При заключении брака со свободным выбором партнера жених (или его дружки) являлся к невесте, чтобы получить её согласие. Чаще всего они были знакомы, нередко встречались и ко времени сватовства жених уже фактически получал согласие девушки выйти за него замуж. Иногда же невеста видела жениха впервые. В любом случае она не должна была соглашаться сразу. Невеста заставляла уговаривать себя, а затем либо заявляла, что полагается на волю родителей, либо выражала, хотя и с оговорками, свое положительное отношение к сватовству. Т.И.Саргина рассказывает: «Если девушка желает пойти [замуж], то говорит: «Я желаю, но ваш характер не знаю». Он ей: «Я тебя не обижу, я не пью, не дерусь». И тогда она дает ему слово выйти за него». Если жених (или его дружки) получал отрицательный ответ, он был вынужден уйти ни с чем. Обращение дружек к отцу невесты, как правило, не приносило желаемого результата. Одна из женщин-селькупок рассказывает: «Меня целые сутки сватали дружки, а я не хочу и не хочу». Отец говорит: «Если хочет пойти, сама скажет».
В случае отказа невесты визиты дружек могли повторяться. Стараясь получить согласие девушки, дружки стремились обратить её внимание на личные качества жениха – удаль, трезвость, расписывали достоинства его родных и т.д. Иногда с целью заставить девушку согласиться на замужество «применялась» шаманская магия. Один из информаторов вспоминает: «Один шаман мою сестру сватал, а она слова не дает… он уехал. Как её стало ломать, ночь кричит… (Родные были вынуждены обратиться за помощью к другому шаману (женщине). Она дня три походила к ней, и опять та же девка стала».
Свадебный обряд при данной форме брака был большей частью заимствован у русских. Это и понятно. Проживая по соседству с русскими, нередко вступая с ними в браки, подвергаясь интенсивному воздействию церкви, селькупы в значительно степени усвоили основные моменты русской свадебной обрядности. Вместе с тем в ритуале отчетливо проявлялись отголоски прежних селькупских свадебных традиций, интегрированных в заимствованную у русских обрядность.
ГЛАВА IV. СЕМЕЙНЫЕ ОБЫЧАИ
Система взаимопомощи
Исследователи XIX века обращали внимание на то, что каждая селькупская семья считала своим долгом помочь соседям (тем более родственникам), попавшим по тем или иным причинам в затруднительное положение. Практиковалась помощь хлебом, более в затруднительных положениях – оленями. Помимо помощи продуктами (рыбой, хлебом, солью), огнезапасом, оленями практиковалась и доставка на ярмарку пушнины малоолененных охотников их более обеспеченными соседями: «На ярмарку надо ездить в Туруханск. Бедный как пойдет? А у которого олени есть, тому пушнину дают. Он продает, привезет табак, чай». Такого рода помощь селькупы называли «пособка».
Другим обычаем, распространенных среди нарымских селькупов, являлись «помочи». В них испытывала нужду каждая семья, и, естественно, каждая семья принимала участие. Глава семьи, нуждавшейся в помочах (обычно во время сенокоса), оповещал об этом жителей селения (юрты), они собирались, подкреплялись приготовленной хозяйкой пищей и отправлялись вместе с хозяином на работу. После окончания работу все вновь и вновь шли во двор к этому хозяину, где уже было приготовлено угощение.
К числу обычаев взаимопомощи следует отнести и практиковавшуюся совместную охоту двух семей на угодьях, принадлежащих одной из них с согласия общины. Такая помощь оказывалась очень действенной в случаях временного оскудения промысловой территории семьи.
Запасы продуктов семьи хранились обычно на лабазе вблизи постоянного жилища (избы, землянки). Любой путник, нуждавшийся в продовольствии, мог в отсутствии хозяев взять необходимые ему продукты. О таких случаях обязательно ставили в известность хозяев лабаза.
Выполнение обычаев помощи, взаимообразно оказываемой селькупскими семьями, являлось необходимым условием их существования.
Обычаи опеки
Семья осуществляла опеку сирот – детей, потерявших родителей. Обычно воспитанники по достижении совершеннолетия наделялись (в случае женитьбы или замужества) частью имущества и средствами производствами наряду с родными детьми. Однако иногда этим обычаем скрывались элементы эксплуатации.
Семье было свойственно заботиться и о старших родственниках, оставшимися на склоне лет одинокими. В этих случаях стариков либо брали к себе родственные им семьи, либо с ними вместе проживали их взрослые внуки по коллатеральным линиям (двоюродные, троюродные), племянники
Обычаи гостеприимства
Непременной чертой жизни семьи было гостевание, особенно широко распространенное у северных селькупов. Обычно оно приурочивалось к периоду больших морозов (в декабре), когда возникал естественный перерыв между «малой» охотой и «большой» охотой – «большим аргышом». Гостевание вносило большое разнообразие в жизнь селькупов. Гости (приезжали обычно семьями) обменивались с хозяевами новостями, совместно выезжали на ярмарку, где продавали добычу и запасались необходимыми товарами.
Приезд гостей всегда был радостным событием для селькупской семьи. Гостям предлагали самые удобные места для отдыха, почетные места в доме, хозяйка ставила все самое лучшее на стол: «женщину… кормившую гостя… худшими кусками, муж убивал». Иногда долгое гостевание наносило ущерб промысловой деятельности семьи – откладывались сроки охоты.
У селькупов было принято, чтобы человек человек ощущал себя своим и в чужой семье, чтобы он мог вести себя непринужденно, свободно и естественно.
Обычаи, связанные с положением женщины в семье
Селькупка сталкивалась с обычаем избегания, будучи еще девушкой и живя в семье родителей: «девушка около 13 лет перестает говорить с братом и начинает есть особо». Конкретный срок избегания определялся временем полового созревания девушки (появлением месячных). В селькупской фольклорной традиции сохранились представления о том, что в прошлом с целью изоляции девушек устраивались особые юрты, где помещались юноши, которые до зрелого возраста (до 17 лет) не имели права «видеть девушек своего рода».
Попадая в семью мужа, девушка не должна была открывать лицо и голову в присутствии отца и братьев мужа, а так же непосредственно к ним обращаться. Для того, чтобы переговорить с кем-то из них она должна была прибегнуть к помощи мужа. Избегание родственников мужа длилось до рождения первого ребенка.
Жизнь женщины в семье регламентировалась целым рядом запретов: не могла подниматься на «священные горы» (лозыль-лакка), подходить к культовым амбарчикам, не имела права перешагивать через какую-нибудь вещь, принадлежащую мужчине. После родов она считалась «нечистой». Это связано с представлениями о том, что менструальная кровь открывает дверь между ней и миром злых духов.
Иррациональные обычаи
Интересен обычай, согласно которому для каждого члена семьи изготовляли небольшое антропоморфное изображение. Такие фетиши (индивидуальные духи – покровители) требовали специального ухода – весной и осенью их повязывали синей ленточкой, а летом – красной.
С промысловой деятельностью связаны с представлениями о «хозяине» местности. По воззрениям селькупов «хозяин» имелся у любого водоема, бора, участка леса и т.д. Его всячески пытались умилостивить: весной, после ледохода, «хозяину» места, где жила семья, приносили подарок (обычно в виде монет, дроби, небольшого куска новой ткани).
Семейные обычаи занимали важное место в повседневной жизни и структуре общественного сознания селькупов. Неукоснительное их соблюдение было необходимым условием существования и выживания. Это касается обычаев взаимопомощи, гостеприимства, связанных с материальной стороной бытия. Определенную положительную роль играли и иррациональные обычаи, связанные с фетишами, следование которым благотворно влияло на психику.
ГЛАВА V. ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ
Воспитание и обучение детей, подготовка их к самостоятельной жизни являлись у селькупов главным образом делом семьи. При этом основное внимание уделялось обучению навыкам производственной деятельности.
Игры детей уже в раннем возрасте носили подражательный характер. Мальчику давали лук с деревянным наконечником – родители прекрасно осознавали, что «промысел – это великая и сложная наука, обучаться которой нужно с самого детства».
К промысловой деятельности приучали в 8-9 лет, обращению с огнестрельным оружием начинали учить с 10-11 лет. Обучение охотничьему промыслу продолжалось 3-5 лет. Самостоятельная охота в зимнее время практиковалась с 15-16 лет, при этом первое время юноша обязательно охотился с кем-нибудь из старших. К этому времени юноша уже самостоятельно охотился и рыбачил, изготовлял и ремонтировал охотничьи ловушки и рыболовные снасти, умел построить жилище, управлялся с оленями и лошадьми. В 17 лет юноша уже мог быть главою семьи.
Девочка постигала свои будущие обязанности с помощью матери. Уже в раннем возрасте, играя с куклами, она училась шить для них одежду. В дальнейшем она улилась выделывать шкуры, прясть нитки, кроить и шить одежду. В 10-11 лет девочка заготавливала дрова, гнилушки, помогала матери в приготовлении пищи. Учили ее и охоте на пушных зверей. К 13-14 годам селькупка обладала необходимым минимумом хозяйственных знаний и могла самостоятельно вести дом.
Неравноправность мужчины и женщины находила отражение и воспитании детей: на дочерей отец почти не обращал внимания. Только мать могла иногда приласкать девочку, чтобы никто не видел. За малейшую шалость отец наказывает ее ремнем, тогда как мальчик не слышит слов «этого нельзя» или «это нехорошо». Воспитываясь в такой атмосфере, юноши усваивали пренебрежительное отношение к женщине, которое проявлялось в дальнейшем.
В семье ребенок постепенно постигал нормы поведения в обществе. Детям внушалась недопустимость воровства, нарушения сроков охоты, убийства, прелюбодеяния, ложной клятвы и т.д. Известную роль играла публичность наказания виновных – на экзекуциях присутствовали дети.