~ В архитектуре интерьера взамен классических колонн, пилястр и капителей появляются тонкие рельефные обрамления, ленточные переплетения, гротески вперемежку с новым элементом рокайля. Углы стен закругляются. Вместо карниза, отграничивающего плоскость стены от потолка, появляется падуга — плавный, полукруглый переход, самым пластичным образом связывающий то и другое и делающий незаметной для глаза тектонику интерьера. Падуги встречались и раньше, в «Большом стиле», но в эпоху Рококо они декорируются не круглой скульптурой, а тонким орнаментальным рельефом, выполненным из гипса «стукко» (от нтал. stucco — отделывать). Лепной орнамент , рокайля, будучи сам по себе атектонич-
ным, еще более усиливает «живописность» г падуг. Тенденция к живописности внутреннего пространства намечалась в архитектуре Барокко, Jfo в стиле Рококо она Достигла наивысшего развития. При этом яркие краски сменились нежными пастель-Вход в салон. Гравюра И.Нильсона. 1760. Дрезден
нымн тонами — белым, розовым, палевым, оливковым, светло-голубым с позолотой. Рельефные рокайльные завитки стукко плавно переходят в роспись золотом по белому фону. Вся орнаментика характеризуется тонкостью, легкостью, изяществом. Центр интерьера — невысокий камин, покрытый мраморной плитой, на которую ставились часы золоченой бронзы, канделябры, вазы китайского фарфора. Над камином непременно большое зеркало в позолоченной раме. У камина — столик, кресла. Другие зеркала — в простенках между окнами — назывались трюмо, (франц. trumeau — простенок). Вообще мотив зеркала как символа призрачности, игры, соединения иллюзии и реальности, в искусстве Рококо приобретает ведущее значение. Многочисленные зеркала отражаются одно в другом, создавая впечатление бесконечного зыбкого пространства анфилады комнат. Горящие свечи мириадами искр лишь усиливают это впечатление. Стиль Рококо дает наслаждение самому изысканному эстетическому вкусу. Здесь все рассчитано на создание определенного настроения, но не более...
Рококо — один из самых «формальных» стилей, в нем важнее не «что», а
«как» делается художником, не что изоб. ражено в каждом конкретном случае, д каким образом это оформлено. И в этом Рококо ближе всего музыке. Рококо есть удивительный пример «мнимой пластики» трансцендентности изобразительных мотивов, являющихся, по существу, музыкальной организацией форм. «Это победа звуков и мелодий над линиями и телом... Это уже не архитектура тела... с извилистыми фасадами, порталы, дворы с их инкрустациями в форме раковин, величественные лестничные помещения, галереи, залы, кабинеты — это окаменелые сонаты, менуэты, мадригалы, прелюдии; это камерная музыка из гипса, мрамора, слоновой кости и благородного дерева, кантилены из волют и картушей, каденции внешних лестниц и коньков... «allegro fuggitivo» для маленького оркестра»2. Проблемы архитектуры в искусстве Рококо сужаются до задач оформления интерьера. Модным словом в культуре Рококо становится «bagatelle» (франц. безделица, пустяк, безделушка). Мелкие фарфоровые статуэтки, шкатулки, вазы, расставляются везде, где только можно: на каминных полках, столиках, специальных подставках-консолях, в шкафах-горках, вытесняющих тяжелые комоды. Усиливается мода на все экзотическое, необычное, главным образом на восточное, китайское искусство. Наряду с китайским фарфором, ввозимым в Европу еще в XVII в., становятся популярными лаковые панно, украшающие стены или искусно вмонтированные в европейскую мебель, картины, шелковые ткани с изображениями сцен из китайской жизни, пагодами, китайцами и китаянками, пальмами, зонтиками и попугаями. Такое псевдокитайское искусство получило название шинуазери (франц. chinoiserie — китайщи-на от China — Китай), а изображения обезьянок и других экзотических животных — сенжери (франц. singerie — обезьянничанье от singe — обезьяна). Иногда целые интерьеры оформляются в экзотическом китайском вкусе, как, например, в потсдамском Санс-Суси или ораниенбаумском Китайском дворце под Петербургом. В орнаментальных композициях китайские мотивы могут сочетаться с ренессансными гротесками, особое распространение полу-
«Бодро, радостно текущий» (итал.). Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск: Наука. 1993, т. 1, с. 372.
Кювнлье ф. фантаэш. Гравюра. Ок. 1730
чает мотив «атрибутов» — композиций из Музыкальных инструментов, предметов охоты или сельского труда. Орнаментальный декор своей деструктивностью и асимметричностью скрывает конструктивные членения архитектуры и мебели.
Если в эпоху Барокко сферы деятельности архитектора, скульптора, живописца и рисовальщика-орнаменталиста были разобщены, то в искусстве рококо они вновь соединились. Но главным художником стал теперь не зодчий, а рисовалыцик-орнамен-. талист, декоратор с бригадой помощников-исполнителей. Таким образом, представление об интерьере как о целостном Художественном ансамбле получило наиболее полное выражение именно в эпоху Рококо. французские художники стиля Ро-Коко с одинаковой тщательностью прорисовывали лепной декор стен, зеркал, мебели, каминов, канделябров, рисунки тканей,
формы дверных ручек.
Большую роль в распространении стиля Рококо сыграла орнаментальная гравюра. Жанр орнаментального гротеска, осно-
Мейссонье Ж.-О. Гравюра. 1734 воположником которого во Франции еще в XVI столетии был Ж.-А. Дюсерсо развивался в творчестве художников-орнамента-листов эпохи Людовика XIV Ж. Лепотра и Ж. Берена, нашел свое естественное продолжение в период Регентства у К. Одра-па, А. Ватто, а наивысший взлет — в безудержных рокайльных фантазиях Н. Пи-но, Ж.-О. Меиссонье, Д. Маро и Ф. Кюви-лъе. Орнаментальные композиции этих художников использовали в совсем творчестве мебельщики, резчики, лепщики, бронзовщики и ювелиры. В жанре «шину-азери» особенно известен Ж. Пиллеман, в мебели — семья потомственных мастеров Каффиери, в ювелирном искусстве — семья Жермен. Среди мебельщиков также — М. Карлен, П. Мижон, Э. Мишар. Братья Мартен прославились изобретением лаков, во всем похожих на китайские.
В сравнении с более спокойными линиями стиля Регентства, первую стадию развития Рококо 1730-1735 гг., главным образом в рисунках орнаменталистов Пино и Мейссонье, отличавшихся крайней свободой, асимметрией, живописностью, во Франции называли «genre pittoresque»
(«живописная, живая манера»).
В одном ряду с эротическими сюжетами живописи Рококо можно поставить и многие произведения декоративно-прикладного искусства. К сожалению, они почти не дошли до нашего времени и известны лишь по литературным описаниям. К примеру, пересказанная братьями Гонкурами легенда об истории создания «чудесной вазы» для фруктов, некогда украшавшей Малый Трианон в Версале, форма которой была будто бы отлита из золота с «несравненной груди Марии Антуанетты». О многочисленных безделушках-багателях подобного рода говорить не приходится.
Эстетизация эротики коснулась и знамени--ух нежных красок искусства Рококо. В вЯДУ популярных в то время названий ддмыми безобидными кажутся «цвет живо-»д только что постригшейся монахини», щвет бедра испуганной нимфы» или особого рода красный цвет «a la Fillelte» франц. «как у девочки»)... Эти и еще
Jee откровенные названия совсем не ка-ись тогда смешными или постыдными. Эротика совмещалась с тягой к экзотика и стилизациями «под Восток». Подобные стилизации служили главным образом средством «освежения чувств», преодоления пресыщенности, усталости от эротического напряжения. Интересна в этом отношении связь художественного стиля Роко-(0: с Романтизмом раннего этапа эпохи Просвещения. Первоначально различные тенденции мирно уживались вместе. Еще в Период Регентства, в 1704г., А. Галлан начал публиковать свой французский перевод сказок «Тысячи и одной ночи». Вслед за тем мода на все восточное буквально захлестнула Париж. Это открыло дуть идеям Просвещения в завуалированных формах аллегорий, иносказаний, стилизаций. В 1721г. появились «Персидские Письма» Ш.-Л. Монтескье, в 1748г.— «Нескромные сокровища» Д. Дидро. Изображение Востока в этих произведениях было художественным приемом, позволявшим острее почувствовать слабые стороны аристократической европейской культуры, и одновременно поводом для эстетизации откровенной эротики. Ведь в представлении европейца Восток — край утонченной неги и изысканных наслаждений. Духовная опустошенность, эмоциональная усталость ма закате эпохи Рококо, явившаяся естественным следствием крайнего напряжения .Чувственности, породила сентиментализм, Который как бы по инерции перешел в Следующую эпоху Просвещения, с точки зрения идеологии совершенно противоположную Рококо. Ведь не случайно даже в .России, на краю Европы, А. Пушкин, великий классик и романтик одновременно, так страстно увлекался Э. Парни — литературным воплощением французского Ро-Коко — и так ловко ему подражал в Молодые годы. Огромную популярность Имели переводы романов Ретнфа де ла Бретона и Ш. де Лакло.
Но позднее игра в Рококо была отброшена, и французские просветители, а
вслед за ними критики и литераторы «просвещенного» XIX в. подвергали эстетику Рококо ужасающей критике и всячески над ней насмехались. Г. Гейне назвал это время годами «больного поколения», которое существовало «в веселом гдехов-ном блеске и цветущем тлении». Путцкин в «Арапе Петра Великого» писал, что в период Регентства «нравственность гибла», а «государство распадалось под игривые припевы сатирических водевилей» . Характерна и эволюция самого стиля Рококо от искренней чувствительности и тонкой поэзии картин Ватто к искусственной, наигранной чувственности Буше и Ж.-М. Наттье и, наконец, к сентиментализму «скрытой развращенности невинных девушек» Ж.-Б. Греза. Итогом этой эволюции стала внутренняя холодность, отсутствие искренности, усталость и медленное умирание стиля, что и подготовило смену Рококо Неоклассицизмом второй половины XVIII в.