Если у тех преобладало покровительственно-снисходительное отношение к почти всем проявлениям русского искусства (за исключением разве что икон), то суждения немецких рецензентов в основном были более благожелательными и объективными.
В 1900-х годах в разных германских городах нередко проходили персональные выставки некоторых русских художников (К. Сомова - в Берлине, Гамбурге, Дрездене, Лейпциге; П. Трубецкого - в Мюнхене; Л. Пастернака - в Берлине). Как и участие мастеров из России в парижской художественной жизни, экспозиции в Германии способствовали их известности, признанию и закреплению определенной профессиональной репутации, что сыграло позитивную роль позже, в годы эмиграции. Важно, что на выставках в Германии русские художники не ощущали себя учениками или нежелательными гостями, как бывало в Париже, а напротив, - почти как дома (о чем свидетельствуют многие участники событий -от Л. Пастернака и И. Грабаря до М. Добужинского и В. Кандинского).
Вероятно, неслучайно именно в Мюнхене возникло несколько художественных групп, где ведущая роль принадлежала художникам из России. В диссертации характеризуется деятельность таких сообществ, как Фаланга (1901-1904), Новое общество художников (1909-1911) и Синий Всадник (1911-1913), идейным лидером которых был В. Кандинский, а (в Новом обществе и Всаднике) видное положение занимали А. Явленский и М. Веревкина. Деятельность В. Кандинского способствовала тому, что художественная жизнь в Мюнхене приобрела общеевропейский резонанс. Здесь же говорится о радикально настроенных выходцах из России, которые активно участвовали в деятельности берлинского объединения Der Sturm.
Интенсивный выставочно-рыночный обмен, охвативший в 1910-е годы и Берлин, и Мюнхен, и Париж, и некоторые другие крупные европейские города привел к тому, что участие художников из России в европейской художественной жизни стало обычным явлением. Усиление творческих связей русских мастеров с зарубежными партнерами в годы, предшествовавшие первой мировой войне, диссертант рассматривает с точки зрения создания благоприятной атмосферы для тех, кто, приезжая учиться и работать в Европу, затем оказался в эмиграции. В этой связи значительный интерес представляет еще одно, менее известное событие культурной жизни Северной Европы, в котором активное участие приняли многие ведущие русские художники 190-х годов. Этому эпизоду русско-европейских художественных связей начала XX века посвящен заключительный, шестой раздел первой главы: Русские в Швеции: Балтийская выставка в Мальмё. Здесь излагается история устройства русского раздела международной Балтийской художественной выставки в шведском приморском городке Мальмё. Открытая в мае 1914 года, эта выставка включала произведения художников всех стран, окружающих Балтийское море, - в том числе России и Германии. Русский отдел был достаточно представителен. Он состоял из 250 работ 38-ми известных мастеров, представлявших широкий спектр современных тенденций в живописи и графике - от традиционного реализма и модерна до первых опытов лирической абстракции. Здесь экспонировались произведения мирискусников первого и второго призыва, бывших участников Голубой Розы, членов Союза русских художников, а также основателей мюнхенского Синего всадника (В. Кандинского, А. Явленского, М. Веревкиной). Были также представлены небольшие ретроспективы полотен В. Серова и И. Рериха, а также скульптур А. Голубкиной, Д. Стеллецкого и С. Коненкова.
В связи с начавшейся вскоре после открытия Балтийской выставки мирвой войной, экспонаты русского отдела ждала трудная, полная драматических перипетий судьба. Некоторые произведения так никогда и не вернулись в Россию, а вместе со своими авторами оказались в эмиграции, экспонировались на многих зарубежных выставках 1920-х - 1930-х годов (например, на представительной Выставке русского искусства в Америке в 1924-25 годах) и в зарубежных музеях (в частности, в Музее Н. Рериха в Нью-Йорке). Другие после долгих лет вернулись в Россию (среди них - Купание красного коня К. Петрова-Водкина, Композиция VI В. Кандинского). Однако весьма значительное число работ осталось в Мальмё, и теперь составляет довольно представительный отдел русского искусства начала XX века в этом в этом небольшом и малоизвестном музейном собрании. Здесь хранятся живописные произведения В. Серова, К. Коровина, А. Головина, Б. Кустодиева, К. Петрова-Водкина, П. Кузнецова, Н. Сапунова, М. Сарьяна, И. Милиоти, гуаши и акварели А.Бенуа и С. Яремича и т.д. Часть работ русских художников пополнила собрания музеев Стокгольма (А. Головин, Н. Рерих, В.Кандинский) и Гетеборга (А. Яковлев, К. Богаевский). Так случилось, что на исходе 1910-х годов произведения художников из России оказались не только в тех странах, где они подолгу жили и работали и куда впоследствии в большинстве отправились в эмиграцию, но и в довольно далекой от их творческих интересов Швеции.
Обширный материал, изложенный в первой главе, позволяет заключить, что многообразные международные связи и взаимообмены между европейской и русской художественными культурами ко второй половине 1910-х годов достигли наивысшего развития и интенсивности. Очевидно, что последовавший вскоре массовый исход из России творческой, в том числе и художественной интеллигенции был вызван революционными событиями в России, а - также гражданской войной, голодом и жестким режимом военного коммунизма - то есть причинами далеко отстоящими от художественного процесса. Но, тем не менее, возникновение обширной диаспоры людей искусства за пределами России следует рассматривать как продолжение, на ином уровне и при иных обстоятельствах, ранее сложившихся творческих связей с Европой. Художественные контакты рубежа XIX - XX веков подготовили и облегчили адаптацию русских художников на чужбине. В этом отношении значение десятилетий, предшествующих времени сложения первой волны эмиграции, трудно переоценить.
Вторая глава диссертации называется Исход. Константинополь-Белград-Прага . В ней воссозданы события и судьбы тех художников первой волны эмиграции, которые покидали родину через Крым, вместе с оставшимися частями Белой армии. В начале своего изгнания многие из них попали в Константинополь, а некоторые поселились в небольшом городке Галлиполи на одноименном полуострове вблизи этого древнего города. Этому этапу эмиграции посвящен первый раздел данной главы. Несмотря на то, что большинство оказавшихся в Константинополе и Галлиполи рассматривали их только как временные пристанища на пути в европейские столицы, здесь все же имела место - наряду с повседневной, бытовой и художественная жизнь. Естественным центром притяжения не только военных, но и гражданских эмигрантов из России стал художественный кружок при военном лагере в Галлиполи. Участники кружка оформляли любительские спектакли, украшали росписями часовни воинских частей. В Галлиполи был даже создав монумент над братской могилой павших в боях гражданской войны (этот памятник в виде круглого зиккурата был позже воссоздан на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа под Парижем).
В Константинополе русские изгнанники также стремились объединиться, что было необходимо в чужом, довольно негостеприимном окружении. В 1921 году здесь был учрежден Союз русских художников, видными деятелями которого были Н. Зарецкий и Н. Кал маков. Союз устраивал выставки художников-эмигрантов, но просуществовал недолго, так как большинство его участников считало Турцию только недолгой остановкой на пути в Европу. И все же через Константинополь пролегли пути в эмиграцию А. Ланского, П. Челищева, С. Полякова, Л. Зака, И. Зданевича, А. Грищенко и других известных впоследствии мастеров. Впрочем, характер русского искусства в Константинополе определяли не они; в своей массе наследие русских константинопольцев тяготело к бытописательству и отражало в основном безрадостную жизнь самих эмигрантов. Большинство русских художников, работавших на берегах Босфора, зарисовывало экзотические сценки, пейзажи с мечетями и минаретами. Другие с увлечением копировали византийские мозаики и фрески - и этот турецкий след надолго сохранился в работах, созданных уже в других странах (например, у А. Грищенко). После отъезда в 1922-24 годах военных и сопутствовавших им гражданских лиц, русская колония в Константинополе сократилась во много раз, а ее художественная жизнь замерла.
Второй раздел главы посвящен пребыванию русских художников в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев, с 1929 года официально именовавшемся Югославией. Русские переселенцы, прибывшие из Константинополя, образовали здесь довольно разветвленную культурную инфраструктуру: учебные заведения, профессиональные и просветительские организации, издательства, газеты, журналы, а также свои церковные приходы. В 1928 году эти разрозненные центры объединил Комитет русской культуры, пользовавшийся поддержкой югославского правительства. По его инициативе в Белграде был построен ив 1931 году открыт Русский дом имени императора Николая II. Поскольку численность русской колонии в Югославии была довольно значительна (до 45 тыс. человек к середине 1920-х годов), а в Белграде доходила до 5% населения, потребность в преподавателях, в том числе рисунка и живописи, была велика, и многие художники нашли работу по специальности. К тому же им оказывал помощь Комитет русской культуры, который выступил инициатором создания Объединения русских художников в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев (1928). Объединение регулярно устраивало довольно представительные выставки художников-эмигрантов. Крупнейшая экспозиция подобного рода была организована 1930 году. В ней приняло участие около ста художников. живших к тому времени не только в Югославии (Е. Киселева, С. Колесников, Н. Кузнецов, А. Ганзен и др.), но и в других странах Европы (Н. Гончарова, К. Коровин, М. Добужинский, И. Билибин, И. Рерих, И. Репин, Н. Богданов-Бельский, С. Виноградов и д^.). Внушительность представленных имен, однако, не подкреплялась столь же высоким и ровным качеством представленных работ, среди которых доминировали пейзажные полотна, иллюстрации и эскизы театральных декораций и костюмов. В Югославии существовали и другие, не столь крупные сообщества художников-выходцев из России. Среди них - группа Круг, организованная на рубеже 1930-х годов в Белграде и проведшей за восемь лет своего существования несколько выставок (в состав Круга входили довольно известные в Югославии мастера: В. Жедринский, А. Быковский и др.). Было и Русское художественное общество, возникшее в 1933 году при Русском доме - оно включало как некоторых круговцев, так и бывших членов Объединения русских художников. Все названные объединения и группы организовывали свои выставки; кроме того, в столице Югославии прошли большие сборные экспозиции русских художников (первая - в 1937-1938, вторая - в 1939 годах) с большим числом участников.