Семиотика - научная дисциплина, изучающая знаки и знаковые системы. Для культурологии, где "язык •есть система, подчиняющаяся своему собственному порядку", представляют интерес два основных направления семиотики: социально-психологическое и теоретико-деятельностное. Первое представлено такими именами, как Ч. Моррис, А. Гардинер, К.Бюлер, Ч.Пирс. Последний, например, считает, что знаком является нечто, замещающее для кого-либо что-либо по некоторому свойству и способности; знак направлен кому-либо и создает в сознании этого лица эквивалентный знак или более сложный знак. Тот знак, который человек создает, Ч. Пирс называет интерпретатором первого знака, при этом знак заменяет свой объект. В социально-психологическом направлении знак характеризуется в контексте коммуникации (кто его создает, зачем, кому он направляется, как его понимают) в трех разных аспектах: синтаксическом(изучение отношений между знаками), семантическом(изучение отношений знаков к объектам. “денотатам”) и прагматическом (отношение интерпретатора к знакам). При этом выделяются следующие основные типы знаков: знак-изображение (иконические знаки, например, рисунки), знак-индикатор(например, дым как индикатор жилища), знак-символ9например, современные числа). В теоретико-деятельностном направлении семиотики знаки рассматриваются в контексте социальной деятельности и употребления. "Решающим, - пишет создатель этого направления Г.П. Щедровицкий, - должен стать функциональный анализ знаковых образований как элементов социума. Это означает, что исследование надо будет начинать со связей и структур, "внешних" для рассматриваемых знаковых образований, и в них искать ключ для объяснения их "внутреннего" строения. Анализируя структуру и механизмы жизни различных фрагментов социума, нужно будет выделять вокруг очевидного материала знаковых образований такую сеть связей, которая давала бы целостный предмет, не только функционирующий, но и развивающийся по своим собственным законам. Язык или какое-либо другое знаковое образование, взятое именно таким образом в системе социума, мы и будем называть "семиотическим образованием".
В культурологии чаще используется семиотический подход, идущий от Ф. де Соссюра и Л. Ельмслева. Показательно, что смена культур(в частности, в эпохи социальных катаклизмов) сопровождается обычно резким повышением семиотичности поведения (что может выражаться даже в изменении имен и названий), причем и борьба со старыми ритуалами может принимать сугубо ритуализированный характер. С другой не только введение новых форм поведения, но и усиление знаковости(символичности) старых форм может свидетельствовать об определенном изменении типа культуры. Так, деятельность Петра в России в большой мере свелась к борьбе со старыми ритуалами и символами. На деле это выразилось в создании новых знаков (например, отсутствие бороды стало столь же обязательным, как ранее ее наличие, ношение платья иностранного покроя стало столь же непременным, как ранее - ношение русской одежды и т.д.). Деятельность Павла выразилась в резком усилении знаковости уже имеющихся форм, повышении их символического характера (увлечение генеалогической символикой, символикой парадов, языком церемониала и т.п.).
С другой стороны,- борьба со словами, звучавшими как символы иной идеологии; (ср. еще такие подчеркнуто символические акты, как выговор умершему, вызов государя на дуэль и т.п.). Основная "работа" культуры, как мы постараемся показать, - в структурной организации окружающего человека мира. Культура - генератор структурности, и этим она создает вокруг человека социальную сферу, которая, подобно биосфере, делает возможной жизнь, правда, не органическую, а общественную. Но для того, чтобы выполнить эту роль, культура должна иметь внутри себя структурное "штампующее устройство". Его-то функцию и выполняет естественный язык. Именно он снабжает членов коллектива интуитивным чувством структурности, именно он своей очевидной системностью (по крайней мере, на низших уровнях), своим преображением "открытого" мира реалий в "закрытый" мир имен заставляет людей трактовать как структуры явления того порядка, структурность которых в лучшем случае не является очевидной... Вообще определение культуры как памяти коллектива ставит вопрос о системе семиотических правил, по которым жизненный опыт человечества претворяется в культуру; эти последние, в свою очередь, и могут трактоваться как программа. Само существование культуры подразумевает построение системы, правил перевода непосредственного опыта в текст. Для того чтобы то или иное историческое событие было помещено в определенную ячейку, оно прежде всего должно быть осознано как существующее, то есть его следует отождествить с определенным элементом в языке запоминающего устройства.
Далее оно должно быть оценено в отношении всех иерархических связей этого языка. Это означает, что оно будет записано, то есть станет элементом текста; памяти, элементом культуры. Таким образом, внесение факта в коллективную память обнаруживает все признаки перевода с одного языка на другой, в данном случае - на "язык культуры”… Семиотика культуры заключается не только в том, что культура функционирует как знаковая система. Важно подчеркнуть, что самоотношение к знаку и знаковости составляет одну из основных типологических характеристик культуры.
КУЛЬТУРНО-СЕМИОТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
Дарвиновская теория предполагает, что человек - это биологический вид, однако Чарльз Дарвин считал, что одним естественным отбором происхождение человека из обезьяны нельзя объяснить; помимо естественного отбора, считал он, необходимо привлечь теорию полового отбора (что хорошо согласуется с данными современной генной теории).
Развитие человека шло как в рамках отдельных культур (в плане совершенствования его психики и телесности, адаптирующихся к культуре, так и при смене одной культуры другой. Каждая культура - древняя, античная, средневековая, Нового времени - открывалась своеобразным “проектом нового человека”. Так, “Апология Сократа”, диалоги Платона, работы Аристотеля задавали проект античного человека; библейская версия происхождения человека и того, что с ним случилось - проект “ветхого человека”, Новый Завет - проект “человека христианской веры”, христианина; ряд трактатов эпохи Возрождения - (например, “Речь о достоинстве человека Пико делла Мирандолы) - проект “новоевропейского человека. Поскольку в каждой культуре семиотический процесс существенно менялся, менялись и психика, и телесность человека.
Ответить буквально на волнующий вопрос: “От кого же все-таки произошел человек?” можно так: тело человека произошло от обезьяны, но человек возник сам. Аналогично сами собой возникли культура, древний, античный, средневековый и современный человек. Правильнее говорить о предпосылках человека культурного: ими были не только находящиеся на определенной стадии эволюции сообществ обезьян, но также экстремальные обстоятельства жизни, формирование парадоксального поведения, появление вместо сигналов знаков, коммуникации, совместной деятельности с естественными орудиями, наконец, формирование культуры.
Мы стоим на фундаменте, заложенном предшествующими поколениями, и с достигнутых высот смутно ощущаем, что его закладка стоила человечеству длительных, мучительных усилий. И мы испытываем чувство благодарности по отношению к безымянным, забытым труженикам, чей терпеливый поиск и кипучая деятельность сделали нас тем, чем мы ныне являемся. На долю культуры первобытного общества слишком часто выпадают только презрение, насмешки и осуждение. Между тем в числе благодетелей человечества, которых мы обязаны с благодарностью чтить, многие, если не большинство, были первобытными людьми. В конечном счете мы не так уж отличаемся от этих людей, и многим из того истинного и полезного, что так бережно сохраняем, мы обязаны нашим грубым предкам, накопившим и передавшим нам по наследству фундаментальные представления, которые мы склонны рассматривать как нечто самобытное и интуитивно данное. Мы как бы являемся наследниками состояния, которое переходило из рук в руки столько раз, что изгладилась память о тех, кто заложил его основание, поэтому нынешние обладатели считают его своим изначальным и неотъемлемым достоянием. Однако более глубокое размышление и исследование должны убедить нас в том, что большей частью этого достояния мы обязаны своим предшественникам. Ошибки последних были не какими-то преднамеренными нелепостями или приступами безумия - они были гипотезами, которые в свое время подкреплялись данными опыта, но не выдержали испытания временем. Истиной мы в конце концов называем гипотезу, которая нашла в опыте наилучшее подтверждение. Поэтому мы поступим благоразумно, если будем взирать со снисходительностью на мнения и обычаи менее цивилизованных эпох и народов как на неизбежные ошибки в поисках истины. Это даст нам право на снисхождение, которым когда-нибудь придется воспользоваться и нам самим:“cumexcusationeitaqueveteresaudiendisunt” (лат.- Предков следует выслушивать со снисхождением).
От всех эпох и типов культуры первобытность отличает ее ни с чем несопоставимая длительность. Она безраздельно господствовала минимум 35 из 40 тысяч лет существования человека. Всем остальным эпохам, вплоть до современности, отведено лишь 5 тысяч лет. Несмотря на свою продолжительность, она несравненно однородней других эпох. В ней преобладают моменты устойчивости и постоянства. Столетия и тысячелетия и тем более региональные различия для первобытной культуры не имеют значения, если сосредоточить свое внимание на ее существе. Конечно, изменения в первобытной культуре происходили, но не случайно ее исследователи предпочитают достаточно неопределенно говорить о ранней и поздней первобытности. Строго говоря, ранняя и поздняя первобытность - это даже не стадии и периоды, а просто ориентиры, позволяющие судить о том, сталкиваемся ли мы с чистой, беспримесной первобытностью или же тенденциями ее перехода в иные послепервобытные состояния. Нас первобытность будет интересовать в ее устойчивом ядре и фундаментальных проявлениях, по возможности независимо от существования первобытности в пространстве и времени.