Фигуры, разбросанные по стенам, не связанные друг с другом, не образующие общей живописной композиции, но каждая в отдельности представляющая вполне законченную композицию, иногда написанные одна поверх другой, словно в каком-то вдохновенном, все себе подчиняющем порыве.
В пещере Ляско мы все же встречаем редкую попытку изобразить массовую сцену с каким-то сложным сюжетом. Раненный копьем бизон, из брюха которого вываливаются внутренности. Перед ним поверженный человек. А в стороне носорог, который, быть может, и восторжествовал над человеком. Трудно установить точное содержание этой наскальной "бытовой" картины. Человек изображен схематично, неумело, как рисуют дети. Но ни один ребенок никогда бы не передал так гибель бизона, грузную и спокойную поступь победно удаляющегося носорога. Все это – прославление не человеческого могущества, а звериного, над которым человеку еще надлежало восторжествовать.
Юго-запад нынешней Франции, север нынешней Испании – вот где обнаружены знаменитые ныне пещеры с наскальной живописью эпохи верхнего палеолита. Высказывалось даже предположение, что именно по соседству с Пиренеями создалась и единственная в те времена своего рода школа живописи (франко-кантабрийская) со своим законченным стилем. Однако за тысячи километров от этих мест, на нашей земле, в пещере Каповой на Нижнем Урале, в 1959 г. были открыты замечательные памятники палеолитического искусства: сплошь писанные в светло-красном цвете фигуры семи мамонтов, двух носорогов и трех лошадей. Поразительная общность стиля с живописью пещеры Ляско, волнующая перекличка в творчестве первобытных художников, которые, очевидно, не могли никак общаться друг с другом, что-либо друг у друга заимствовать! Надо думать, одинаковая степень развития человека, тождественность мироощущения, устремлений, страхов и грез обусловили в разных концах земли появление одинакового по существу искусства.
Возраст древнейших изображений пещеры Ляско, которые по праву считаются самыми совершенными живописными творениями древнего каменного века, составляет 20 тысяч лет. Они прекрасно сохранились, поэтому создают наиболее полное представление о некоторых общих особенностях пещерной живописи палеолитической эпохи: о расположении фигур в разных частях пещеры и в отдельных композициях, об их размерах и количестве, о соотношении сюжетов и т.д. Сначала перед глазами зрителей предстают изображения "Большого зала", или, "Зала быков". С левой стороны на длинном фризе, который начинается недалеко от входа, расположены фигуры животных, отличающиеся друг от друга по размеру. Этот ряд открывается фигурой странного зверя с большим отвисшим брюхом и тупой квадратной мордой. Что это за животное, определить сложно. На его туловище отчетливо видны овалы, прорисованные темной краской. Ото лба животного отходят две похожие на рога прямые линии.
Далее нарисовано несколько скачущих лошадей, перекрывающих огромное, длиной около 4 метров, изображение быка, корпус которого покрыт множеством мелких темных пятен. Рядом изображен еще один бык такого же размера, что и первый, а между ними - фигурки северных оленей с большими ветвистыми рогами. С правой стороны изображения уходят в глубь зала. Среди других фигур здесь выделяются 2 быка, причем изображения одного из них достигает в длину 6 метров. Ноги этого быка перекрывают силуэтное изображение коровы с теленком. Оба животных окрашены в темно-красный цвет. Отчетливо видны также изображения оленей, лошадей и медведя.
На сводах постепенно расширяющегося прохода, которым оканчивается "Большой зал", присутствуют не только изображения диких лошадей, бизонов, баранов, но и различные схематические знаки – стилизованные растительные формы, разбитые на квадраты прямоугольники, разноцветные волнистые линии, нанесенные как между изображениями животных, так и поверх них. Наибольшей динамичностью и эффективностью отличаются изображения лошадей, выполненные светлой и золотистой охрой с контурной обводкой черным цветом. Первобытный художник сумел передать не только отдельные детали животных, но и перспективу.
Во втором, довольно просторном помещении пещеры, в которое ведет низкий и узкий пятнадцатиметровый проход, изображения не слиты в сплошной единый фриз, а расположены отдельными группами. Состоит оно как бы из двух залов - основного (нефа) и бокового (апсиды), представляющего собой углубление в правой части основного.
Первая большая группа, размещенная на левой стене "нефа", представляет собой изображение двух лошадей. Рассмотреть их можно только благодаря врезанному контуру. Здесь же помещен фриз из восьми голов баранов. На противоположной стене находится аналогичный фриз, только составлен он из голов оленей.
С правой стороны "нефа" изображения многочисленны и представлены как петроглифами, так и живописью. Наиболее примечательной здесь является фигура корова с маленькой головкой, изящно изогнутыми рогами и раздутым туловищем. Она, по всей вероятности, перепрыгивает через яму-ловушку, т. к. под ее ногами изображены три больших прямоугольника, разбитые на разноцветные квадраты. Кроме того, здесь присутствуют изображения лошадей, бизонов и различные схематические рисунки, среди которых различимы знаки копий, нанесенные поверх корпуса животных. Эти рисунки свидетельствуют о том, что первобытный охотник нередко изображал сцены охоты.
В "апсиде" среди других изображений находится единственная в своем роде сцена. В центральной части композиции изображена фигура падающего мужчины, рядом - длинный предмет с наконечником в виде птицы. Перед ним стоит смертельно раненый бизон с вываливающимися внутренностями, который направил свои рога в сторону человека. Слева изображен убегающий прочь носорог. Пространство между фигурой носорога и основной частью композиции заполнено двумя рядами точек. Ученые сделали вывод, что таким образом древний художник пытался рассказать о двух последовательно произошедших событиях. Носорог удаляется после поединка с бизоном, в котором он ранил соперника. Бизон неожиданно обрушивает свою ярость на появившегося охотника.
Среди обнаруженных образцов палеолитического искусства нет аналогов описанной сцены. По необычности композиционного решения это изображение вполне можно было бы отнести к более позднему периоду, если бы не стиль и техника изображения, характерные для изобразительного искусства мадленской эпохи.
Оба периода (ориньякский (начало - около 30 тысяч лет назад) и солютрео-мадленский (20 тысяч лет назад)), охватывают более двадцати пяти тысячелетий. Насчитывают пять основных этапов эволюции пещерного искусства, каждому из которых соответствует группа памятников с определенным кругом сюжетов и особым стилем и техникой исполнения рисунков.
Первая группа объединяет художественные памятники пятнадцати тысячелетий от начала ориньякского периода. К самым ранним относятся "негативные" изображения человеческой руки. Впервые 160 изображений рук, обведенных красной и черной краской, были обнаружены в 1906 году в пещере Гаргас (по последним подсчетам К. Барьера в пещере 236 отпечатков, 136 из которых достоверно "левые", а 22 – "правые"). Аббат Брейль, изучая изображения рук, сделал выводы, что большинство из них (около 90%) - это изображения левой руки, приложенной ладонью к стене пещере, а отсутствующие фаланги он объяснил как увечье. В то время были известны изображения рук в 12 пещерах, но только в Гаргас и в пещере Тибиран, находящейся в нескольких сотнях метров от нее, были найдены изображения рук с отсутствующими пальцами. Результаты исследований изображений рук были обобщены Леруа-Гураном в статье "Руки Гаргас. Опыт изучения ансамбля", опубликованной в "Бюллетени французского доисторического общества" в 1967 году. Леруа-Гуран выяснил, что изображения рук в пещерах могли быть выполнены таким образом: рука прикладывалась к скальной поверхности ладонью или тыльной стороной, в зависимости от рельефа поверхности (там, где поверхность была вогнутой, ладонь было очень трудно плотно прижать). Решая проблему отсутствующих пальцев, ученый отклонил гипотезы, которые не показались ему убедительными (сакральная ампутация, ампутаций вследствие болезней), он произвел анализ материалов и выявил все комбинации с отсутствующими пальцами: их оказалось пятнадцать (начиная с полной руки и заканчивая рукой с отсутствующими четырьмя пальцами).
Леруа-Гуран считал, что ни ритуальная ампутация, ни болезни костей, приведшие к утрате пальца, не объясняют существование такого количества вариантов, а изображение с отсутствующими фалангами вполне можно выполнить, загибая пальцы. Это подтверждается тем, что количество "удобных" изображений рук больше, чем трудновыполнимых. Они представляют определенный жестовый код, подобный тому, который применяют бушмены на охоте. Пожалуй, это один из немногочисленных случаев, когда Леруа-Гуран "забыл" об отказе от сравнительно - этнографического метода.
Леруа-Гуран полагал, что изображения рук не могли быть вполне ли случайно, они подчинены определенному порядку. Он заметил, что между изображений рук, так же как между изображениями животных и знаков в других пещерах, имеется определенная связь. Руки могли соответствовать изображениям животных или знакам. А комбинации пальцев играли роль определенных тем. Леруа-Гуран провел анализ всех обнаруженных комбинаций, в результате чего получил пять разновидностей. Четыре основных комбинации пальцев появляются с частотой, сравнимой с комбинацией бизона, лошади, каменного козла и оленя в пещерах средних Пиренеев. В других районах выявляются другие пропорции. По мнению Леруа-Гуран, анализ данных показывает, что отпечатки рук в пещере Гаргас соответствуют той же структуре изображений, что и в других пещерах. Это значит, что люди, жившие в Гаргас, имели в сознании некий символический код, и эта пещера содержит перемещенные на ее стены жестовые охотничьи символы, воплощенные в наскальном искусстве и заменяющие изображения животных. Возможно, данное явление того же порядка, что и тенденция редукции знаков. Леруа-Гуран отверг попытки объяснить потерю пальцев вследствие болезней или намеренного отсечения фаланг пальцев. Он считал, что и отрезать пальцы рук охотникам ради удачи в охоте, тем более будущим охотникам (так как большинство отпечатков рук в Гаргас небольшого размера и принадлежат, видимо детям и подросткам), абсурдно с точки зрения здравого смысла, даже для примитивного общества. Изображения рук, по размерам похожие на женские, соединенные со знаками из мужской группы и помещенные в центр композиции, по мнению исследователя, могли играть роль женских знаков.