Можно с некоторой долей условности говорить об исторической науке, имея в виду целый пучок вспомогательных исторических дисциплин, типа текстологии, археологии или археографии, которые, действительно, устроены по образцу естественных наук. А сама по себе история в первую голову не наука, а деятельность по реконструкции процессов и событий, проходивших в прошлом. Историческая реконструкция и затем анализ того, что удалось реконструировать, – это и есть основное занятие историка.
Однако ни историческая реконструкция, как всякая другая реконструкция, ни анализ не являются научным исследованием. Это совершенно другого типа занятие. Это не наука. Но вещь, тем не менее, или именно поэтому совершенно необходимая, если мы хотим культуросообразно проводить наши общественно значимые преобразования. Потому что нельзя проводить в России реформы, не зная истории России. Так же, как и в любой другой стране. Потому что у каждой страны есть свой собственный путь исторической жизни, свой собственный путь движения. У каждой страны своя, как у каждого человека, "биография". Нет двух людей с одинаковыми биографиями.
И нет двух стран с одинаковыми историями. И поэтому, двигаясь вперед мысленно, замышляя что–то изменить в жизни страны, в жизни общества, в жизни народа, надо обязательно соотноситься с тем, что было слева от точки А. Надо ответить на вопрос: "Как сформировалась в России та ситуация, с которой мы сегодня имеем дело?". И если мы в этом толком не разберемся, если мы соответствующую историческую реконструкцию не произведем, если мы не проанализируем всего того, что происходило до настоящего момента, то мы заведомо наделаем глупостей со своими замыслами преобразований, какими бы они ни были благими.
Хочу обратить внимание, что как бы мы ни старались, какие бы хитроумные системы прожективной и аналитической мыследеятельности мы ни пытались рафинировать из своего опыта и рефлектировать на базе того, что нам довелось сделать, нам никогда не удастся построить такую систему, которая бы обеспечивала реализацию наших замыслов один к одному. Всегда, как бы мы ни старались, в ходе реализации наши замыслы претерпевают те или иные изменения. И чем более значительны эти замыслы, чем более они масштабны, тем более существенные изменения с ними происходят (хотим мы этого или не хотим) по той простой причине, что мы не способны в силу ограниченности своего разума предусмотреть все последствия наших действий.
И поэтому Карл Поппер и вслед за ним Джорж Сорос все время говорят о принципе погрешимости. Почему, – говорят они, – нужно открытое общество? Потому что мы все время ошибаемся. И никакими усилиями избежать ошибок мы не можем. Поэтому мы все время должны рефлектировать то, что и как мы делаем, и должны все время быть готовыми к исправлению своих ошибок; должны все время быть готовы повернуть. Выяснили, что ошиблись, – повернули немного в сторону, откорректировали свои методы и средства, откорректировали свои ориентиры, изменили свои цели, пошли левее или правее. Вот поэтому и происходят все время эти колебания маятника от социал–демократии к либерализму и обратно. Потому что оказывается, что иной раз слишком далеко заходят. Слишком далеко зашли с либерализмом – повернули в сторону социал–демократии. Опять переборщили – повернули в сторону либерализации. И все время вот таким образом и движутся. И это нормально. Но к этому обязательно надо "прикладывать голову".
Опять в качестве примера обращусь к строительному делу. В чем состояла всегда разница между сферой строительства в Советском Союзе и на Западе? В Советском Союзе на проектные и изыскательские работы, условно говоря, шел один процент стоимости строительства. А на Западе на проектно–изыскательские работы шло 10 процентов стоимости строительства. Это значит, что на работу мозгами на Западе тратили в 10 раз больше денег, чем у нас. Соответственно, строительство оказывалось в 10 раз дешевле, чем у нас. А мы хотели сэкономить и экономили прежде всего на работе головой. И поэтому строительство у нас получалось в 10 раз дороже. Поэтому строили не то, не там, не так, как следовало бы по уму.
И в заключение – о журналистике. Есть две сферы деятельности, от которых реально зависит будущее нашей страны. Это сфера образования и сфера средств массовой информации. Печатное слово и устное слово, слово вообще – самое мощное оружие, которое выдумали люди. Это страшнее атомной бомбы, если пользоваться им, не прикладывая соответствующей энергии мысли. И наоборот, это оружие, с помощью которого можно достигнуть феноменальных результатов, если напрячь свои мысли, а не сводить все к пустому трепу – устному или письменному.