Круг наших источников по эллинистической, греко-римской или средиземноморской магии достаточно широк и разнообразен. Мы располагаем и свидетельствами очевидцев - людей, для которых магия была явлением повседневной жизни. У нас есть памятники, созданные руками людей обращавшихся к этому искусству, которых, однако, трудно назвать магами. В нашем распоряжении имеются и трактаты профессионалов, созданные, так сказать, "для служебного пользования". Существуют так же теоретические трактаты, предлагающие рациональную интерпретацию магического искусства. Наши источники по данному религиозному феномену различаются не только своим содержательным характером, но и средой возникновения. Существуют таблички с заклятьями, созданные на греческой и римской почве; египетский демотический папирус; магические папирусы написанные на коптском языке; еврейский учебник магии; наконец, мы располагаем великолепным собранием греческих магических папирусов из Египта, национальную принадлежность авторов которых вряд ли можно определить - они являются, по-видимому, самым ярким памятником религиозного синкретизма эпохи. Документы, повествующие о магии происходят и из разных социальных слоев. Плиний, Тацит, Гораций, Аммиан Марцеллин - по разному, но представляют имперскую элиту. Весьма высоко положение Августина и Тертуллиана. Иное место, хотя тоже элитарное в своей среде занимают Евсевий и Климент. Именно в этой области сохранилось значительное количество произведений так называемого "среднего слоя": это и многие гностические и герметические сочинения, это, безусловно, греческие магические папирусы.
Однако, указав на такое очевидное достоинство источников по магии, как их многочисленность и разнообразие, нельзя не отметить и некоторый недостаток. Все наши аутентичные источники по магии достаточно позднего происхождения. Мы практически не располагаем источниками по национальным формам магии в чистом виде. Египетский демотический папирус несет на себе явные следы греческого влияния. В греческих табличках с заклятьями фигурируют традиционные египетские имена. "Сефер 'a разим" - еврейский учебник магии - также несет на себе отпечаток синкретизма. Поэтому, при классификации магических элементов по их национальной принадлежности, нам приходится прибегать по большей части к религиозным признакам, таким как эпитеты богов или их атрибуты.
Перейдем теперь к более подробной характеристике наших источников, разделив их на группы. Прежде всего мы лишь упомянем о тех группах, которые не являлись пока предметом нашего специального рассмотрения, оговорившись, что это не значит, что мы не отдаем себе отчета в их важности. К этим группам относятся, во-первых, амулеты и таблички с заклятьями. Подробнейшее исследования амулетов, сопровождающиеся их публикацией осуществлены Боннером в 1950 году и Деляттом в 1964. Оба издания, к счастью есть в библиотеках города, одно - в Библиотеке Академии Наук, другое - в Институте Истории. Почти полное представление о табличках с заклятьями (tabulae execrationum) дают издания Рихарда Вунша (1873) и Огюста Одоллена (1894), первое из которых есть в нашей кафедральной библиотеке. Уникальным представителем другой группы является уже упомянутая "Сефер 'а разим" - "Книга мистерий", реконструированная и опубликованная в 1966 году Маргалиотом и переведенная на английский язык Майклом Морганом; в библиотеках города ее нет, но мне удалось недавно достать ксерокопию английского перевода. Демотический магический папирус издан Гриффитом и Томпсоном в 1904 году и сопровожден английским переводом и комментарием. Он есть в институте археологии. И, заключая список источников, которым мы, исключительно за недостатком времени еще не успели уделить специального внимания, следует назвать издания коптских магических текстов, осуществленные Кроппом и Штегеманном в начале 30-х годов.
Греческие магические папирусы
Теперь мы переходим к группе источников, изучение которых по мнению известного ученого XIX века Альбрехта Дитериха должно лечь в основу всякого исследования античных "суеверий", то есть к греческим магическим папирусам из Египта. Впервые магические папирусы были опубликованы Густавом Парти в 1865 году - это были Первый и Второй Берлинские магические папирусы. Через 20 лет Лееманнс опубликовал еще два папируса, а три года спустя, вышло сразу четыре, включая знаменитый "папирус Мимо", опубликованных Карлом Вессели. Если добавить к этому списку Лейденский папирус, то мы получим набор важнейших текстов данной области. К концу 20-х годов было собрано уже более 60-ти магических папирусов разного объема. Все они были сведены воедино, переведены на немецкий язык, снабжены богатым критическим аппаратом и изданы Карлом Прайзенданцем в двух томах в 1929-1931 годах. Позже, в 1941, году им был издан Указатель к изданию, почти весь тираж которого сгорел в 1943 году вместе с издательством Тойбнера. Сейчас осуществлено переиздание всех трех томов. Однако, если первое издание есть в Библиотеке Академии Наук, то второе до нас не дошло, что особенно печально из-за отсутствия индекса - приходится пользоваться указателями к изданиям отдельных папирусов - Вессели, Дитериха, Айтрема.
В издании Прайзенданца каждый папирус предваряется небольшим вступлением, касающимся его датировки, предыдущих изданий, критическим работам о нем, касающимся как реалий так и языка. Общая характеристика этих папирусов дана Альфредом Дарби Ноком в небольшой, но информативной статье. Принципиальный вывод Нока состоит в том, что в магических папирусах мы имеем рабочие пособия магов, которые использовались ими в повседневной практике. Папирусы эти создавались в течение III-IV веков новой эры представителями так называемого среднего слоя, то есть людьми не принадлежащими к культурной элите, однако, не чуждыми образования. Они знают Гомера, владеют стихотворным размером. Но даже грамотность их не стоит преувеличивать: в стихотворном размере они нередко сбиваются и допускают ошибки, состоящие в имитации устной речи.
Для того, чтобы проиллюстрировать греческие магические папирусы как источник по средиземноморской магии, нам бы хотелось классифицировать сведения, которые мы извлекаем из них. Прежде всего, становится ясно, что в Египте III-его века существует слой людей, профессионально занимающихся магией, накапливающих и обобщающих свой собственный опыт, передающих его другим и сравнивающих собственные результаты с чужими. Во-вторых, наглядно подтверждается существование магической литературы в этой среде, что, конечно отличает ее от среды фессалийских колдуний или колдунов-марсов. В-третьих, мы получаем возможность воочию увидеть ту смесь, которая возникала в религиозной сфере в уме не только, конечно, мага, но и вообще среднего обывателя, не утруждающего себя попытками систематизации и критики религиозных воззрений и не примыкающего к новым религиозным движениям, единство которых обеспечивалось авторитетом основателя, учреждением культа, образованным жречеством и, наконец, догматом. У авторов наших папирусов гностические эоны Бифос и Пистис, Пронойя и Псюхе фигурируют вместе с египетскими Гором, Осирисом, Анубисом и Гарпократом; Саваоф, Адонай, "боги евреев" Моисей и Христос чередуются с греческими Гермесом, Афродитой и даже Кроном; библейские Гавриил и Михаил, в статусе демонов сочетаются с демонами, возникшими из эпитетов египетских богов, как, например, Баи солбаи - искаженное коптское "лев, сын льва"; в высшие демонические чины попадают, оказываясь в роли архонтов-мироправителей или их атрибутов, абстрактные понятия греческой философии: Справедливость, Истина, Ум. Такую же картину дает анализ эпитетов, прилагаемых к богам и демонам у магов.
Если ближе подходить к собственно магической проблематике, то мы узнаем следующее:
1. Сферу действия магического искусства, то есть с какими вопросами приходили к магам клиенты
2. Виды магических операций, совершавшихся магами
3. Структуру магических процедур
4. Необходимые материалы, так называемые materia magica
5. Магический пантеон или, если угодно, пандемониум и, наконец
6. Технический словарь греко-римской магии.
Давайте рассмотрим это подробнее.
1. Среди сфер действия, интересующих магов и их клиентов за первенство конкурируют две - предсказания и любовная магия. Можно сразу отметить, что это совпадает с данными косвенных источников. Значительно слабее представлена магия "наступательная" и "оборонительная" - основной предмет табличек с заклятьями и амулетов, однако и такие примеры имеются в магических папирусах (в первую очередь здесь можно назвать Лейденский магический папирус, содержащий целую серию таких рецептов). Особое внимание следует обратить на процедуры, так сказать, эзотерического характера - предназначенные не для клиентуры, но являющиеся вспомогательными для самого мага. Это освящение принадлежностей мага (PGM, IV, 1596-1715); правила сбора трав (PGM, IV, 286-295; 2967-3006); вызывание начальственных богов для того, чтобы узнать действенное магическое имя, необходимое для призывания менее значительных богов и демонов (PGM, XIII, 1 sqq.); вычисление благоприятного дня и часа для проведения операции (PGM, IV, 835-849). Наличие такого рода внутренних технических процедур показывает, как нам кажется, тенденцию к профессионализации магии, является намеком на ее уход от утилитарных целей. Именно на такого рода промежуточных стадиях магического процесса будет концентрироваться внимание теургов-неоплатоников, создававших из магии элитарную дисциплину.
2. Папирусы, опубликованные Прайзенданцем, дают широкий, но, видимо, не полный спектр магических процедур. Мы уже говорили, что в них практически не представлена вредоносная магия. Можно добавить, что обходятся молчанием человеческие жертвоприношения. И если отсутствие указаний на принесение в жертву людей вполне понятно, то менее ясно невыраженные жертвоприношения животных. Некоторых авторов это наводит на мысль о влиянии неопифагорейской и орфической этики. (Под орфической этикой я имею в виду этику так называемых "Orphica", которые, безусловно, оказывали влияние на многие религиозные процессы того времени). Еще более существенным оказывается отсутствие в PGM того вида магического искусства, за которым укрепилось название "телестика" - искусство посвящения статуй, когда для вызывания божества создается его изваяние по определенным правилам, так, чтобы изображение соответствовало богу или демону, и наделяется подходящими для него атрибутами. Имеющиеся в PGM описания близких к этой процедур - например изготовление фигурки Эрота в любовном праксисе, которую используют для очарования девушки (PGM, IV, 1840-1870), или Кербера в акте дивинации (PGM, IV, 1872-1927) - на наш взгляд недостаточны для того чтобы быть примерами телестики но вполне могут быть одним из элементов из которых возникло это искусство. Обратимся теперь к тем видам магических процедур, которые полноценно представлены в PGM. Самый простой вид магической процедуры связан с любовной магией - он состоит в прочтении действенной молитвы с использованием истинных имен бога или даже просто в особом способе произнесения одного имени, как в Большом парижском папирусе. "Если хочешь получить желаемую женщину, то, соблюдая священную чистоту в течение трех дней, воскури ливан, произнося над ним тайное имя Афродиты - Нефериери, и, войдя к этой женщине, семь раз скажи его мысленно, глядя не нее, и таким образом уведешь ее. А делай так в течение семи дней" (PGM, IV, 1265-1274). Другой, более сложный вид любовной магии восходит к глубокой древности и свойствен многим народам. Мы имеем в виду симпатическую магию, которая применяется, например, в действе названном FiltrokatadesmoV qaumastoV (PGM, IV, 296-334). Для завоевания женщины в которую влюблен человек, обратившийся за помощью к магу, используется глиняная фигурка женщины, на каждом органе которой написано соответствующее магическое имя. Все эти органы нужно пронзать медными иглами, сопровождая словами: "Я протыкаю твой мозг, твои глаза, твои бедра и т.д. чтобы не помнила никого, кроме одного меня." Вероятно, более действенным является обращение для тех же целей за помощью к демону, как рекомендует тот же праксис (PGM, IV, 335-405). "Не прослушай мои приказания и имена, демон мертвых, пробуди себя от бездействия, какой ни есть, мужской ли, женский ли, и пойди во всякое место, на всякую улицу, во всякий дом, и приведи мне такую-то, и удержи ее пищу и питье, и не позволяй, чтобы она сходилась для удовольствия с другим мужчиной, ни с собственным мужем, но только со мной, тащи ее за волосы, за внутренности, за душу ко мне, во всякий час века, ночи и дня, пока не придет ко мне и не пребудет со мной нераздельно." Хотя в этой процедуре маг прибегает к помощи демона, речь не идет о том, что маг вступает с ним в какой-либо контакт, да ведь в данном случае в этом контакте и нет особой потребности. Так же и в случае с приданием магических сил филактеру, когда маг обращается к Гелиосу лишь за тем, чтобы тот сделал этот камень действенным (PGM, IV, 1596-1715). Довольно большая молитва, состоящая в основном из описания тех форм в которых проявляется Солнце в каждый час - собака, змей, осел и т.д. - заканчивается ключевой фразой: "Заклинаю землю и небо и свет и тьму и все стяжавшего бога Сарусина, тебя, Благого Демона, чтобы все у меня совершалось с помощью этого камня. Един Зевс Сарапис!" Эта фраза отличает данный праксис от более совершенных, в которых бог призывается для присутствия и самораскрытия, а не к передаче силы. По-видимому, самой слабой формой присутствия бога является то, что в науке получило название "медиумический транс", когда приходящий бог входит в специально подготовленного человека - медиума, обычно мальчика. Таков рецепт носящий название SolomwnoV kataptwsiV - одержимость Соломона, или, точнее, по Соломону (PGM, IV, 850-929). Эта операция более сложная и опасная. Автор специально предупреждает о возможном гневе божества и необходимости избегать спешки. Помимо обычной молитвы, и трехдневного соблюдения чистоты магом и медиумом, предписывается специальная одежда для обоих, особое место, набор воскурений и возлияний и - характерная черта контакта с божеством - аполисис - особая процедура прекращения сеанса. На более высокой ступени интимности контакта с богом стоят процедуоы в которых бог является не в чужом облике, как в случае медиумического транса, а как бы сам по себе, однако так, что смотреть на него нельзя. Существуют разные способы избегания вида бога - смотреть вниз, закрывать глаза, повязывать на них ремень и так далее. В примере на который мы хотим сослаться - "Оракул Крона, называемый Мельничным" (PGM, IV, 3087-3124) - специальное предписание отсутствует, однако, присутствие бога определяется на слух - по звону цепей и серпа, вполне естественных для этого бога атрибутов. О степени интимности контакта говорят настоятельные предписания автора сопровождать праксис несколькими филактерами и заключительные, в аполисисе, просьбы, обращенные к Крону не превращать вселенную в хаос. Наконец, высшей ступенью магических действий является "аутопсия" - контакт с богом, во время которого маг может его видеть. Аутоптический действа наиболее подробно описываются, состоят из наибольшего количества частей и дают максимальный результат. Видимо здесь магия ближе всего подходила к мистериальному египетскому культу. В этой сфере и неоплатоники нашли общий язык с магами, и не в последнюю очередь благодаря световой символике аутоптических сеансов, которая в неоплатонизме занимала, благодаря Плотину, почетное место. Нам представляется, что в аутопсиях можно различить два основных варианта: один - осуществляемый с помощью воды - лекано- или фиало-мантия, где маг видит, собственно говоря изображение бога - как в праксисе составленном магом Нефотом для царя Псамметиха (PGM, IV, 153-285) или в другом, называемом AfrodithV fialomanteion (PGM, IV, 3209-3254); и явления бога с помощью огня светильников, где он является в максимально адекватной форме. Наиболее яркие примеры такого рода действ мы находим в Лейденском папирусе (PGM XIII, 1 sqq.) и в Большом парижском папирусе (PGM, IV, 930-1114), который мы хотим предложить сейчас вашему вниманию. Данный перевод является адаптированным и сокращенным.