В конце 15 и в начале 16 вв. влияние итальянского Ренессанса стало ощутимо в других странах.
Стиль платереск, распространившийся в 16 в. в Испании, представляет собой сплав декоративных элементов поздней готики с ренессансными мотивами. Орнаментом мог быть покрыт весь фасад здания, как в церкви Сан Грегорио в Вальядолиде, или только отдельные его части, как в больнице Санта Крус в Толедо (архитектор Энрике де Эгас).
К середине 16 в. страсть к украшению уступает место более строгому академическому стилю дворца Карла V в Гранаде (1526–1533). Здесь Педро Мачука использовал ордерные элементы для создания ясной и лаконичной архитектурной композиции.
Трудно представить себе, как архитектурный стиль мануэлино может сочетаться с идеологией готической эпохи. Истоки мануэлино следует искать именно в традициях поздней готики. В содержательном отношении, а точнее, в плане изобразительной программы этот стиль вполне соответствует своей эпохе, когда, оттеснив средневековую традицию, на передний план выступили задачи династической пропаганды и самоутверждения молодой колониальной державы.
В качестве общего определения того времени термин "мануэлино" вполне уместен, ибо Португалия достигла своего расцвета как в политическом, так и в архитектурном отношении именно в период правления Мануэла 1 Счастливого (1495 – 1521). Но как название стиля этот термин уже не столь удачен. Под условным названием "мануэлино" скрывается причудливая смесь. позднеготических элементов самого разнообразного происхождения, ренессансных форм и оригинальной программы политической символики.
В Португалии мавританское наследие не сыграло столь значительной роли, как в Испании. Символами радикального преображения Португалии из позднесредневековой цивилизации в космополитическую культуру эпохи Великих географических открытий стали два здания конца 15 века.
Архитектура францисканской церкви в Эворе, основанной Жуаном 2 (1481 – 1495), уже предвосхищает пространственные формы, характерные для 16 века. Широкий центральный неф, фланкированный боковыми капеллами, перекрыт непрерывным рядом цилиндрических сводов со стрельчатыми арками. Этот процесс зрительной унификации внутреннего пространства здания завершил итальянский архитектор Виньола при работе над церковью дель Джезу в Риме, которая затем послужила моделью для множества барочных храмовых интерьеров.
О поиске новых архитектурных форм говорят и другие типичные признаки мануэлино: широкие портики, порталы, украшенные витыми колоннами, и программные эмблемы (пеликан Жуана 2, армиллярная сфера Мануэла 1). В церкви монастыря Игрежа ду Жезуш в Сетубале мотив витых колонн перенесен в интерьер. Строительство этого зального храма, разделенного на три нефа равной высоты, началось в 1491 году. Шесть витых колонн, стилизованных под корабельные канаты, поддерживают нервюрный свод; заупокойная часовня (capela-mor) украшена сложным звездчатым сводом. Авторство этого проекта приписывают каменщику по имени Диогу Бойтак (или Бутака; ок. 1460 – 1528), который, вероятно, был родом из Франции. Позднее он задал стандарты официального стиля мануэлино в монастырях Белена и Батальи.
Колонны церкви Мадалены в Оливенсе отличаются даже большей элегантностью и утонченностью, чем в Сетубале. Еще одна примечательная черта церкви в Оливенсе – великолепная криволинейная арка, ведущая в пресбитерий. Монастырь иеронимитов в Белене (Вифлееме), расположенный неподалеку от устья реки Тежу за стенами Лиссабона, – подлинный шедевр эпохи правления Мануэла 1 как в архитектурном, так и в идеологическом отношениях.
Именно в этот период, на рубеже Средневековья и Нового времени, благодаря географическим открытиям своих мореплавателей Португалия превратилась в мировую державу, чрезвычайно влиятельную как в сфере политики, так и в торговле. Завершенный в общих чертах к концу первой четверти 16 века, монастырь в Белене – великолепное произведение искусства, сочетающее в себе готические конструкции с декором в стиле платереско и с династической символикой, – носит ярко выраженный национальный характер.
Монастырь, основанный по приказу короля в 1496 году, первоначально планировался как усыпальница для монархов Ависской династии и культовый центр мореплавателей, отправлявшихся отсюда в дальние края. Но к строительству приступили лишь в 1501 году и передали новый монастырский комплекс монахам ордена иеронимитов.
Этот комплекс был воздвигнут на месте старого, основанного еще Генрихом Мореплавателем картезианского монастыря (он принадлежал рыцарям ордена Христа, но с некоторых пор перестал отвечать их практическим нуждам и идеологическим интересам). Вкупе с соседней башней-маяком Торри ди Белен монастырь иеронимитов стал официальными морскими воротами в столицу обширной колониальной империи. Первым архитектором в Белене был Диогу Бойтак, уже прославивший свое имя возведением монастыря ду Жезуш в Сетубале.
Бойтак планировал создать здесь гораздо более масштабный комплекс, включив в него четыре клуатра. Под его руководством была размечена площадка под строительство центрального и боковых нефов большой зальной церкви с четко отделенным от нефов высоким хором и коротким, почти не выступающим за внешние стены трансептом. Бойтак успел отстроить две (по другим источникам – пять) травей, но опорные конструкции и уникальный по своим техническим достоинствам свод, охватывающий весь интерьер, были созданы уже после 1517 года Жуаном ди Каштилью (ок. 1475 – 1552), архитектором и скульптором испанского происхождения, участвовавшим в выполнении всех крупных заказов короля Мануэла.
Сложный сетчатый свод центрального нефа опирается на шесть восьмигранных колонн высотой 25 м и полностью покрыт ренессансным орнаментом. Конструкция интерьера поражает своим инженерным и эстетическим совершенством; ей удалось без ущерба пережить даже великое землетрясение 1755 года. Во внешнем декоре примечательны пышно украшенные порталы со сложной иконографической программой. Но первоначальная заупокойная часовня – усыпальница Мануэла и его потомков – была, к сожалению, разрушена в 1563 году. Ее отстроил уже в стиле маньеризма Диогу ди Торралва (ок. 1500-1566), а окончательно доработал Жан из Руана в 1572 году. Ее оформление безоговорочно свидетельствует о знакомстве авторов с архитектурой испанского Эскориала. План монастырского клуатра также, по-видимому, был разработан Бойтаком, но воплотил его в жизнь уже ди Каштилью. Этот клуатр ознаменовал собой высшую точку развития архитектуры мануэлино на заре эпохи Возрождения. Квадратный двор обрамлен двухъярусной галереей.
В каждом крыле галереи – шесть перекрытых сетчатыми сводами травей, четыре из которых оснащены широкими и глубокими арками; арки отделены друг от друга массивными контрфорсами. Угловые травеи связаны по диагонали широкими арками, открывающими для обозрения пышно украшенные угловые опоры. Если в интерьере доминируют позднеготические формы, то на сторонах постройки, обращенных внутрь клуатра, выступают на первый план мотивы платереско, вероятно введенные по инициативе ди Каштилью.
Обильный декор, покрывающий все архитектурные плоскости, и изящные колонки, разделяющие парные ажурные арки, придают всей массивной конструкции дух филигранной легкости. Ряд единообразных полуциркульных арок и выраженный акцент на горизонталях уже приближают этот клуатр к архитектуре Ренессанса. Можно также различить следы испанского влияния. Клуатр был призван стать не только местом для благочестивых раздумий, но и важным орудием династической пропаганды. Как и в интерьере церкви, позднеготические формы сочетаются с ренессансными орнаментальными мотивами и с эмблемами (крестами рыцарей Христа, армиллярными сферами, гербами).
Эстетическое обаяние этого ансамбля неотразимо, несмотря на то что иконографическая символика пока не поддается полной расшифровке. Дополнять комплекс в Белене новыми постройками понадобилось не столько ради удобства обитателей монастыря, сколько во имя удовлетворения идеологических запросов процветающей колониальной державы. Возобновились попытки объединить Португалию с Испанией: Мануэл намеревался женить своего сына Жуана на Элеоноре Австрийской, сестре покойного императора Карла 5 (Карла 1 Испанского).
В 1517 году было решено переместить усыпальницу Ависской династии из монастыря Санта-Мария да Витория в Баталье в Белен. Поначалу от этого плана пришлось отказаться из-за яростного сопротивления монахов. Но в конце концов останки Мануэла и членов его семьи все же обрели последнее пристанище в Белене – в хоре и трансепте монастырской церкви. Упомянутая выше башня-маяк Торри ди Белен была возведена в 1515 – 1521 годах на середине Тежу, но впоследствии река отклонилась от старого русла, и башня оказалась на берегу.
Это великолепное сооружение было выстроено под руководством военного архитектора Франсишку ди Арруда. В плане башни были отражены новейшие достижения оборонной технологии, однако в целом эта постройка имела скорее символическое, нежели стратегическое значение. Пока в Белене возводили аванпост португальской столицы, строительные работы в королевском монастыре в Баталье также шли полным ходом. На рубеже 14 – 15 веков их возглавил Матвиш Фернандиш. Именно ему было поручено продолжить работу над Капелаш Имперфейташ – усыпальницей Дуарте 1. К 1509 году главный портал был готов.
Благодаря уникальной каменной работе этот портал стал одним из прекраснейших произведений искусства той эпохи. Арки, обрамляющие дверной проем, в соответствии с позднеготическими принципами "расщеплены" на несколько слоев и богато декорированы в стиле "пламенеющей" готики. Растительные, орнаментальные и геральдические мотивы сплетаются в изысканное кружево. В принципе декор этого портала можно было бы интерпретировать как развитие позднеготических тенденций в духе испанских (Паласио дель Инфантадо или Сан-Хуан де лос Рейес), фландрийских и бургундских образцов. Однако здесь имеется важная деталь, отличающая этот портал от упомянутых моделей. На откосах двери среди растительных и животных мотивов повторяется девиз Дуарте 1: "Буду верен до конца моих дней". Кроме того, здесь снова обнаруживаются армиллярные сферы Мануэла 1 и инсигнии рыцарей Христа.