Набегавшись и накричавшись, покрытые пылью и потом, игроки шли мыться, предварительно счистив с себя скребком пыль и масло. В Стабиевых банях возле палестры находился под открытым небом бассейн (30 м2); здесь в прогретой солнцем воде мыться было приятно. Молодежь иногда и удовлетворялась только холодным умыванием, но чаще, смыв с себя грязь и пот, шли в тепидарий, отдыхали там и затем уже направлялись в кальдарий. В I в. н.э. в банях появляется особое отделение, где прогреваются в сухом горячем воздухе; называется оно laconicum.
Сенека, который был прекрасным и тонким наблюдателем и любил наблюдать и поучать на конкретном материале своих наблюдений, воспользовался баней Сципиона, чтобы уличить своих современников в их извращенном пристрастии к роскоши: "...жалким бедняком сочтет себя человек, если в стенах его бани не сверкает огромных кругов драгоценного мрамора... если вода льется не из серебряных кранов... теперь норой назовут баню, если она поставлена не так, чтобы солнце круглый день заливало ее через огромные окна, если в ней нельзя в одно и то же время и мыться, и загорать, если нельзя из ванны видеть поля и море... теперь баню накаляют до температуры пожара; рабу, уличенному в преступлении, следовало бы только здесь вымыться. По-моему, нет никакой разницы между баней нагретой и охваченной огнем" (Sen. epist. 86. 4-12). Археологический материал подтверждает многие места этого письма. Новые бани в Помпеях (их называют Центральными, по их местоположению) не были докончены5, и мы не можем судить о том, как их собирались отделывать внутри, но уже самый план их говорит о том, насколько прихотливее и взыскательнее стали помпейцы за то столетие, которое отделяет постройку Малых бань от постройки Центральных. На большой палестре (200 м2 с лишним) устроен под открытым небом, как и при Стабиевых банях, бассейн для обмывания, но он вдвое больше (около 60 м2). Отдельного фригидария нет, но в аподитерии поставили ванну, наполнявшуюся [с.142] холодной водой: очевидно, решили, что с любителей холодного купания хватит и ее место с бассейном на палестре. Все три помещения – аподитерий, тепидарий и кальдарий – выходят на палестру каждое тремя широкими, обращенными на юго-запад окнами. С полудня помещения эти были залиты солнцем, и посетители, по слову Сенеки, "могли вариться при ярком свете" (вспомним, как скупо были освещены и Малые, и Стабиевы бани). Для того чтобы "вариться", в Центральных банях было достаточно места: не только кальдарий, но и тепидарий должны были прогреваться горячим воздухом, который шел под полом и поднимался по стенам; имелся еще laconicum, где можно было пропотеть, "выпариться" в горячем сухом воздухе. Эта сухая баня считалась очень полезной, "если из организма надо было извлечь испорченные соки" (Cels. II. 17).
И в Малых, и в Стабиевых банях было женское отделение; в Центральных его нет. Мылись здесь мужчины в одно время, а женщины в другое? В маленьких городках, где не было средств выстроить особое отделение для женщин, так и поступали; в уже упомянутом Випаске, например, женщинам полагалось мыться в первую половину дня, а мужчинам во вторую, после 2-3 часов дня. Предназначались Центральные бани для одних мужчин? Или женщины и мужчины мылись вместе? Что такой обычай существовал в Риме, мы это знаем, но все эти Галлы, Савфеи и Лекании, которых поминает Марциал и которые мылись "вместе с юношами и стариками" (III. 51 и 72; VII. 15; XI. 47 и 75), были женщинами определенного типа. К ним можно добавить еще эмансипированных любительниц спорта, которые мелькают у Марциала и Ювенала, и, возможно, женщин типа Клодии, любовницы Катулла. Во всяком случае Плиний имел основание взывать к тени Фабриция: "О, если бы он увидел... женщин, которые моются вместе с мужчинами!" (XXXIII. 153), а императоры – издавать запретительные постановления. Адриан "установил раздельное мытье для мужчин и женщин" (Hist. Aug. Adr. 18. 10), но, видимо, распоряжение это было вскоре забыто, так как Марку Аврелию пришлось сызнова "воспретить совместное мытье" (Hist. Aug. M. Ant. Philos. 23. 8). Гелиогабал разрешил его и сам "всегда мылся вместе с женщинами" (Heliog. 31. 7). Александр Север вновь запретил "смешанные бани" (Alex. Sev. 24. 2).
"Бани, любовь и вино – до старости жили мы вместе": [с.143] неизвестный автор поставил слово "бани" впереди по требованию гексаметра, но они вправе занять это место и по своему значению в жизни древнего римлянина. Ежедневное посещение бани – оно вошло в обычай с I в. н.э. – предписывалось элементарным правилом гигиены, требовавшей соблюдения физической чистоты: в южном климате, под знойным солнцем, в тесноте, пыли и грязи городских улиц и квартир-конур это требование без ежедневного мытья было бы неосуществимо. Затем баня, по воззрениям тогдашней медицины, принадлежала к числу действенных врачебных средств, и при лечении некоторых болезней без нее нельзя было обойтись. А кроме того, бани были местом встреч и сборищ, веселых игр и спортивных радостей. Марциал, перечисляя то, чем красна жизнь, называет рядом с избранными книгами баню (II. 48). На одной из плит Тимгадского форума выцарапана игральная доска, и в ее клеточки какой-то досужий игрок постарался вписать формулу, которая объясняла, в чем смысл жизни: "охотиться, мыться, играть [в кости], смеяться – это вот жизнь". Мы видели, с каким вкусом и усердием помпейцы украшали свои бани, а Помпеи были только небольшим и невидным городом. Богачи, современники Сенеки и Марциала, превращают свои бани в настоящие дворцы, где "один человек располагает пространством не для одного" (Mart. XII. 50. 2). Хозяин убирает их статуями и колоннами, которые "ничего не поддерживают", но поставлены как украшение и показатель затраченных средств, устраивает искусственные водопады, чтобы слушать "шум воды, скатывающейся по ступеням", заказывает дорогие мозаики для полов; "мы дошли до таких прихотей, что желаем ступать только по драгоценным камням"; "наши бассейны обложены фасосским мрамором, который когда-то редко видели и в храме" (Sen. epist. 86. 6-7). Стены инкрустировали и облицовывали разным мрамором: по словам Марциала, в бане Клавдия Этруска, сына императорского отпущенника, "в одном месте зеленел тайгетский камень и состязались своей разной окраской толстые плиты, которые вырубили фригиец и житель Ливии" (Mart. VI. 42; Stat. Silv. I. 5). Иногда добавлялся еще мрамор из Кариста (Mart. IX. 75. 7)6. Вся эта роскошь меркнет, однако, перед императорскими термами в Риме.
Первые термы выстроил в Риме Агриппа, завещавший их в бесплатное пользование римскому населению. Рядом с ними на [с.144] Марсовом Поле построил свои термы Нерон (впоследствии они были отремонтированы Александром Севером, почему иногда и называются Александровыми). Недалеко от Неронова Золотого дома находятся термы Тита; к северо-востоку от них, почти рядом, были Траяновы термы, где в царствование этого императора мылись женщины. Позднее воздвигнуты были термы Каракаллы, официально именуемые Антониновыми; они находились около Аппиевой дороги, за Капенскими воротами, между Авентином и Целием. Между Квириналом и Виминалом лежали термы Диоклетиана, занимавшие 13 га. Тепидарий их Микеланджело превратил в церковь, существующую и поныне. Национальный Римский музей нашел себе приют в этих же развалинах.
Лучше всего сохранились термы Каракаллы, которые уже в V в. н.э. считались одним из чудес Рима. Они занимали площадь в 11 га. Главное здание, самый "банный корпус", лежит в парке, который окружен сплошной линией разных помещений. Справа и слева от главного входа устроены две больших экседры; перед каждой из них палестра. В задней части сада (напротив главного входа), в правом и в левом углах, две просторных залы; судя по их внутреннему оборудованию, их следует считать библиотеками; с трех сторон вдоль стен шли низенькие приступки, по которым поднимались к нишам, где хранились свитки. В центре между этими залами расположены амфитеатром ряды сидений; ряды эти несколько закругляются к обоим концам. Перед ними – стадион, смотреть на который можно было и из самих терм (из задних комнат), и с этого амфитеатра. Над ним повыше находились цистерны с водой для терм: 64 сводчатых помещения, шедших в два ряда и в два этажа. Вода для этих цистерн была отведена из Aqua Marcia.
В "банный корпус" вело четыре входа; через два центральных входили в крытые залы, находившиеся по обе стороны фригидария. Над фригидарием крыши не было; за ним на одной оси лежала большая зала, которую долгое время ошибочно принимали за тепидарий, хотя в ней нет никаких приспособлений для топки, тепидарий и за ним круглый кальдарий, купол которого (35 м в диаметре) поддерживало восемь мощных пилястров; два из них и посейчас стоят на месте. Кальдарий окружали маленькие отделения, где можно было мыться поодиночке. По обе стороны от [с.145] кальдария были расположены комнаты для собраний, рецитаций и т.п.
Среди множества всяческих помещений, находившихся справа и слева от этих предназначенных для мытья комнат, следует отметить две палестры, два больших открытых двора, окруженных с трех сторон колоннадой. Палестры эти расположены совершенно симметрично: одна – на северо-восточной, а другая – на северо-западной стороне здания, на каждую из них выходила абсида. В полу этих абсид находилась знаменитая мозаика с фигурами атлетов, относившаяся, вероятно, к IV в. н.э. (найдена в 1824 г., хранится в Латеранском музее). Императоры не только стремились к художественной отделке своих терм, не только облицовывали стены мрамором, покрывали мозаиками полы и ставили великолепные колонны: они систематически собирали здесь произведения искусства. В термах Каракаллы стояли когда-то Фарнезский бык, статуи Флоры и Геркулеса, торс Аполлона Бельведерского (не считая множества других менее значительных статуй); знаменитая группа Лаокоона была найдена в термах Траяна. Сюда приходили не только смыть грязь, здесь отдыхали. Особенное значение имели термы для бедняков, теснившихся на антресолях своих мастерских или где-то "под черепицами" в душной грязной квартире без воздуха и света с видом на грязные стены противоположного дома, до которого только что нельзя было дотянуться рукой. Какое чувство физического и душевного облегчения испытывал человек, который из тесноты, гама и безобразия своего жилья и своего квартала попадал в эти огромные залы, отделанные со всей роскошью, доступной только для императорской казны, украшенные такими произведениями искусства, которые превращали эти бани в богатейший музей! Недаром один из современных ученых назвал термы лучшим подарком, который императоры сделали римскому населению. Посетитель находил здесь и клуб, и стадион, и сад отдыха, и дом культуры. Каждый мог выбрать себе то, что было ему по вкусу: одни, вымывшись, усаживались поболтать с друзьями, шли поглядеть на борьбу и гимнастические упражнения и самим заняться ими; другие бродили по парку, любовались статуями, засиживались в библиотеке. Люди уходили с запасом новых сил, отдохнувшие и обновленные не только физически, но и нравственно.