В середине CUIII века Гораций Уолпол писал о том, что первым шагом на пути к созданию нового английского парка стал отказ от визуальных границ. Исчезла граница между парком и окружающим пейзажем.[1] Регулярность и прямые аллеи будут изгнаны из парка, а гарантом целостности картины мира станет сам человек. Устоявшиеся каноны барокко пошатнулись, а «возвращение к природе», к простоте крепнет все более и более. Неизбежным становится отказ от искусственности, пышности, сложности, парадности и линейности, господствовавших в стилях к CUII- первой половине CUIII века.
Что же касается архитектуры на территории парка, то здание интегрируется в пейзаж и существует по его законам. Архитектурные принципы уступают место живописным, иррегулярность становится главным достоинством постройки. В этой ситуации парковые павильоны приобретают совершенно новую для архитектуры задачу—они должны воздействовать на чувства зрителя, вызывать в нем определенные ассоциации и настроения. Об этом, в частности, писал Т.Уотли в своих «Замечаниях о современном садоводстве» (1770), одном из первых значительных трактатов по теории пейзажного парка. Каждая парковая постройка выражает свой характер, который «может быть слабым в одном случае и сильным в другом, серьезным или веселым, великолепным или простым, и по своему стилю может, или не может, соответствовать тому месту, которому она принадлежит. Но это соответствие само по себе не является единственным достоинством здания, которое иногда обладает столь твердым характером, что может определить, усовершенствовать или исправит характер самого пейзажа».[2]
Одним из самых передовых и новаторски мыслящих архитекторов этого времени был Ланселот Браун. Он высказал требования к архитектуре при создании ландшафта так, что это должен быть хороший и четкий план, он должен быть грамотно и точно исполнен, он считал, что архитектор должен идеально знать строение местности и всех объектов на ней и естественных, и искусственных. Так же считал он, архитектор должен обладать талантом садовника и бескрайним чувством вкуса при посадке деревьев и цветов.
Но если сад, или парк, отражал в себе идеи античности и палладианства, то архитектура зачастую была представлена отнюдь не в классическом стиле.
Характерным примером может стать знаменитая загородная усадьба «Строберри Хилл», построенная Горацием Уолполом в неоготическом стиле.
Предполагалось, что планировка ренессансных палаццо и виллы, особняка и усадебного дома в духе классицизма должна быть «правильной», регулярной, с симметричными, четкими, прямоугольными контурами. Как уже не раз говорилось выше, регулярность и картезианское восприятие мира были «врагами» для нового идеального мира, мира гармонии и меланхолического спокойствия. Обращение к готике как к возвышенному старинному идеалу давало свободу, допускало асимметрию и живописность композиции, присущие зодчеству средневековья. Можно было планировать дом так, как хотелось и как того требовало функциональное устройство здания.
Гораций Уолпол так сказал об этом: «Я собираюсь построить маленький готический замок… Греческий стиль годится только для величественных и общественных зданий. Колонны и все замечательные классические орнаменты выглядят смешно, если украшать ими дом размером с комод или творожный торт. Разнообразия никакого, и не допускаются никакие приятные неправильности». Личный вкус каждого уважался и был поставлен выше общепринятой архитектурной формы. «Ну и что, коль скоро кому-нибудь хочется покрыть сумраком аббатств и соборов собственное жилище…тогда сад, наоборот, должен передавать не что иное, как солнечность и веселье природы».[3]
Строберри Хилл состоит из нескольких узнаваемых средневековых построек различных типов. Один фасад напоминает каменный готический дом горожанина CIU-CU века. Другой представляет собой стену готического собора, с характерными вынесенными вперед опорами, контрфорсами, большими стрельчатыми окнами и пристройками, похожими на часовни. Два сходящихся под углом корпуса объединяет высокая башня с зубцами и приставленной к ней остроконечной башенкой.
После создания усадебного дома в Строберри Хилл мода на жилища в средневековом, неоготическом стиле охватила Англию и не только её. По всей Европе неоготические тенденции в построении усадеб и вилл были неотъемлемой частью паркового искусства. И даже в далекой России были построены такие замечательные памятники садово-парковой архитектуры в неоготическом стиле как Царицыно, Петровский дворец в Москве, Гатчина и десятки других построек.
4. Стилей садово-паркового искусства как таковых не существует. Есть общая концепция, общие эстетические идеалы и характерные черты, о которых говорилось в предыдущем разделе. Пейзажный парк был в CUIII веке территорией экспериментов: здесь ломались традиционные представления об иерархии стилей и жанров архитектуры. Это своего рода «театр» с разнообразными сценами—китайские ворота, голландская ветряная мельница, минарет, итальянский виноградник, лес надгробий и т.д. Все это может по-разному располагаться и соседствовать рядом друг с другом. При этом эти вещи не выглядят эклектично, прогулка по парку сопровождается неожиданной сменой настроений, сменой картин. Сооружения в разных стилях превращают её в воображаемое «большое путешествие».
Безусловно, что это рождение нового стиля, а не отказ от него и переход к дикой природе. «Естественная природа», термин, так широко употребляемый в эпоху расцвета паркового строительства,—не означает дикая, необузданная, запущенная. Это специально придуманная схема насаждения тенистых аллей, зеленых лужаек и полян, «свободно» растущие и представляющие собой яркие, сочные живописные пятна в общей концепции построения парка группировки деревьев и кустарников. Специально создаются или сохраняются ущелья, холмы и долины, вместо золотых фонтанов «строятся» водопады и ручьи. Но все-таки «природность» пейзажных парков CUIII века—все тот же «стиль» и условность художественного символа.
На первый взгляд можно было бы выделить два основных стиля:
Формальный (регулярный)
Естественный (пейзажный),
но их гораздо больше.
Forest style (Лесной стиль)
Король Георг I (с 1714г.) мало заботился об искусстве и о садово-парковом искусстве, в частности. Поэтому контроль над культурной отраслью в государстве взяла молодая аристократия. Это было началом самого плодотворного столетия для садово-паркового искусства.
Главной особенностью этого раннего, сложившегося уже в начале века, стиля были многочисленные аллеи и плотное насаждение лесных деревьев. Главным идеологом этого стиля был Стивен Швитзер, которому не нравился «жесткий» голландский стиль господствовавший в конце CUII века. Основная идея—это насаждение нескольких аллей, минимальное количество газонов и отказ от мощных и тяжелых стен. Швитзер создал несколько парков, в которых выразились основные принципы этого стиля. К сожалению ни один из них не сохранился. До наших дней дошли несколько парков созданных на промежутке между1700-1750 гг. Самые известные из них это Bramham Park (1700-31), Cirencester Park (1715-40), St. Paul’s Walden Bury (1720-25),Wrest Park (1706-40).
Они сохраняют ещё многие черты регулярного парка, хотя и становятся более тихими и уединенными, с большим количеством лесного массива. От французского регулярного парка остались расходящиеся аллеи (лучи), перспективные решения. Но если во французском парке были пышные придворные церемонии, праздники и балы, на которые и был рассчитан парк, то здесь никакой придворной жизни, скорей наоборот идиллия тихого сельского обитания.
Как пример рассмотрим Cirencester Park. Автором парка стал Алан Батхорст. Как и в регулярном стиле, от дома расходятся три аллеи, с каждой из которых, открываются замечательные виды. По парку следует семь дорожек, на пересечении которых возвышаются небольшие бастионы. Все гораздо проще, чем во французских парках. Нет ни фигурно подстриженных кустов, ни искусственных партеров, но все же геометричность остается. Впервые уделяется внимание к особенности рельефа местности, что является шагом к более естественному стилю паркового искусства. Зачем срывать холмы и разбирать водопады, оставить их на местах будет и дешевле и натуральнее.
Augustan Style (Августианский стиль)
Название этого стиля происходит оттого, что этот стиль близко связан с поэзией так называемых «августианцев». Это была попытка писателей, художников, архитекторов возродить славу Рима, периода первого императора, который принял Рим кирпичным, а оставил мраморным. Подобно Горацию и Вергилию англичане прославляли новый «золотой век» после невзгод XVII века. В этих кругах возрождается палладианство, героическая поэзия, и рождается «августианский» стиль садов и парков.
Главной фигурой, сыгравшей важную роль в формировании нового стиля, стал поэт Александр Поуп. «Вкус древних, виден в их садах,—писал он—неприкрашенная природа, придающая уму возвышенное спокойствие».
Одним из ведущих архитекторов, работавших в этом стиле, был Уильям Кент. Он работал в паре вместе с Бриджменом, мнившим себя архитектором. Кент выступал как генератор идей, а Бриджмен, как их технический воплотитель. Лучшие примеры их работы: Klermont, Chisvick House, Rushem и Stow.
Современники называли Кента «отцом современного сада».
Кент любил придавать аллеям, каналам, фонтанам, прудам «естественный» облик, в отличие от геометрических форм в XVII веке. Кента интересовал ландшафт как картина, а не как некий четкий план. Его основными принципами были перспектива и игра светотени. Его интересовал «античный» ландшафт, поэтому он и Бриджмен наполняли сады и парки статуями, храмами, гротами и «пещерами отшельников». Это были статуи Цезаря, Помпей, Цицерона и др. Так в «Чизвик Хаусе» находятся статуи с Виллы Ариана в Италии. А в другом парке Стоу Кент поместил ниши для восьми британских Достоинств, которые смотрят на Храм Древней Добродетели, расположенный там же. Все это ориентированно на Храм Весты напротив Тиволи в Риме.