Именно в качестве такого неформального объединения творческих людей и возникла интеллигенция в эпоху Возрождения. Надо сказать, что в городах позднего средневековья уже были люди, занимавшиеся преимущественно умственным трудом. К ним относились преподаватели университетов, юристы, врачи и многие другие, вплоть до астрологов. Но каждый из них принадлежал к своему цеху, корпорации, строго следуя предписаниям, и в этом смысле ничем не отличался от ремесленников и других представителей физического труда. Ведь только цех и корпорация могли выдать диплом и присвоить звание, без которых невозможно было заниматься своим делом.
В противоположность этому, первых европейских интеллигентов объединяли не профессиональные обязанности и социальный статус, а общие интересы, сфера занятий, отношение к миру. Новый взгляд на мир и человека, выраженный в поэтических, философских, художественных произведениях Возрождения, принято называть "гуманизмом". При этом поэт Петрарка и философ Фичино были священнослужителями, поэт Ариосто служил в военной администрации, автор знаменитого произведения "Государь" Макиавелли был чиновником коммуны. Но каждый из названных гуманистов прославился как раз тем, чем занимался на досуге, общаясь со своими единомышленниками из самых разных слоев итальянского общества.
Гуманисты эпохи Возрождения создавали кружки, которые, в соответствии с античной традицией, иногда называли "академиями". Такого рода Академию на вилле в Кареджии, что во Флоренции, основал в ХV веке Козимо Медичи. В этот кружок, изучавший философские вопросы, входили как священнослужители, так и представители светских профессий. Но объединяющее их воззрение на мир имело безусловно светскую направленность. Здесь, как и в других объединениях гуманистов, вырабатывалась целостная духовная позиция за пределами церкви. И хотя в этой позиции присутствуют христианские мотивы, гуманизм - это явление светской культуры. А итальянские гуманисты ХIV-XV вв., являются родоначальниками европейской светской культуры современного типа.
Своеобразие гуманистического взгляда на мир связано с идеей творческой индивидуальности. Но провозглашая человека универсальным существом, способным к самосовершенствованию, гуманисты исходили не только из теории. Их воззрения на человека формировались тем активным городским населением, которое определило лицо эпохи Возрождения. В свою очередь гуманистическая интеллигенция оформляла эти импульсы в виде ясной и продуманной позиции. В результате интеллигенция эпохи Возрождения стала консолидированной творческой силой этого общества.
Итак, в эпоху Возрождения произошла радикальная перестройка субъекта культуры. Возникла группа людей, связанных не профессиональными обязанностями и социальным статусом, а своими взглядами и творческими способностями. Таким образом, если в Древней Греции субъектом культуры стало активно действующее и достаточно образованное народное большинство, то в городах итальянского Возрождения, и в частности во Флоренции, на фоне активного городского населения сформировался новый субъект культуры - интеллигенция. Причем, в отличие от древнегреческого "демоса", интеллигенция эпохи Возрождения объединила усилия творческих индивидуальностей, сознательно формирующих самих себя в качестве субъектов культуры.
Следует подчеркнуть, что самооценка первых европейских интеллигентов совпадала с внешней оценкой их роли в итальянской и мировой культуре. К ХV веку большинство из них уже отличалось обостренным личным достоинством и огромным честолюбием. Выражалось это часто в парадоксальной форме. Так Микеланджело, разговаривая с римским папой, не снимал своей войлочной шляпы. Ему также приписывали жалобу на то, что папа ему иногда докучает и сердит его18.
Однако, начиная с ХVI века, групповой портрет гуманистов меняется. Классическая образованность все больше превращается в моду, а гуманистическая культура начинает сводиться к набору клише и шаблонов, не имеющих отношения к убеждениям человека. Кроме того, объединения гуманистов постепенно подпадали под покровительство властей. Так ренессансная интеллигенция как чисто духовная общность стала превращаться в интеллигенцию Нового времени, у которой духовная деятельность - это профессия, поставленная на службу индустриальному производству.
Уже шла речь о том, что совершенствование машинной техники невозможно без развития науки. В результате главными фигурами в культуре Нового времени становятся ученый-естествоиспытатель и инженер, способный создавать на основе новых открытий технические изобретения. К XIX веку на авансцену европейской культуры выдвигается научно-техническая интеллигенция. Однако XIX век был не только временем возвышения научно-технической интеллигенции, но и ее срастания с бюрократической верхушкой индустриального общества. А потому в XX веке субъектом культуры становиться так называемая "элита" общества, в которую входят ведущие политики и военные, ученые и деятели искусства.
Слово "элита" происходит от французского "лучший", "избранный", "отборный". В этом смысле элитарные группы существовали всегда. Но если элитарность аристократии связана с ее благородным происхождением, то элитарность интеллигентов Возрождения - с их особым духовным обликом и творческими возможностями. Элитарные слои XX века отличаются от тех и других. Прежде всего потому, что, возвышаясь над обывательской массой, они - плоть от плоти этой массы. И этот парадокс с разных точек зрения пытались разобрать философы, социологи, культурологи XX века.
В 1870 году в Великобритании был принят закон об обязательной всеобщей грамотности. Но, как показал опыт XX века, рост грамотности широких масс дал противоречивые результаты. Этот феномен был описан в известной работе испанского философа Хосе Ортега-и-Гассета (1883-1955) под названием "Восстание масс". Еще в XIX веке, пишет он, ситуацию в Европе определяли энциклопедически образованные люди. Но в XX веке специализация начинает значить больше, чем общая культура. А в результате на свет появился новый тип ученого, который знаком лишь с узкой областью знаний, в которой он работает. "Так, - отмечает этот философ, - большинство ученых двигает вперед науку, запершись в тесной келье своей лаборатории; они туда спрятались, как прячется пчела в сотах улья, засев прочно, как противни в печи19".
Такого человека нельзя назвать неучем, ведь он знаком со своей узкой специальностью. Но его нельзя назвать ученым, так он не знаком ни с чем другим, называя дилетантизмом интерес к наукам в их совокупности. Таким образом, специализированная наука делает ставку на посредственность, способную к механическим умственным усилиям, то есть усилиям, на которые способен каждый. В науке, по словам Х.Ортега-и-Гассета, утверждается "человек-масса". И то же самое происходит в искусстве, где ощущается диктат улицы. Автор, взявшись за перо, вынужден думать о вкусах читателя и о том, что его читают, не для того, чтобы чему-то научиться, а чтобы вынести приговор, если написанное не совпадает с банальностями, которыми забита голова среднего человека.
Таким образом, рост благосостояния и грамотности населения дал в XX веке своеобразный результат. Грамотность позволяет каждому судить обо всем и навязывать свое мнение. А отсутствие серьезного образования и культуры делает его суждения примитивно-агрессивными. Ведь в школе, которой так гордились в XIX веке, занимаются не воспитанием души, а обучением навыкам и технике современного существования. "Детей обучали тому, как наиболее интенсивно прожить свою жизнь, но не воспитывали готовности к осуществлению великих исторических задач; им насильно прививали гордость достижениями цивилизации и навыки управления современной техникой, но забыли о воспитании духа. Поэтому нашего современника и не интересуют духовные ценности"20.
Итак, в XX веке на смену неповторимой творческой индивидуальности пришел "интеллектуал", компетентный в одной области, а универсальное развитие и всесторонняя образованность сменилась узким профессионализмом. И в результате различие между элитой и массой стало чисто внешним. Элита не только формирует, но и выражает интересы и вкусы масс, постепенно утрачивая статус творческого субъекта.
Такой портрет массы и элиты как субъектов культуры XX века нарисовал Ортега-и-Гассет в 1930 году. И эта ситуация определяется тем, что выше мы называли "отчуждением" и "профессиональным кретинизмом" современного человека. Но противостоять современной массовой культуре можно по-разному. Иначе говоря, в ХХ веке оказались налицо как демократическая, так и аристократическая реакция на данное явление.
Разница между этими двумя тенденциями в критике массового общества и массовой культуры хорошо видна на примере русского философа Николая Александровича Бердяева (1874-1948). Дело в том, что "светлое будущее" Бердяев видел в прошлом, поскольку именно там остались горячо любимые им ренессансная Италия и "латинский гений". В ХХ веке почвы для такого расцвета высокого искусства, по его убеждению, уже нет. "Мы переживаем конец Ренессанса, - писал в 1918 году Н.Бердяев. - Ныне эта свободная игра человеческих сил от возрождения перешла к вырождению, она не творит уже красоты" . Конечно, Бердяев не против достижений цивилизации и прогресса21. Но для него так же важно сохранить великую классическую культуру прошлого, покушение на которую он связывал с включившейся в социальное и культурное творчество массой.