О.С. Борисов
На сегодняшний день существует ряд проблем, касающихся методики преподавания такой дисциплины, как культурология. Для того, чтобы очертить их, достаточно рассмотреть тот или иной дидактический курс, в котором в скрытом или явном виде заключен ответ на вопрос, какие дидактические цели он преследует. Как раз этим параметром измеряется сущностная необходимость разговора о том, что есть культура как исторический процесс и как тип, необходимость, отсчитывающая свое начало с тех времен, когда в реестре советских наук не значилась культурология. Именно на этот не сформулированный вопрос отвечают авторы многочисленных учебников и учебных пособий, вышедших за последнее время. Этот вопрос тесно связан и влечет за собой другой, пайдейтический вопрос, давая ответ самим авторским видением проблемы.
Одни авторы учебных пособий выдвигают на первый план исторически- дескриптивный контекст, говорят о месте и роли той или иной культуры в едином культурном пространстве человечества, развивая идею о прогрессивном характере развития и отправляясь от основания, в котором современность предстает как наивысшая ступень и является критерием в интерпретации предшествующих. Другие, локализуя определенные культурные типы, рассматривают их специфические особенности, самодостаточность и самоценность. Одни рассматривают историю культуры, подменяя последнюю историей искусства, другие — разделом истории философии, определяя ее как философию культуры. Давая определение культуры, авторы широкого подхода на самом деле фундируют ее рамками узко очерченной специальной дисциплины, стремясь организовать системообразующее целое. Но многообразие культурных феноменов именно в силу многообразия на столько не поддается обобщающему анализу, что подобная добросовестная попытка или представляется безрассудным делом или мировоззренческим «заказом». Тогда последнее и становится фактом смыслообразования, присущего конкретному пространственно-временному континууму.
В связи с этим складывается ощущение, что культурология, претендующая на всеобщность охвата всего комплекса знаний и умений и стремящаяся вскрыть сущность и закономерности культуры, — это мифическая наука, которой стали заполнять образовавшиеся лакуны, оставшиеся на месте канувшего в лету идеологического комплекса дисциплин. Но так было всегда. Идеология никогда не была наукой, но всегда играла ее роль, исполняя смыслосвязующее предназначение той или иной культуры. Но попытка сохранения теряющих силу смыслов сопровождалась их целенаправленной утратой. Если мы говорим о философии культуры, мы должны говорить о философии конкретной культуры, а говоря о философии как таковой, если вообще можно о ней говорить иначе, — как о истории философии в лицах и текстах.
С другой стороны, говоря о истории конкретной культуры, мы не можем ограничиваться, и это очевидно, историей «искусства», поскольку каждая культура имеет свою религию, миф, историю и быт, свои философию, науку и технику, свою систему отношений и социально-политическое устройство. Следовательно, культурология — это реальная дисциплина, изучающая в комплексе конкретные культуры и закономерности их становления, развития, кульминации, упадка и смены. Проблематична общая история, единая философия человечества, поскольку концептуальность исследователя окрашивает их в те идеологические тона, которые импонируются конкретной культурой. Правда, проблематично выделение и типов культуры, хотя, например советский тип культуры вполне ограничивается конкретными историческими рамками и в их пределах мы можем разглядеть универсальность его смыслов, поименовать их, рассмотреть оттенки и преломления во всех формах. Конечно, мы можем провести различные культурные параллели, только при этом нельзя забывать, что это ассоциации, выхваченные из иного культурного контекста, и именно оригинальная комбинация последнего является залогом уникальности и несводимости культур. Проблема в другом, что представляет собой межкультурье и те личности, которые стоят двумя ногами в разных культурных мирах? Скорее, их и называют гениями, они приходят, когда их недостаточно понимают современники, и уходят, когда понимание определяет их смыслообразующее место.
Итак, общая адекватная история может быть представлена в виде коллажа из разрозненных событий, истинные взаимосвязи которых не удастся установить в дискурсе, помимо уже упоминавшейся идеологической ангажированности интерпретации. Можно сказать точнее: построение логики событий всегда лежит в одной плоскости исследовательских возможностей, и никто не способен огранить драгоценный философский камень, разве что — это камень своей эпохи. Но это уже другая проблема, проблема дискурсивно-логического сознания.
В связи с этим, культурология как реальная дисциплина, помимо дидактической, несет пайдейтическую функцию, в частности, должна прививать терпимость к инаковости, что как раз детерминируется идеологией общественного плюрализма, манифестируемой современностью как смысловой контекст.
«Ситуация постмодерна» — это ситуация межкультурья и, конечно, ситуация условная, поскольку, ссылаясь на П. Рикера, можно сказать, что сознание — это новая фигура, понимающая задним числом смысл предшествующей фигуры. Необходимо пройдет время, чтобы сегодня внешне имитируемые формы прошлого, а также материалы настоящего, заставляя на стыке времен играть реальность всеми вложенными и не вложенными в нее смыслами, обозначились в культурообразующий смысл. Но, наверное, уже сейчас можно сказать, что современность устанавливает диалог культур с несоизмеримо большей энергией, что подтверждается установкой на сохранение в памяти человечества прошлых культурных эпох во всей их многозначности, формой которой и является культурология, диалог, который ранее был менее возможен в силу охранительной установки культур.
Отсюда, возникает еще один вопрос: как возможна единая теория культур при многообразии определений культуры? То есть в этом вопросе заключается уже некоторый ответ: на самом деле виды определений культуры отражают срез исторического определения, которое дает конкретная культура. Исследователи лишь отражают ту или иную историческую ментальность. Итак, как возможна едина теория культур, если мы устанавливаем дисциплину, которая должна отвечать методологическим принципам последовательного изучения?
Для ответа на него обратимся к определениям культуры и культурологической дисциплины, которые находим в учебниках, бывших под рукой.
В учебнике под редакцией П. Радугина дается следующее определение культуры.
Культура — это универсальное отношение человека к миру, в силу которого он творит мир и самого себя. Это отношение выражается смыслополаганием. Коллектив авторов опирается на философию свободы и творчества Н.А. Бердяева, и, судя по всему, видит сущность культурной деятельности человека в созидательном акте, интенциональность которого разворачивает творческие потенции человека. Другим аспектом креативности становится символ, который обретают продукты творческой активности, как я сказал бы, подвергаясь «вторичной» обработке сознания. Культурология же определяется как гуманитарная область знания, исследующая сущность, закономерность существования, человеческое значение и способ постижения культуры.
В учебнике П.А. Сапронова (СПб., 1998) культура есть человеческая реальность, а не чисто природная данность, а значит, является человеком как деятельностью и ее продуктом (предметной реальностью). П. Сапронов использует задействованный ранним К. Марксом лексикон немецкой классической философии. Культурная деятельность распадается на два взаимодополняющих вида деятельности: опредмечивания (воплощения) и распредмечивания (развоплощения), которые представляют собой уникально-личностное общение или общение через непонимание. Таким образом, культурология суть научная дисциплина, которая пытается понять и объяснить культуру как таковую во всем многообразии ее развития в пространстве и времени. Автор поясняет, что целиком исследовать культуру невозможно, а можно изучать ее определенные эпохи или локальные проявления. И здесь локализация может дробиться до бесконечности, поэтому определяя типологию и периодизацию культуры и рассматривая ее историю, автор отправляется от сочетания универсалистского и локального подходов, причем осуществляя последний для западного типа культуры (Античность, Средние Века, Новое Время).
Учебник под редакцией И.Ф. Кефели (СПб., 1996) говорит о культуре, которая порождается общественным трудом, и в истории культуры человеческая деятельность раскрывается не только как производство вещей и идей, но и как создание самого человека, самореализация. Культура — тоже производство, продуктом которого является человек. Авторы исходят из представления о культуре как феномене самодетерминации, ссылаясь на В. Библера. Сущность культуры проявляется в культурном прогрессе и общественном производстве. Отсюда культурология — это область социогуманитарного знания, изучающего сущность, закономерности, динамику развития и функционирования культуры. Культурология представляет собой единство теории и истории культуры, рассматривает во взаимосвязи и взаимодействии материальную культуру, духовную культуру и культуру человеческих отношений.
В курсе лекций И.Я. Левяша (Минск, 1999) культура — это субъектная, становящаяся, ценностно-ориентированная человеческая деятельность, процесс социального освобождения человека как субъекта исторического творчества.
Культурология, подобно любой интегративной дисциплине, есть философия культуры со своим специфическим предметом как наука об общих закономерностях — универсалиях свободной, творческой деятельности человека, создание и реализация символически обозначаемых и общественно значимых ценностей и смыслов. Автор называет культурологию ядром культуроведения, подчеркивая необходимость нефилософских блоков: истории культуры (всеобщей и частных); социологии, аксиологии, этики, эстетики, семиотики культуры; многообразных теорий — по сферам, моделям, эпохам, этапам. Системообразующий концепт предмета культурологии — мир человека как арена и мера процесса и результатов его деятельности по законам природы и социума, человекотворчество.