· православная христианская церковь, прочно опираясь на религиозные традиции раннего христианства, решала все основные вопросы богословской, богослужебной и мирской практики коллегиально, сообща. Соборность выступает как высшая форма церковной и религиозной легитимности.
Отсюда возникает необходимость сильной централизованной монархической власти, освященной церковными полномочиями. Автокефальный, то есть самостоятельный статус различных церквей восточного христианства означал их зависимость от государства, выступавшего как гарант веры. С утверждением самостоятельности московского патриаршества в XV веке церковь на Руси становится существенным орудием централизации, утверждения государственного единства.
В целом же церковная община и власть монарха выступают как взаимодополнительные факторы цивилизации и культуры на Руси, определившие своеобразие ее духовности.
Одним из моментов своеобразия духовной культуры Руси является сохранение соборности как механизма духовной саморегуляции общества, что означало для восточнохристианской церкви преимущественную опору на традицию, практически неизменную религиозную догматику. Это приводило к идейному и ритуальному консерватизму православной церкви, к преобладанию в ней охранительных тенденций, а также к принципиальной пассивности религиозных деятелей Древней Руси, особенно на фоне деятельности светских политиков. Ведущим, активным началом русской социокультурной истории, начиная с самого акта крещения Руси, становится светская власть.
Национально-государственная привязанность православия утвердилась и в других восточных церквах. Важным культурным результатом такого положения явилась культурная замкнутость, локальная изолированность этих церквей и застойность их вероучения.
Застойный характер религиозной жизни на Руси привел к тому, что уже с середины XVII века присущее русскому обществу противоречие между принципами стабильности и развития приняло характер противостояния самобытности "святой Руси" и западничества. Православие сопротивлялось европейским влияниям в духовной жизни, представляя их как отступление от истинной веры. Церковные порядки, установленные Петром I и его преемниками ( введение Синода, секуляризация церковных земель и другие меры), усилили организационную зависимость церкви от государства. Однако содержание вероисповедания осталось незатронутым. Православию были чужды сколько-нибудь серьезные попытки реформации. Незыблемость церковной жизни, устарелость ее языка и обрядов усиливали изоляцию церкви от образованной части общества. Прочная связь церкви и престола приводила к тому, что растущая оппозиция против власти переносилась и на церковь. Официальная церковь не могла стать накопителем народного протеста против социальной несправедливости.
Вместе с тем духовная косность православия способствовала усилению секуляризма и неверия среди образованных слоев общества. Развитие культуры проходило мимо религиозной жизни. Источниками сдвигов в культуре являлись:
народная, во многом еще языческая культура, представленная фольклорной, обрядовой, праздничной традициями;
· влияние извне, со стороны многих культур Запада и Востока, интенсивное общение с которыми Россия поддерживала на протяжении многих веков;
· государство как одна из сил, объединявших население на огромных пространствах Евразии и способствовавших развитию хозяйственной и культурной деятельности.
Таким образом, начиная с момента крещения Руси, самодержавие вместе с православием определяют смысловой стержень российской цивилизации. Каждое из этих двух начал древнерусской культуры сыграло свою созидательную роль в русской социокультурной истории, в становлении и развитии древнерусской духовности.
В формирующейся после принятия христианства культуре Руси понятие святости приобретает черты, существенно отличающиеся от западноевропейского понимания. Отметим сперва общие черты, чтобы затем выявить отличия русского понимания святости.
Прежде всего, следует подчеркнуть, что само понятие "святость" значительно старше христианства. Роль "сакрального", то есть "священного", "святого" в языческой Руси отводилась прежде всего природным феноменам. С утверждением христианства понятие святости существенно изменяется:
· святость переносится с природных вещей и процессов на человека, на его душевно-духовный аспект;
· святость считается недоступной для восприятия с помощью органов чувств, она начинает пониматься как нечто абстрактное и "невидимое". А это, в свою очередь, соединяет "святость" с такими моральными характеристиками, как "непорочность", "добродетельность", "праведность". Все сказанное общее и для русской, и для западноевропейской культуры.
Специфика русского понимания святости состоит в том, что для русской культуры
· святость предполагает стремление к единой универсальной цели, самому заветному желанию и самой сокровенной мечте и надежде - святому царству для человека на земле;
· святость подразумевает возвращение к исходному состоянию целостности, нетронутости, чистоты;
· утверждается, что святое состояние может быть предельно приближено в пространстве и времени.
Поэтому именно в русской культуре святость подчеркивает принадлежность человека к иному миру; иногда даже некоторое юродство. Святые в древнерусской культуре становятся зримым образом христианского идеала, от них исходит слово "правды", которое опрокидывает все неправедное на земле.
Культ святых в русской культуре является показателем поступательного развития духовной культуры и имеет опору в очень давних религиозных традициях. Это особый культурно-исторический феномен. Культ святых имел социальные корни, как и всякий религиозный культ. Чтобы влиять на умы и души, необходимо было опереться на почитание религиозных героев в широкой среде населения. Это были герои, наделявшиеся особого рода исключительностью: положением на выходе за орбиту земного. Святой на своем пограничном (между землей и небом) посту бессменно находился в течение всего земного отрезка жизни.
Святым надлежало судить "правду" и "кривду", что требовало от них разрыва с превратным миром насилия, эксплуатации, всяческой "неправды". Отсюда отшельничество, "пустынножительство" - весь идеально обрисованный образ жизни святого, его отрешенность "от мира сего".
Главная функция святых - чудотворение. Социальная действительность, в которой правда есть чудо, компенсирует себя верой в чудо как правду. Бессилие спасает себя верой в чудеса. Святые наделяются способностью вызывать, смотря по надобности, влагу или солнечное тепло, разгонять тучи, насылать снег. В этом сказываются прямые интересы людей труда. Святые чудотворят, делая слепых зрячими, ставя на ноги хромцов, вообще возвращая здоровье людям.
Неслучайно в народных утопиях, начиная с древних времен и по XIX век включительно, мы встречаемся с представлениями об "островах блаженных", разных "далеких землях", где царит Правда, где труд вознаграждается обилием плодов, население свободно, миролюбиво, лишено пороков и в силу всего этого отличается физическим здоровьем и завидным долголетием. Феномену святости присущ элемент социального утопизма, погруженного в сферу религиозно-магического сознания и практики.
Культ святых развивался по двум направлениям.
Одно шло снизу - таково было почитание святых, локализованное территорией прихода или небольшой округи какого-нибудь монастыря. Их почитание не только не было общерусским, но и не распространялось на пределы той или иной епархии. Еще более низкую ступень в культе святых составляло почитание так называемых "усопших подвижников".
Другое направление - культивирование святых, предписанных сверху, стремление церкви ввести культ святых в свое русло, не пренебрегая и святыми, почитавшимися в черте прихода, и теми, что почитались по почину народа "усопшими подвижниками". Направление, шедшее сверху, имело целью регламентировать культ святых и закрепить его на службе интересам и идеологии церкви и государства.
Свои особенности в истории православия имеет и процесс канонизации (перечисление к святому лику) русских святых. Показательна в этом отношении история Бориса и Глеба (первых русских чудотворцев православной церкви), причисленных к лику святых еще до равноапостольных Владимира и Ольги. Поводом для их всенародного почитания оказывается не твердость их веры, не аскетические принципы благочестивой жизни, не стойкость в утверждении идеалов православия, а именно факт кроткого, жертвенного принятия насильственной смерти, организованной их братом - конкурентом в борьбе за киевский престол - Святополком Окаянным; то есть идеал христианского отношения к смерти и страданию, к власти и борьбе за нее, непротивление насилию и всепрощение.
Именно пассивный способ поведения перед лицом зловещих сил и испытаний представляется спасительным для всей Русской земли. Нравственная высота безвинных мучеников перед лицом неминуемой смерти становится идеальной гарантией материальной несокрушимости и непобедимости русского народа, выдвинувшего из своей среды святых, внутренне готовых на любой - даже бесславный, бессмысленный - подвиг.
В последствии умаление личности и ее роли в истории, подчинение личной жертвы всеобщему благу, защита долготерпения как универсального средства коллективного преодоления кризисной ситуации - все эти черты, поэтизировавшиеся древнерусскими писателями и мыслителями, становились постепенно типологическими чертами русской культуры, входили в самый тип древнерусской цивилизации. Ключевым ее компонентом становилась глубокая вера в то, что правда, добро и справедливость в конечном итоге восторжествуют на Руси сами собой, благодаря лишь одной святости Русской земли.