Эта принципиально важная статья должна быть компасом всем тем, кто желает писать в области фонологических сопоставлений языков. Особенно хочется отметить одно место в этой статье, где говорится о «переразложении» воспринимаемых звуков чужого языка «в фонологические воспроизведения, свойственные нашему родному языку. Услыхав незнакомое иностранное слово... мы пытаемся найти в нем комплекс наших фонологических воспроизведений, переразложить его в фонемы, свойственные нашему родному языку, и даже в согласии с нашими законами группировки фонем» [16].
Мне уже приходилось цитировать это высказывание Е. Д. Поливанова, но оно так принципиально, что хочется еще раз его напомнить. В 1934 г. Е. Д. Поливанов напечатал написанную им еще в 1919 г. «Русскую грамматику в сопоставлении с узбекским языком», а в 1935 г. — «Опыт частной методики преподавания русского языка узбекам» [17].
В этих книгах Е. Д. Поливанова есть много поучительного для тех, кто пишет «сопоставительные грамматики», но почему-то у многих авторов, следующих за Поливановым, дыхания не хватает. Секрет здесь простой: берясь за такую методическую и прикладную тему, Поливанов оставался всегда лингвистом, и это лингвистическое истолкование фактов практики делает его книгу подлинным образцом нужного подхода к делу. Детальный разбор книг Е. Д. Поливанова я откладываю до опубликования его посмертных статей и забытых публикаций, что запланировано в Институте языкознания в виде сборника под названием: Е. Д. Поливанов, Неизданное и забытое...
9
Очень интересную статью опубликовал А. В. Исаченко в сборнике «Вопросы преподавания русского языка в странах народной демократии» (1961). В этой статье А. В. Исаченко, совершенно справедливо вспоминая имена В. Гумбольдта, Штейнталя, Финка и Есперсена, связывает вопросы сопоставительного метода с общей типологией языков. А. В. Исаченко правильно утверждает, что «... сопоставлению подлежат не разрозненные и случайные языковые факты, а прежде всего системные элементы языка во всех его планах» (с. 275). Эту статью А. В. Исаченко можно считать установочной для разрешения вопросов сопоставительного метода [18].
В этом же сборнике имеется интересная и нужная статья О. Герменау «О закономерностях, определяющих усвоение русского языка как иностранного». В этой статье совершенно правильно указано» что «при выработке у учащихся правильного произношения русского языка можно наблюдать, как их родной язык во многих, случаях является тормозом и помехой при овладении русским языком» (с. 107) и «база родного языка закономерно оказывает влияние на базу иностранного языка как в процессе слушания, так и разговора на русском языке» (108). «И в области грамматики родной язык часто оказывает тормозящее влияние» (с. 112). Хотелось бы еще отметить такое положение О. Герменау: «Тезис 16. Расхождение между частотой употребления той или иной формы склонения существительных и ее морфологической правильностью повышает трудности начального изучения русского языка как иностранного» (с. 127). (...)
Среди последних публикаций по сопоставительному методу хотелось бы с особым удовольствием отметить уже упоминавшуюся статью 3. Оливериуса «Обучение звуковой системе русского языка в чешской школе» (Чехословакия) [19]. Автор, исходя из «... сопоставления фонологических систем родного (в данном случае — чешского) и русского языков», правильно утверждает, что «сопоставительная фонетика родного и русского языков является ключом к решению вопроса так называемого фонетического минимума» (с. 60).
Выше было уже отмечено интересное рассуждение 3. Оливериуса о «соблазнительных тожествах» близкородственных языков (с. 63), далее следует указание о том, что «порядок тренировки учащихся в произношении отдельных звуков русского языка опирается на сопоставительный анализ фонетической системы чешского и русского языков с учетом фонологичности и частотности данных элементов» (с. 64). Хорошо в этой статье говорится и о том, что «... более эффективно заниматься обучением произношению палатализованных согласных в целом» (с. 64) и что «... принимая во внимание частотность и фонологичность данных явлений, можно определить различную степень желаемой аппроксимации, приближения к правильному произношению» (с. 66).
Хотя у меня и есть возражения автору относительно и и ы (с. 65) и о «трудностях физиологического характера» (с. 66), но в целом — это очень правильная и нужная статья. (...)
10
Если попытаться расшифровать сакраментальную фразу: «При сопоставительном описании нужна системность», то это значит, что любые факты сопоставляемых языков надо брать в их системе и подсистеме и что этого нельзя добиться простым перечислением, чем более всего грешат сопоставительные пособия. Например, надо не просто рассуждать об эргативной конструкции, а показать, что собой представляет именная парадигма с наличием винительного падежа (как в русском) и с его отсутствием (во многих кавказских, где есть «эргативный падеж»). Или, например, для тех тюркских языков, где нет глагольных форм на -мак, -мек, показать место инфинитива в русской глагольной парадигме. Иными словами, в сопоставительных грамматиках не надо безразлично перечислять все формы, а брать надо лишь то, что дифференциально в соотношении систем двух языков.
11
Тема сопоставительного метода широко отразилась и в практике диссертаций последнего времени, о чем пишет в своей статье «О сопоставительном методе изучения языков» В. Н. Ярцева [20].
Автор справедливо противопоставляет сравнительно-исторический метод и сопоставительное изучение языков, «... когда в результате этого сопоставления выявляются свойства и особенности этих языков, а не вопросы их родства», и констатирует, что это «... ограничивалось нуждами преподавания иностранных языков и областью перевода с одного языка на другой» (с. 3). Я бы на это заметил, что именно это-то и хорошо, что такие реальные потребности, как преподавание иностранных языков и поиски обоснования перевода, . и вызвали развитие того направления, которое называется сопоставительным методом.
Справедливо сетует В. Н. Ярцева, что в диссертациях в данной области «... большинство диссертантов ограничивается формальным описанием избранного явления сначала в одном языке, а потом в другом, не ставя вопроса о функциональной значимости данного грамматического явления для изучаемого языка и его месте в грамматической системе языка в целом» (с. 4).
Правильно и такое положение В. Н. Ярцевой: «...системный подход при анализе фактов лексики обеспечивает лингвистическую сторону исследования и гарантирует, что выделение данного отрезка словаря основывается не на понятии самом по себе, а на материале, выражающем это понятие в языке» (с. 10). Зато рассуждение о «малоперспективности для лингвиста» сопоставлений в области лексики, обозначающей цвета спектра, несколько удивляет: «Что дает... тот факт, что в русском языке различаются синий и голубой, а в английском языке есть только одно слово blue» (с. 9). Конечно, пример с «лексикой цветового спектра» старый, но он все-таки интересен и именно в системном плане, недаром же его анализирует и Л. Ельмслев. Он пишет: «За пределами парадигм, установленных в разных языках для обозначения цвета, мы можем, вычитывая различия, найти такой аморфный континуум — цветовой спектр, в котором каждый язык произвольно устанавливает свои границы» [21].
Хотелось бы попутно разъяснить одно недоразумение. В. Н. Ярцева пишет: «Несмотря на то, что приоритет в фонологическом исследовании принадлежит русским лингвистам (И. А. Бодуэн де Куртене, Л. В. Щерба), сопоставительное исследование звуковой стороны различных языков у нас, к сожалению, не получило достаточного теоретического обоснования» (8). Но стоит только вспомнить статью Е. Д. Поливанова «1931), книгу С. И. Бернштейна «Вопросы обучения произношению» (1937) и хотя бы серию моих статей конца 50-х годов, чтобы убедиться, что положение В. Н. Ярцевой не соответствует действительности.
12
Отмеченное выше замечание В. Н. Ярцевой о том, что большинство ограничивается описанием избранного явления в одном языке, а потом в другом, бьет прямо в цель: действительно, в большинстве сопоставительных работ изложение строится по системе старого анекдота о том, как беседовали два мальчика: «А у нас блины!», «А к нам солдат пришел!» Таким способом нельзя построить сопоставительную методику. Это касается не только многих методических пособий, но присутствует даже в труде такого мастера синхронных описаний и межъязыковых контроверз, как А. В. Исаченко; я имею в виду его книгу «Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким» [22]. Мне представляется, что труд А. В. Исаченко, собственно говоря, по всему замыслу — это описательная грамматика русского языка, а сопоставление со словацким могло бы и не иметь места, и книга от этого только бы выиграла. Конечно, в некоторых случаях и в описательных грамматиках могут иметь место сопоставительные эпизоды, как хотя бы приведенный выше эпизод с возвратными местоимениями у А. М. Пешковского, но здесь это лишь инкрустация. Задача Пешковского показать специфические свойства своего языка, хотя бы и через сопоставление с фактами чужого языка. В сопоставительной же грамматике надо, отталкиваясь от своего, показывать чужое для овладения этим чужим. Тем самым сопоставительная грамматика не должна быть одновременной грамматикой двух языков на равных основаниях: это грамматика чужого языка по сопоставлению с родным языком. И ничем осложнять эту совершенно ясную и четкую задачу не следует. Тем самым «Русская грамматика в сопоставлении с узбекским языком» Е. Д. Поливанова — это русская грамматика, а не узбекская, и под такой рубрикой ее и следует числить.