· с одной стороны, европеизация высшего культурного слоя, весьма тонкого,
· с другой - углубление "азиатского способа производства" и усиление "восточной деспотии".
Именно поэтому, по его мнению, происходит глубокий "разрыв между народом и более или менее просвещенным обществом4". Таким образом, русский Восток-Запад противопоставляет, даже разрывает два мира.
Многогранные культурные связи Древней Руси с зарубежными странами уже у истоков ее государственности складывались по-разному и различались по глубине и степени их интенсивности. В возникновении древнерусской культуры несомненно решающую роль сыграли собственная языческая культура, Византия и Скандинавия.
Если роль и язычества и Византии в развитии культуры на Руси, становлении ее государственности обстоятельно изучены наукой, то за Скандинавией осталось все еще много неясного и дискуссионного. Здесь и присутствие на Руси в IX-Х вв. скандинавских дружинников-варягов, и летописное повествование о варяжском происхождении древнерусской правящей династии Рюриковичей. Они породили длительную (с XVIII века) дискуссию между норманистами и антинорманистами.
· Первые отстаивали точку зрения о создании Древнерусского государства скандинавами (норманы - варяги, викинги). Эта идея была сформулирована во второй четверти XVIII века немецкими историками, работавшими в России (Г. 3. Байером, Г. Ф. Миллером), которых поддерживал Н. М. Карамзин,
· Вторые (М. В. Ломоносов, Д. И. Иловайский, С. П. Гедеонов и др.) отрицали подобную точку зрения. Развернувшаяся дискуссия, борьба двух теорий не случайны. Все это отражает начало длительного процесса становления русского самосознания, который особенно активизировался именно в XVIII веке.
В настоящее время у отечественных и зарубежных исследователей не вызывают сомнения как местные корни восточнославянской государственности, автохтонность, самобытность славянорусского государства, имеющего длительную дорюриковскую историю5, так и активное участие в процессе складывания Киевской Руси (преимущественно в формировании господствующего слоя) выходцев из Скандинавии.
Политический строй Руси в XI-ХШ вв. представлял собой смешанную власть князей и народного веча, существенно ограничивавшего права первых. Княжество - вечевой строй Руси сложился из соединения северо-германской организации княжеских дружин с исконно существовавшим на Руси вечевым укладом. Единство Руси было с самого начала древнерусской государственности гораздо более реальным, чем единство, к примеру, шведского государственного строя. И в этом, несомненно, сыграло свою роль христианство, пришедшее с Юга, ибо скандинавский Север еще долго оставался языческим.
Призванные из Швеции конунги - Рюрик, Синвус и Трувор, три варяжских брата, скандинавские имена которых в переводе означают; Миротворный, Победоносный и Верный (если таковые в действительности существовали), могли научить русичей по преимуществу военному делу, организации дружины. Княжеский же строй в значительной мере поддерживался на Руси собственными государями и общественными традициями: вечевыми установлениями и земскими обычаями.
Таким образом, большинство авторитетных историков склоняются к мысли о том, что Древнерусское государство возникло прежде всего на основе внутреннего развития восточнославянского мира, как результат закономерного социального, хозяйственного, военно-политического развития Древней Руси. Многие предпосылки образования Древнерусского государства аналогичны тем, что сложились в других странах Западной Европы.
Известные внешние влияния, разумеется, имели место, но решающей роли в складывании древнерусской государственности не играли. Оценивая роль "варяжского фактора", можно отметить, что она прежде всего сводилась к собиранию восточнославянских земель, уже подготовленных внутренним развитием к государственности и объединению. В последующем от варягов, как впрочем и во многих европейских государствах, остались только название династии русских царей и князей - Рюриковичи и воспоминания о происхождении отдельных знатных аристократических родов.
В последние годы известный ученый, академик Д. Лихачев выдвинул гипотезу о том, что для Русской земли, особенно в первые века ее исторического бытия, гораздо больше значило положение между Севером и Югом, и потому ей гораздо больше подходит определение Скандославии и Скандовизантии, чем Евразии, так как от Азии она получила чрезвычайно мало. Россия - несомненная Европа по религии и культуре, утверждает тонкий знаток русской древности. С юга, из Византии и Болгарии, пришла на Русь духовная европейская культура, а с севера - другая, языческая дружинно-княжеская военная культура Скандинавии. Гораздо сложнее, чем духовное влияние Византии с Юга, было значение для государственного строя Руси скандинавского Севера - рефреном проходит мысль ученого в выступлениях и статьях последних лет.
Безусловно, идеи Д. Лихачева - не обновленная попытка реставрировать норманнскую теорию, а стремление к объективному осмыслению культурных истоков Древней Руси. Вместе с тем не отрицается большое влияние на Древнюю Русь Южной Европы (Византия, Болгария), а с XVI-XVII вв. на Российскую империю - Западной. В целом, по мнению ученых (и на этом особенно настаивает Д.С. Лихачев6), российская культура принадлежит к типу европейских.
Однако нельзя отрицать наличие в российской культуре и азиатских черт, которые во многом были освоены в период более чем 200-летнего господства татаро-монголов. Сторонники так называемой евразийской теории находят множество культурных и цивилизационных особенностей в политической, социальной, бытовой областях и в языке, которые сближают нас с Азией. Русофобы традиционно называют нас "азиатами", вкладывая в это самые отрицательные черты антропологического и культурного облика. Русские дореволюционные историки, философы и ученые русского зарубежья 20-40-х годов XX века (Н. Бердяев, П. Савицкий, Г. Вернадский) увлекались утверждением "бинарности" русской культуры, ее "евразийским" менталитетом (менталитет - особенности индивидуального и общественного сознания, их жизненных позиций, культуры, моделей поведения, обусловленные социальной средой, национальными традициями).
Например, менталитет славяно-русской общности отличал ряд характерных черт:
· языческое мировоззрение;
· прямодушие, честность, гостеприимство, непритязательность;
· высокая коммуникабельность;
· социокультурная толерантность, то есть терпимость по отношению к представителям другой культуры, религии;
· приоритет коллективизма в общественном сознании.
В целом менталитет свидетельствует о специфических чертах автономности и самобытности развития человека, нации, народности, а также их суверенности как субъекта общественной жизни.
Таким образом, в современной отечественной культурологии последовательное продолжение и развитие получила мысль о пограничном положении России между Востоком и Западом, пограничном положении русской культуры между восточной и западной цивилизациями. и вытекающие отсюда выпадение России и русской культуры за пределы как Запада, так и Востока и посредническое назначение - в отношениях между Западом и Востоком.
Российское государство складывалось на территориях, заселенных тремя группами племен - славянских, угро-финских и тюркских. Лингвисты установили, что соседями славян из индоевропейских народов были германцы, балтийцы, иранцы, дакофракийцы, иллирийцы, италики и кельты. Специфические антропологические, языковые и другие факторы не могли не повлиять на менталитет единой российской культуры.
В дальнейшем свой вклад в нее внесли народы Сибири, Кавказа, вошедшие в состав России. На антропологическом типе россиян, а следовательно, на менталитете их культуры, не могли не отразиться многочисленные браки с представительницами и представителями соседних народов - половцев, а затем литовцев, поляков, немцев. С самого начала Россия была многоэтнической страной, что определило в будущем и терпимость к другим культурам, ее, по словам Достоевского, "всемирность и всечеловечность".
Понимание истории культуры во многом зависит от лингвистических и семиотических факторов, то есть характера языка и состояния знаковых систем, которые имели преобладающее значение в ту или иную эпоху. Например, недооценка в советское время знаковых систем религиозно-церковной культуры привела к полному незнанию широкими слоями народа житийной литературы, иконописи, архитектуры, прикладного искусства, что способствовало трагическому обеднению духовного мира людей. С большим трудом это поправляется сейчас, но нет уверенности в том, что многие великие ценности не утеряны навсегда, и в нашем сознании не образовался невосполнимый культурный пробел.
Еще более серьезные последствия вызывало и вызывает сейчас непонимание или сознательное извращение соотношения русского, украинского (малорусского) и белорусского языков. В отечественном дореволюционном языкознании в лице его виднейших представителей М.И. Срезневского, А.А. Потебни, А.П. Соболевского, И.В. Ягича, А.А. Шахматова, А.Н. Пыпина утверждалась как неоспоримая истина, что великорусский, малорусский и белорусский языки представляют собой части, ветви, наречия единого языка. К сожалению, утверждение о коренном, фундаментальном отличии украинскою (малорусского) от русского языка стало одним из главных постулатов идеологии украинского сепаратизма и национализма начала XX века, проявляющегося в еще более острой форме в современных условиях.