Куликовские события всколыхнули ментальное пространство русской культуры, подняв из глубин образы культуры Киевской Руси. "Вспомним давние времена, читаем в “Задонщине” восхвалим вещего Бояна, искусного гусляра в Киеве. Тот ведь вещий Боян, перебирая быстрыми своими перстами живые струны, пел русским князьям славы: первую славу великому князю киевскому Игорю Рюриковичу, вторую – великому князю Владимиру Святославичу Киевскому, третью великому князю Ярославу Владимировичу”.
В этом стремительном духовном порыве люди ощутили неизвестное ранее единство духовного подъема, общность судеб. Впервые со времен образования Киевского государства великий князь, обращаясь к своему войску, называет своих воинов братьями. Окончив молитву и сев на коня своего, Дмитрий Иванович стал по полкам ездить с князьями и воеводами и каждому полку говорил: "Братья мои милые, сыны русские, все от мала до великого! Уже, братья, ночь наступила, и день грозный приблизился в эту ночь бдите и молитесь, мужайтесь и крепитесь, господь с нами, сильный в битвах". Перед самой битвой великий князь Дмитрий Иванович поехал по полкам и говорил в великой печали сердца своего, и слезы потоками текли из очей его:”Отцы и братья мои, господа ради сражайтесь и святых ради церквей и веры ради христианской, ибо эта смерть нам ныне не смерть, но жизнь вечная”.
Куликовская битва явилась военным выражением противоборства двух культур: русской и татарской, и показала равновесие их противостояния. У русских, победителей, из более чем четырехсот тысяч человек осталось в живых сорок тысяч. "Страшно и горестно, братья, пишет автор ”Задонщины”, было в то время смотреть: лежат трупы христианские, словно сенные стога у Дона великого на берегу, а Дон-река три дня кровью текла”. После Куликовской битвы был поход Тохтамыша на Москву и татарское влияние было восстановлено. "Не только же одна Москва взята была, но и прочие города и земли пленены были... И кто из нас, братья, восклицает автор "Повести о нашествии Тохтамыша” не устрашится, видя такое смятение Русской земли!”.
Эволюция темы ''Русская земля''
Примечательна эволюция содержания понятия "Русская земля". С образованием государства Киевская Русь словосочетание "Русская земля" в XI веке употребляется в трех основных значениях: во-первых, как некое множество земель, находящихся в коллективном владении рода княжеского, который сних собирает дань: во-вторых, как синоним понятия "Киевская Русь", древнерусское государство; в-третьих, как одна из основных абстракций, обозначающая совокупность людей христиан, проживающих на этой территории, городов, церквей, лесов, рек и т.п., тоесть всего того, что имеет место на контролируемом князьями пространстве. По мере нарастания феодальной раздробленности в XII – первой половине XIII века объем понятия “Русская земля” сужается до территории первоначального ядра Киевской Руси – Киевского, Черниговского и Переяславского княжеств. Во второй половине XIII века вследствие дальнейшего дробления Руси на уделы термин “Русская земля” почти выходит из употребления.
По мере возвышения Московского княжества , начиная с Ивана Калиты, московские великие князья и их сторонники начали активно использовать словосочетание “Русская земля” для обозначения, с одной стороны, совокупности уже присоединенных к Москве земель, составляющих их собственность, а с другой всех земель северо-восточной Руси.
Получив от Орды ярлык на великое княжение и право сбора для татар дани со всей Руси, московские князья выступили в качестве представителей всей Русской земли. Между тем, татары отождествляли слово “Русская земля”, “Русь” с северо-восточной Русью. Когда Мамай перешел Волгу со всеми своими силами, то сказал воинам: “Пойдем на Русскую землю и разбогатеем от русского золота!”. По свидетельству летописца, Мамай “начал злой заговор плести, созывать своих поганых темников-князей и сказал им: “Пойдем на русского князя и на всю землю Русскую…” . Те же князья, которые враждовали с Москвой, к Русской земле себя не относили . Например, князь Олег Рязанский писал Мамаю в грамоте : “Слышал я, господин, что хочешь идти на Русскую землю, на своего слугу князя Димитрия Ивановича Московского, устрашить его хочешь”. Автор ”Повести о нашествии Тохтамыша” пишет: ”А князь Олег Рязанский встретил царя Тохтамыша, когда он еще не вступил в землю Рязанскую, и бил ему челом, и стал ему помощником в одолении Руси, и пособником на пакость христианам” .
Князь Дмитрий Донской, в свою очередь, относился к Рязанской земле и населявшим ее людям как к чужой территории. ”По прошествии же нескольких дней князь Дмитрий послал свою рать на князя Олега Рязанского. Олег же с небольшой дружиной едва спасся бегством, а землю его Рязанскую всю захватили и разорили страшнее ему было, чем татарская рать”. О справедливости возмездия, христианском милосердии и сострадании московитов по отношению к рязанцам–христианам речи никакой не ведется.
В произведениях о Куликовой битве слова ”Русь”, ”Русская земля” употребляются русскими воинами в смысле Родины, Отечества, в защиту которого они мужественно приняли бой. ”И слышно было – восклицает летописец, рыданье безысходное..,ибо пошли с великим князем на острые копья за всю землю Русскую!”.
В литературе о Дмитрии Донском послекуликовского периода в терминологическом значении ”Русской земли” на первый план выходит Русская земля как собственность, как отчина московского князя. После описания битвы на реке Воже автор ”Слова о житии великого князя Дмитрия Ивановича” пишет: ”…и возвратился Дмитрий с великой победой . И так вот защищал он Русскую землю, отчину свою”. В том же ”Слове о житии…” сообщается, что князь Дмитрий Иванович перед смертью, ”призвав сначала сына своего старшего, князя Василия, на старейший путь, передал в руки его великое княжение – стол отца его, и деда, и прадеда, со всеми пошлинами, и передал ему отчину свою – Русскую землю”. В плаче о смерти своего мужа Дмитрия Донского княгиня восклицает: ”Господином всей земли Русской был – ныне же мертв лежишь, никем не владеешь!”. Любопытно, что при употреблении понятий ”Русь”,”Русская земля” постоянно имеет место смешение их объемов: узкого, как совокупности владений московского князя, которые он в завещании передает своим наследникам, и широкого, чаще всего фиксируемого в титуле ”всея Руси”, выражающего его претензии не только на власть, но и на владение как отчиной во всей северо-восточной земле, в том числе и на земли, которые ему формально не принадлежали (например, Новгородские, Псковские и др. земли).
Тема ''царя''
Победы на реке Воже и Куликовском поле обнаружили сокровенные цели московских князей, которые до этого времени скрывались, держались в уме, это претензии на царский титул. Как в сообщающихся сосудах, ослабление власти Золотой Орды сопровождалось усилением власти московского князя. По мере возвышения последнего к нему стал переходить и титул царя от ордынского хана.
Ретроспективное описание куликовскоих событий автором ”Слова о житии…”, датируемым приблизительно серединой ХV века, так выражается в ответе князей и бояр на призыв великого князя Дмитрия Московского встать на защиту Русской земли: ”Господин наш русский царь! Обещали мы, служа тебе, жизнь свою отдать, и ныне ради тебя кровь свою прольем и своею кровью второе крещение примем”.
Конец ХIV – первая половина XV века прошли под знаком зарождения и развития фундаментальной ценности, центральной темы русской культуры – темы ”русского царя”. Этому не могла помешать, а может быть, напротив, способствовала феодальная война 30-х – 50-х годов XV века между московским князем Василием II и галицкими князьями за великокняжеский стол. Машина по раскручиванию идеи московской власти как царской, созданию и внедрению в общественное сознание культа московского царя помимо воли людей включалась в работу, набирая все большие обороты. “Когда же уснул вечным сном великий царь земли Русской – Дмитрий, воздух взмутился, и земля тряслась, и люди пришли в смятение”. Уже в это неблагоприятное для становления самодержавия время культ царя набирает в московских владениях вселенские масштабы: “Без колебаний скажу о нем (Дмитрии Донском – В.М.), что по всей земле пронеслась слава его и в концы вселенной – величие его”.
Примечательно, что определяющим смысловым моментом становящейся доминирующей темы “царя” в русской культуре выступают: абсолютная Сила (преодолев абсолютную мощь войска татарского царя, московский князь продемонстрировал обладание ею) и абсолютная Власть, никем не ограниченная. Генезис темы “царя” происходил стихийно, как бы сам собой, помимо какой-либо работы по ее правовому обоснованию и регуляции. Однако, пока тема “царя” еще не получила религиозного освящения, религиозного характера. Таким образом, четко прослеживаются татарские корни в формировании самодержавия в русской культуре. В этой связи С.М. Соловьев справедливо отмечает: “Самый большой почет в формах дипломатических сношений, даже в ущерб двору московскому… оказывался хану крымскому; здесь действовало кроме сознания пользы крымского союза еще предание о прежних недавних отношениях к татарским ханам; предание это было так сильно, что вело к странности: не требуя равенства в сношениях с Менгли-Гиреем, московский двор требовал полного равенства в сношениях с султаном турецким, которого Менгли-Гирей был подручником”. Становление темы “царя” в русской культуре происходило, как под византийским, так и под татарским внешним влиянием. Однако татарское воздействие было более интенсивным и культурологически более всеохватывающим.