Самыми остроумными считаются, пожалуй, шутки, основанные на двусмысленности; однако даже они не всегда заключают в себе насмешку, но часто и нечто серьезное. Публий Луциний сказал знаменитому Африкану Старшему, когда тот на пиру прилаживал к голове то и дело разрывающийся венок: "Удивляться нечему: для такой головы венка не подберешь!" Это и похвально и почетно. Нет ни одного рода шутки, из которого нельзя было бы извлечь также и серьезного и важного.
Не надо забывать, что не все потешное остроумно. Например, что может быть потешнее скомороха? Но потешен-то он только лицом, ужимками, голосом и самой фигурой. Соль-то, пожалуй в нем есть, но в пример он гордится не для оратора, а для шутника. Поэтому самый первый и самый смехотворный род комизма нам не подходит: он выводит на посмешище самодуров, суеверов, нелюдимов, хвастунов, дураков во всей полноте их характеры, тогда как мы, ораторы, над такими людьми только издеваемся, но личины их на себя не надеваем. Другой род комизма - передразнивание; он очень потешен, но для нас допустим только украдкой и вскользь, иначе это будет неблагородно. Третий - гримасничанье, нас недостойное. Четвертый - непристойность, нетерпимая не только в суде, но едва ли и за столом в порядочном обществе. Все эти приемы, неуместные для ораторского дела, мы должны отстранить - и тогда останутся только остроты, основанные или на предмете , или на слове. Если острота остается остротой, какими бы словами ты ее не высказал, то она основана на предмете; если же с переменой слов она теряет всю свою соль, то юмор ее заключается в словах.
Особенно остры бывают двусмысленности, и основываются они на слове, а не на предмете. Громкого смеха они обычно не вызывают, но их валят как тонкие и ученые остроты. И если вы хотите знать, записные острословы отличаются главным образом именно в таких шутках, хотя люди гораздо больше смеются остротам другого рода. Дело в том, что двусмысленность очень высоко ценится сама по себе, так как уменье придать слову иной смысл, чем обычно принятый, считается признаком выдающегося ума; однако это вызывает скорее восхищение, чем смех, если только не совмещается с комизмом иного рода. Но так как существует множество родов двусмысленности и наука о них полна тонкостей, то подлавливать противника на слове придется с осмотрительностью и сноровкой, уклоняясь от пошлостей (ибо надо остерегаться всего, что может показаться натянутым); и тем не менее, для острого слова здесь будет сколько угодно возможностей.
Другой род смешного возникает в словах при изменении в них одной лишь какой-нибудь буквы. Да и истолкование имени бывает остроумно, если по смешному показать, откуда имя пошло. Часто также ловко приводят целый стих или как он есть, или слегка измененный, либо какую-нибудь часть стиха. К этому же относится и обыгрывание пословиц. Так как пословицы теряют свою прелесть при перемене их подлинных слов, надо считать эти остроты основанными нее на предмете, а на словах.
Есть еще один род комизма не лишенный соли - это когда ты делаешь вид, что понимаешь что-нибудь буквально, а не по смыслу. Шутки остроумны тогда, когда они неожиданны. Мы от природы склонны потешаться над собственными ошибками и оттого смеемся, обманутые, так сказать, в своих ожиданиях.
Отменным украшением речи бывают словесные противоположения, которые всегда приятны, а часто даже и в серьезных и в шутливых высказываниях.
Смешное в предметах
Острот обыгрывающих предметы больше и смеются им тоже больше. Здесь приходится рассказывать забавные истории, а это нелегко: надо, чтобы все было представлено наглядно, чтобы все казалось правдоподобным, как водится в рассказе, и в то же время быдло легкомысленным, вызывая смех. К этому же роду надо отнести и притчи: кое-что берется даже из истории.
Метким бывает также и намек, когда какая-нибудь мелочь, подчас одно слово, разом раскрывает что-нибудь темное и тайное. Есть также утонченное притворство, когда говорится иное, чем думаешь, когда с полной серьезностью дурачишь всей своей речью, думая одно, а произнося иное. Очень близко к этому притворству то, когда что-нибудь порочное называется словом почетным. Остроумны и такие высказывания, в которых шутка скрыта или только подразумевается. Остроумно бывает также посмеяться над глупостью. Вызывают смех и несообразности, вроде такой: "Чего ему недостает, помимо богатства и доблести?"
Только комизм, порожденный силой и смыслом слов, бывает ясным и определенным; такой комизм обычно ценится высоко, но смеху возбуждает мало. Смех возбуждается обманутым ожиданием, насмешливым и забавным изображением чужих характеров, сравнением безобразного с еще более безобразным, иронией, собственной притворной глупостью и обличением чужой настоящей глупости. Поэтому, кто желает говорить остроумно, тот должен иметь подходящее дарование и характер, чтобы даже выражение лица его передавало любые оттенки смешного; и чем строже и суровее при этом будет его лицо - тем более в словах окажется соли.
Список литературы
1. Апресян Г. З. 1978. Ораторское искусство. Москва: Изд-во Моск. ун-та. 280 с.
2. Ножин Е. А. 1982. Мастерство устного выступления. Москва: Политиздат. 256 с.
3. Цицерон М. Т. 1972. Три трактата об ораторском искусстве. Москва: Наука. 472 с.