в странах первого эшелона капиталистического развития. Это объясняется тем, что ко времени образования устойчивых монополий - последнему десятилетию XIX века - Англия и Франция находились уже на той стадии экономического развития, когда население, занятое в сельском хозяйстве, сокращается не только относительно в сравнении с несельскохозяйственным, но и абсолютно. Процесс абсолютного сокращения занятого в сельском хозяйстве населения начался в Англии в 1851 г., во Франции - 1876 г. [77;с.169]. Набольшая мощность перекачки приходится на тот период, когда сельскохозяйственное население, сокращаясь относительно, все еще растет абсолютно. Это вызвано тем, что растущее абсолютно сельскохозяйственное население в условиях наличия потенциала роста производства (обеспеченность скотом) и неизменной обрабатываемой площади приводит к сокращению земельной площади в расчете на одного работника и тем самым является сильнейшим дополнительным стимулятором перекачки рабочей силы из сельского хозяйства.
Англия и Франция преодолели эту стадию экономического развития еще в тот период, когда не было монополий, и таким образом благополучно миновали рыночно-монополистическую ловушку. Экономическая структура этих стран сохранила рыночно-конкурентный характер, коего факта ни в малейшей степени не может оспорить то обстоятельство, что и в Англии, и во Франции возникли и по сей день существуют крупнейшие монополии.
Структурные разрывы, генерируемые монополиями в экономике стран первого эшелона капиталистического развития, носили и носят локальный характер, не приводя к появлению качественно новой рыночно-монополистической структуры.
В отличие от этого большинство стран второго эшелона капиталистического развития вполне удовлетворяют выдвинутому выше условию образования рыночномонополистической структуры. В этих странах пик перекачки рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность пришелся как раз на период формирования мощных монополистических групп. Совпадение во времени этих двух процессов обеспечило максимальную эффективность использования структурных разрывов в экономике, лавинообразный их количественный рост привел к появлению качественно новой рыночно-монополистической структура.
Здесь может возникнуть правомерный вопрос: если все дело в особенностях перекачки рабочей силы в странах первого и второго эшелонов, то, наверное, социально-экономические структуры внутри второго эшелона должны быть так же близки друг другу, как сходны между собой экономические структуры стран первого эшелона - Англии и Франции?
Между тем, эти структуры, к примеру, - Германии, с одной стороны, и Канады или Голландии - с другой, имели на рубеже веков и десятилетия спустя весьма мало общего. Очевидно, наряду с главным условием образования рыночномонополистической модели развития - огромной мощностью перекачки рабочей силы из сельского хозяйства в период образования монополий - существует еще одно необходимое условие. Но прежде чем перейти к нему, рассмотрим сначала пример с Канадой.
В Канаде, как и в других странах переселенческого капитализма - США, Австралии, ЮАР - самого явления перекачки рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность в период возникновения монополий не было вообще. И промышленность, и сельское хозяйство этих стран в этот период снабжались рабочей силой за счет иммиграции из Европы. При этом в тех случаях, когда мощность иммиграционного потока превышала возможности промышленности по обеспечению добавочной рабочей силы средствами производства, часть этой рабочей силы, не вбираясь в промышленность, отбрасывалась в сельское хозяйство путем освоения все новых неиспользуемых земель. Соответственно, если не было главного условия - огромных объемов перекачки рабочей силы из сельского хозяйства - не могло в принципе быть и результата - рыночно-монополистической модели.
Что касается таких стран, как, например, Голландия или Швеция, тоже относящихся ко второму эшелону индустриального капитализма, то здесь препятствием на пути формирования рыночно-монополистической структуры явился недостаточный объем внутреннего рынка, обусловленный малыми размерами данных стран. Чем меньше страна, тем выше, при прочих равных условиях, экспортно-импортный компонент в ее валовом продукте. Это объясняется тем, что для поддержания конкурентоспособности производства в условиях монополистической конкуренции масштаб производства должен быть достаточно большим, нередко превышающим емкость внутреннего рынка того или иного вида продукции в малой стране. Поэтому значительная часть продукции монополий малых стран неизбежно должна идти на экспорт. В свою очередь, экспортная специализация в ряде отраслей влечет за собой импорт остальной, не производящейся в стране или производящейся в недостаточном количестве номенклатуры изделий.
Таким образом, в отличие от стран второго эшелона с большим внутренним рынком, проводивших в период индустриализации политику протекционизма, закрывавших свой внутренний рынок от иностранной конкуренции, протекционизм в чистом виде в малых странах оказался невозможным: на внутренних рынках этих стран наряду с продукцией собственных монополий все время обращалось огромное количество иностранных товаров. Тем самым монополизация производства одной либо несколькими отечественными корпорациями в большинстве отраслей становилась практически невозможной.
Структурные разрывы, генерируемые в экономике малых стран местными монополиями, в большинстве отраслей производства немедленно закрываются импортируемой продукцией и не накапливаются. Незакрытыми остаются лишь локальные структурные разрывы в немногих экспортных отраслях, при этом их потенциал явно недостаточен для формирования рыночно-монополистической структуры экономики. Экономическая структура малых стран второго эшелона всегда сохраняет таким образом рыночно-конкурентный характер.
Итак, рыночно-монополистическая структура экономики не может сформироваться в странах первого эшелона, а из второго эшелона - в малых и переселенческих странах. Остаются из стран эшелона большие и не переселенческие - Германия, Италия, Япония. Именно в этих странах одновременно действуют три фактора - мощная перекачка рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность, образование монополий и до конца проведенный протекционизм, обусловившие формирование на рубеже XIX и XX столетий рыночно-монополистической модели экономического развития.
Каковы же основные характеристики данной модели, отличающие ее от рыночно-конкурентной структуры? Во-первых, в отличие от рыночно-конкурентной структуры, где структурные разрывы носят локальный характер и общее их количество с течением времени не растет, в рамках рыночно-монопольной структуры рост количества структурных разрывов имеет лавинообразный характер. Во-вторых, накопление критической массы структурных разрывов ведет к необходимости вовлечения в производство все больших объемов людских и материальных ресурсов для обеспечения единицы прироста конечного продукта, что обуславливает более ярко выраженную агрессивность рыночно-монополистических стран в сравнении со странами конкурентного капитализма.
И, наконец, в-третьих, действие упомянутых факторов определяет высокую степень неустойчивости рыночно-монополистической модели в сравнении с рыночно-конкурентной: дальнейший рост массы структурных разрывов неизбежно приводит к превращению рыночно-монополистической структуры в государственномонополистическую.