Туркменский язык, обычно помещаемый в юго-западной группе тюркских языков, характеризуется причудливым переплетением огузских и кыпчакских черт (ср. огуз. ол в одних диалектах и бол - в других). Наряду с литературным аффиксом сказуемости 1 л. мн. ч. -ыс/-ис в ряде диалектов встречается -ыкъ/-ик (ср. геокленский диалект). При форме дат. падежа на -a/-йа в диалектах алили, хасарли, оламском, анауском встречается кыпчакская форма на -га, например, в ёмутском, эрсаринском диалектах. Наряду с формой наст, времени на йа:р, зарегистрированной в литературном, текинском, салырском, ёмутском диалектах, встречается кыпчакская форма наст, времени на -а в кырачском, анауском, хасарли, нохурском и других диалектах. Форма наст, времени на -(а)дыр/дур зарегистрирована в салырском, сарыкском, човдурском, оламском диалектах, а также в говоре ставропольских туркмен. Типично среднеазиатская форма наст, времени на -а в сочетании со вспомогательным глаголом распространена в целом ряде диалектов туркменского языка (текинском, оламском, сакарском, геокленском и др. диалектах) и т. д.
Все вышеуказанное свидетельствует о необходимости при классификации учитывать смешанный характер типа языка.
Проведенное нами ареальное исследование большого комплекса тюркских языков Средней Азии и Кавказа позволяет прийти к следующему выводу: огузской и кыпчакской языковым общностям предшествовала эпоха пратюркского состояния, т. е. эпоха существования смешанных языков и диалектов, район распространения которых локализовался где-то в Средней Азии и Южной Сибири. Следы смешанного "до-огузо-кыпчакского состояния" особенно хорошо сохранились в таких относительно изолированных языках, как саларский, якутский, чувашский. Так, например, в якутском при кыпчакской форме дат. падежа -га, -ка (kihie-qe 'человеку', bihieqe 'нам') зарегистрированы такие огузские формы: -быт (~ -мыш), -так, -дак (~ -дык) и т. д.
В чувашском при огузской форме дат.-вин. падежа на -а(е), -на/-не, (хулана кай 'уехать в город'), причастии долженствовательного наклонения на -малла (каймалла с,ын 'человек, который должен уйти') зарегистрированы явления, свойственные кыпчакским языкам: наст. время с показателем на -(а)т (тавранат-ап 'возвращаюсь'), причастие -акан, -екен (куракан 'видящий'), причастие буд. времени на -ас (курас 'тот, который увидит') и т. д. [34].
Обычно якутский и чувашский языки относят к наиболее древним тюркским языкам. Находясь в благоприятных географических условиях, эти языки сохранили черты до-огузо-кыпчакского пратюркского состояния, точно так же, как их сохранили и памятники тюркских языков и многочисленные живые диалекты. Кыпчакские и огузские языки образовались не путем распада какого-то единого языка, а путем "отстаивания" тех или иных черт в определенных географических условиях. Отстаиванию черт предшествовали многочисленные и сложные миграционные процессы носителей языка по огромной территории от Енисея до Босфора, вместе с которыми "перемещались" и языковые черты. Некоторые процессы формирования национальных языков нельзя считать окончательно законченными и сегодня.
Ранние (относительно) памятники азербайджанского языка отражают процесс отстаивания огузо-кыпчакских черт в азербайджанском языке. Так, например, зарегистрированы две формы личного местоимения мэн и бэн [35]. Как известно, впоследствии отстоялась для азербайджанского языка форма мэн. В ряде азербайджанских памятников наблюдается "вибрация" огузских и кыпчакских форм местоимений, деепричастий и проч. Как в азербайджанских, так и турецких памятниках вибрировали огузо-кыпчакские формы личных падежных окончаний, местоимений, временных форм и проч. Ср. показатели 2-го л. мн. ч. -синиз и -сиз, показатели вин. падежа -йы и -ны, дат. -а и -га. Падежная система турецкого языка в объеме всех его диалектов хорошо отражает это неустоявшееся состояние.
А. М. Щербак отмечает, что на протяжении истории развития узбекского языка в нем менялось соотношение огузских и кыпчакских черт [36]. Заслуживает внимания тот факт, что взаимодействие карлукско-уйгурских, уйгурско-огузских и кыпчакских элементов не ограничилось периферийными районами, оно сыграло решающую роль и в Фергане, и в Мавераннахре и, конечно, проявило себя в процессе возникновения общего литературного языка [37]. Смешанными являются кыпчакско-огузский литературный язык мамлюкского Египта XIV в. [38], язык тюркского памятника XI в. - словаря Махмуда Кашгарского, половецких памятников и т. д. Вместе с тем и в памятниках мы наблюдаем процессы отстаивания тех или иных типовых черт. Так, например, в половецких памятниках, при всем смешанном характере их языка, намечается сильная тенденция к отстаиванию кыпчакских черт.
Причины смешения языковых явлений сложны, и ролью книжной литературной традиции (это только одна из причин [39]) не может быть объяснен целый ряд фонетических и грамматических явлений. Ср. процессы аффрикатизации, спирантизации, тенденции, направленные на озвончение анлаута, тенденции к взаимозаменяемости двух категорий личных окончаний и т. д. Должен учитываться комплекс факторов - процессы конвергентного развития благодаря наличию фреквенталий (потенциально возможных изменений звуков и форм), системно обусловленные явления, предполагающие их явно изначальный характер и проч.
В связи с проблемой отстаивания лингвистических черт в отдельных географических районах следует отметить, что кыпчакские языки более чисто "отслоились", чем огузские, которые находились в менее изолированных условиях. Можно говорить о кыпчакском "колорите" казахских, ногайских, татарских диалектов, хотя и в них содержатся огузизмы, ср. тат. мене или наличие словообразовательного элемента -мыш в башкирском (ярмыш 'судьба', тормош 'жизнь'), хотя в глагольной системе в качестве перфекта отстоялась форма -ган, и т. д.).
Огузские черты уже определились в некоторых диалектах на территории Средней Азии, огузский "колорит" ощутим в ранних едисейско-орхонских памятниках. Любопытно отметить, что ареальные исследования помогают выявить огузскую направленность азербайджанско-турецко-туркменских смешанных черт [40].
Так называемую кыпчакскую общность можно разделить на северо-западную и юго-восточную. Первая была расположена в территориально ограниченных оазисах уйгурско-узбекского района; вторая - где-то в горных районах Алтая. Языки северо-западной группы (узбекский, казахский, ногайский, татарский) отличаются меньшей пестротой.
Климатические и географические условия южных степных районов, главным образом района Синьцзяна, южной Каспийской низменности, не способствовали увеличению плотности населения. Они были районом сосредоточения смешанных огузо-кыпчакских черт, законсервированных, например, в саларском языке или диалектах южных районов Узбекистана. Можно предположить, что некоторые черты частично "просачивались" на север (сибирские татары, якуты), а также распространялись к Западу и в районы Туркмении, Кавказа, Турции. Поскольку в этих географических районах не было недостатка в плодородных оазисах, кочевой образ жизни все время сохранялся, способствуя миграционному распространению смешанных черт, тогда как в районах Средней Азии у носителей так называемых кыпчакских языков кочевой образ жизни усилился особенно после распада кыпчакской общности (образование казахского, узбекского и др. языков).
Данные тюркских языков, распространенных в настоящее время в различных уголках земного шара и особенно сосредоточенных на территории Советского Союза, дают возможность построить гипотезу о том, что формирование отдельных тюркских языков началось довольно рано и на территории Кавказа, и в южной части современного Ирана, и в районах современного Узбекистана и расселения уйгуров - первоначально основного центра огузских и кыпчакских языков. Отсюда они распространились на северо-восток и северо-запад Средней Азии, Сибирь, Урал, Кавказ и т. д. Поэтому народы, пришедшие, например, в районы современного Азербайджана (хотя здесь, очевидно, уже было тюркское население), уже на самых ранних этапах являлись носителями языков, содержащих и огузские, и кыпчакские черты; естественно, что одни из этих черт могли преобладать над другими.
Вышеизложенное служит основанием тому, что при классификации тюркских языков следует не только учитывать смешанный, нередко двойной тип языка, но и соблюдать четкую и строгую методику отграничения неоднородных кыпчакизмов и огузизмов, существенно или несущественно влияющих на тип отдельных тюркских языков. Следует различать: 1) первичные кыпчакизмы; 2) кыпчакизмы, приобретенные в благоприятных географических условиях при контактах; 3) кыпчакизмы, проникшие через поэзию (ср. язык предшественников Навои); 4) ложные кыпчакизмы как результат процессов конвергентного самостоятельного развития, как результат случайных совпадений. Аналогичный неоднородный характер имеют и огузизмы.
Методика отграничения такого рода кыпчакизмов и огузизмов опирается на целый ряд приемов лингвистического анализа, важнейшими из которых являются следующие:
1. Выявление внутрисистемных особенностей языка, однотипных по своему характеру, дающих одинаковые результаты и проявляющиеся с достаточно высокой степенью частотности в различных языках мира. Параллельные явления, зарегистрированные в различных тюркских языках, могут и не служить подтверждением их генетической общности, например, многочисленные случаи ассимиляций, диссимиляций, зарегистрированные в различных районах Азербайджана, Туркмении и Киргизии. Это фонетические процессы, свойственные языкам различных структур. Поэтому и при выявлении кыпчакских черт в современных отстоявшихся огузских языках и огузских черт в современных отстоявшихся кыпчакских языках следует учитывать, что в тюркских языках, как и других языках мира, благодаря наличию фреквенталий, совершается масса конвергентных явлений.