Формы сосудов коврового стиля заметно отличаются от форм предшествующего периода. Несколько жесткие очертания и нередко вытянутые пропорции ваз геометрического стиля меняются приземистыми, сильно раздутыми, сочными, округлыми, как бы пухлыми формами керамики новой эпохи. Наиболее распространенные и характерные для этого времени сосуды – это кратеры, амфоры, ойнохои, килики, а также небольшие сосуды – арибаллы (для ароматических масел), бомбилии, пиксиды (для хранения косметики). Распространенной формой керамических изделий были также блюда.
Смену сухих и вытянутых форм геометрического стиля более округлыми и низкими в вазах VII – VI вв. до н.э. можно сопоставить с аналогичной эволюцией в эллинской архитектуре тех же эпох. Характерные для зодчества начальных столетий I тыс. до н.э. стройные деревянные колонны прiмерно с конца VII в. до н.э. постепенно начинают сменяться массивными, раздутыми формами каменных колонн храмов дорийской архаики. Достойно при этом внимания замечательное совпадение в характере профилей эхинов дорических капителей и в очертаниях сочных тулов коринфских киликов.
Технические приемы, которые применяли мастера ваз ориентализирующего стиля, более разнообразны, чем в предшествующий период. вазы расписывались не только лаком, но также и красками, белой и пурпурной. Для внутренних контуров фигур и других деталей, например, чешуйчатого орнамента, применялись процарапанные линии, иногда исполненные простым острием, иногда циркулем.
Как и на геометрических вазах, роспись больших ваз коврового стиля обычно состоит из горизонтальных поясов, но число их не столь велико. На небольших сосудах часто значительная часть, а иногда и почти вся боковая поверхность тулова занята очень широким поясом фигурного фриза; при этом бывает, что все вместилище вазы украшено одной композицией или одним орнаментальным мотивом.
Особенно резко с переходом к ориентализирующему стилю изменился характер росписей, их тематика. Геометрические узоры (меандр, шахматный орнамент, зубчатый орнамент, зигзаги, пояса) уступаю т место различным сильно стилизованным растительным мотивам. Широко применяются пальметты, розетты, стилизованные цветы и бутоны лотоса. Эти мотивы иногда встречаются поодиночке, но чаще в более или менее сложных сочетаниях, образуя пояса или кольца. В отличие от сухих линий геометрических монохромных узоров, орнаменты ваз ориентализирующего стиля насыщены полнокровной сочностью и жизнерадостной полихромией.
Еще большее изменение испытывают фигурные изображения, которые теперь начинают господствовать над орнаментальными мотивами. Восточные животные и фантастические существа смешиваются с образами греческой мифологии. Греческих керамистов охватывает жажда рассказывать, драматизировать события жизни и мифа. Более подвижные и жизненные изображения животных, фантастических существ и человеческих фигур, несмотря на их условную стилизацию, значительно ближе к натуре, чем напоминающие иероглифы схематические рисунки геометрического стиля.
Фигурные изображения представляют главным образом фризы с изображениями следующих одно за другим животных или фантастических существ. Эти фризы образуют пояс на наружных стенках тулова или замыкаются в кольцо внутри сосуда или на его крышке. Композиции с человеческими фигурами встречаются сравнительно редко, сюжеты их обычно имеют мифологическое содержание: изображения божеств или сцен героических циклов, в частности, троянского. Довольно редко встречаются изображения людей, сцены битв, вереница всадников, охота на зайцев.
Таким образом, тематика фигурных изображений на вазах ориентализирующего стиля заметно обогащается. На фризах с расположенными в ряд животными мы видим не только изображения быков, оленей, кабанов, козлов, орлов, петухов и водяных птиц, но также пантер и львов. “Особой семантикой обладает образ львицы: она – и символ материнства, и атрибут многих богинь – матерей, и воплощение сладострастия. Львица связана со многими женскими божествами: Артемидой Эфесской, Кибелой, Гекатой, Аталантой, Реей и др.” (7). Фигуры животных имеют плоскостной характер, и с этим связана их сильная “распластанность” и выразительность силуэтов. Птицы – летящие орлы или стоящие лебеди, утки, петухи – изображаются в профиль, как и фигуры четвероногих животных и их головы. Заслуживает внимания твердо установившаяся иконография льва и пантеры. У последней туловище изображается в профиль, а голова в фас; у льва же и туловище, и голова неизменно показаны в профиль.
Обязательным элементом росписи ваз коврового стиля является изображение различных чудищ: сфинксов, грифонов, сирен, Горгон, крылатых демонов. Греческая мифология, а в особенности ее зооморфные черты, получили на сосудах архаики свое воплощение. И судя по изображениям мифических существ, можно, на мой взгляд, обнаружить еще одно подтверждение того, что ориентализиурющий стиль не был полным заимствованием из искусства Востока, хотя на первый взгляд может показаться обратное, ведь такие фантастические образы, как, например, сфинкс или грифон, встречаются как в искусстве Египта, так и в искусстве Греции. Но на самом деле греческие сфинксы сильно отличаются от широко известных египетских. Если у египтян сфинксы – это “благостные мужские существа с человеческой головой и телом льва, то у египтян это смертоносное божество с головой и грудью женщины, львиным телом и орлиными крыльями. Греческий грифон, в отличие от рогатого персидского, – чудовищная птица с орлиным клювом и телом льва. Грифоны – “собаки Зевса” – по преданию, стерегут золото в стране гипербореев, охраняя его от одноглазых аримаспов.
Уже отмеченный плоскостной характер трактовки фигур усиливается несколько условным применением богатой полихромии: белой и пурпурной краски, а также обильными орнаментальными мотивами, заполняющими пространство между фигурами. все это в целом придает росписям некоторую пестроту и своеобразный “ковровый” характер.
Вазы коврового стиля в значительном количестве изготовлялись в различных центрах Эллинской метрополии, в южной части Балканского полуострова, на островах Эгейского архипелага, а также в греческих колониях.
Первые веяния нового стиля можно наблюдать в керамике Крита, к сожалению нам мало известной. Прекрасным образцом ее является прославленное глубокое блюдо из Прэса (Прайса), относящееся к VII в до н.э. На внутренней стороне его представлен всадник верхом на лошади, на наружной – герой, возможно, Геракл, борющийся с морским чудовищем Тритоном. “Смело очерченное контуром, напряженное, эластичное тело героя исполнено с несравненно большей свободой, чем примитивные изображения геометрического стиля. <...> Вся сцена полна жизни и движения. Герой могучими руками сжимает большое узкое тело морского чудища, покрытого скользкой чешуей. Чувствуется стремление художника запечатлеть драматизм происходящего события. Композиция сцены борьбы героя с чудищем с большой свободой вписано в круг. Отсутствие орнаментов сообщает рисунку легкость и непринужденность, подобную эгейским росписям” (1).
Возможно, что с пережитками традиций эгейского искусства была также связана группа так называемых делосско-мелосских ваз. Точнее определить место происхождения этих великолепных сосудов, изготовленных в VII в до н.э., в настоящее время не представляется возможным.
Наряду с фигурными композициями важную роль в росписях этих ваз играет орнамент. При этом излюбленным мотивом являются волюты и спирали, столь характерные для орнаментики позднемикенского искусства. Не менее примечательно сходство фигурных изображений на делосско-мелосских вазах со стенной живописью Тиринфа. Показательной в этом отношении является сцена, представляющая Апполлона на колеснице, запряженной крылатыми конями, и стоящую против него Артемиду. Композиция, общий принцип построения и постановки фигур, трактовка голов, техника исполнения – темные контуры фигур и сплошная раскраска одежды – все это во многом напоминает росписи Тиринфа. но один элемент росписи вазы резко отличает ее от своих предшественников эгейских времен. В фигурных сценах на делосско-мелосских вазах резко выступает декоративный характер росписи: фон между фигурами тесно заполнен обильными и разнообразными орнаментальными мотивами. Более того, фигуры коней в отдельных частях также трактованы подобно орнаменту: таковы их головы, крылья и особенно ноги. Благодаря такой трактовке устанавливается органическая связь между изображениями и орнаментом. В полном соответствии с этим орнамент между фигурами, представляющий собой стилизованные растительные мотивы – пальметты, волюты, усики, розетты и пр., отличается своеобразной жизненностью. “Кажется, что вазописец, наносивший эти ухоры, пытался создать впечатление полной соков, буйной растительности” (1).
Следующий центр развития вазописи периода архаики – дорийский Сикион, керамика которого достигла высокого уровня и полной оригинальной самобытности. Фигурные композиции, занимающие видное место в росписях сикионских ваз, в отличие от рассмотренных ранее, обычно представляют не мифологические сюжеты, а сцены обыденной жизни, войны или охоты. Фантастические существа если и изображаются, то играют второстепенную роль.
Роспись сикионских ваз по большей части строится из нескольких поясов; главный из них, выделяющийся шириной и значением изображений, занимает наиболее широкую часть тулова. второстепенные пояса заполняются менее важными сценами, чаще простыми орнаментами (язычки на плечах, лучи на нижней части тулова) и горизонтальными поясами лака. Такие пояса лака или расположенные одна возле другой параллельные узкие линии иногда покрывают значительную часть поверхности вазы. Равным образом и в орнаментальных мотивах, и в фигурных изображениях сикионских ваз VIII – VI вв. до н.э. линия имеет очень большое значение.