Интегрированный речевой акт, содержащий одну и более иллокуции, хотя теоретически и представляется проблематичным, нарушающим принцип ясности и осложняющим взаимопонимание, тем не менее практически имеет место.
Инициальные реплики мужчин чаще содержат не более одной иллокуции, оформленной согласно принятым в языке формам выражения требуемого значения.
Однако и такое представление своих интересов не является гарантией адекватного восприятия со стороны адресата.
Женщины в силу развитости собственной речи не признают элементарных языковых решений и предпочитают искать скрытый подтекст сказанного, даже если он отсутствует: -Regardez, il fait soleil.
Oui, il fait soleil.[…] Vous devriez aller dormir.[13. C. 44].
Адресат-женщина самостоятельно пытается вывести из примитивного инициального побуждения, направленного на привлечение внимания к факту действительности, дополнительные иллокутивные значения. В результате в ее сознании произнесенная реплика, вероятно, имеет следующий вид: «Regardez, il fait soleil. Je n’aime pas le soleil et puis normalement je dors encore a cette heure-ci.
C’est pour ca que j’ai sommeil et je n’ai pas trop envie de te parler».
При каждом новом акте диалогического взаимодействия инициаторженщина настойчиво преследует двойную цель: создать предпосылки для достижения конкретного практического результата и наладить механизм эмоционального обмена. Двусторонний характер направленности на общение затрудняет процесс постановки адекватно сформулированной задачи перед партнером.
Инициальные женские реплики обычно представляют собой интегрированный речевой акт. Неточное определение цели предстоящего общения в сочетании с активной внешней позицией может иметь результатом неверное истолкование имеющихся ожиданий говорящего или уклонение партнера от вступления в диалогическое взаимодействие.
-Parlez-moi, je vous en supplie.
-Je voudrais revoir les enfants. [11. C. 84].
В данном случае в инициирующей диалог реплике, произнесенной женщиной, реализуется параллельно две иллокуции: побуждение к началу коммуникации, эксплицитно выраженное повелительным наклонением, и утверждение признание своего собственного неудовлетворительного эмоционального состояния, передаваемое косвенно через семантику глагола «supplier». Вероятно, говорящий пытался не только привлечь внимание слушателя и подключить его к процессу внешней коммуникации, но и частично снять с себя груз накопившейся отрицательной энергии. Партнер не смог расшифровать полностью заданный сигнал, ограничившись лишь выполнением четко сформулированной команды.
Инициатору диалогического взаимодействия необходимо приложить усилия к тому, чтобы собеседник вошел в контакт, отреагировал на произнесенные слова. Учитывая, что партнеры действуют в контакте не изолированно друг от друга, а совместно, А.Добрович определяет первую фразу коммуникативного акта как «фазу взаимонаправленности» [3. C. 138]. Она означает возникновение у партнеров установки на внешнюю коммуникацию, и говорящий переключается с внутреннего диалога на реального внешнего партнера. При этом, как отмечает А.Добрович, «человек принимает роль «обобщенного другого лица», т.е.
бессознательно изготавливается встать на чье-то место, кто бы ни был его реальным партнером». Способность принимать роль другого – результат действия складывающейся в детстве привычки к имитации и ролевому обмену.
Из концепции перемены ролей А.Леонтьев выводит положение о необходимости «ориентировки в собеседнике» [5. C. 42]. Согласно представленной теории, инициатор строит свое общение в расчете на определенную реакцию со стороны партнера.
В инициируемых женщиной диалогах зачин и информативный блок обычно носят дискретный характер, то есть инициальные реплики представляют собой относительно самостоятельный компонент структуры диалогического блока.
Этот компонент выполняет специфические функции установления контакта и слабо связан с ядром, несущим на себе основную информативную нагрузку. Относясь к собеседнику со свойственной ей чуткостью, женщина всегда ждет реакции партнера на произнесенные этикетные формулы, что облегчает процесс ориентировки в собеседнике: -Est-ce que tu te sens bien? -Oui.
-Je peux aller faire mes courses? [9. C. 157].
Не обладая способностью женщин «растворяться» в собеседнике, мужчины редко ждут реакции на машинально употребленные речевые клише и сразу же приступают к изложению преследуемой цели. Такая цель, как правило, имеет четко выраженный логический стержень, слабо связана с потребностью в эмоциональном обмене и, следовательно, обладает узкой направленностью на реализацию интересов автора: -Ecoute. Je vais te proposer quelque chose: pourquoi est-се qu’on ne se marierait pas tout de suite? -Nous marier? [10. C. 106].
Не дождавшись формального согласия на приглашение к откровенной беседе, инициатор мужчина не смог оценить эмоциональное состояние собеседницы и степень ее психологической готовности к его необычному признанию.
В результате ошибочной антиципации установки слушающего инициальная реплика не произвела должного впечатления на адресата. Не пытаясь выяснить детали происходящего, собеседница сигнализирует говорящему о непонимании смысла сказанного. Переспрос в форме простого повтора глагола, произнесенного в инициальной реплике, свидетельствует об отсутствии на данный момент собственной позиции в отношении предмета сообщения и неподготовленности к обсуждению затронутой темы.
Таким образом, беседа с человеком, не желающим или не умеющим подстраиваться, отражать, никогда не станет диалогом. Кооперативное общение возможно только тогда, когда адресант и адресат пользуются одним и тем же кодом, когда между ними возникает общее знаковое контактное пространство. Потребность в уподоблении в некоторых случаях осознается интуитивно: взрослые, пытаясь найти «общий язык» с ребенком, часто переходят на детский лепет, частично имитируя маленького собеседника.
О.Ю. Маркова отмечает, что в соответствии с классическим распределением ролей «мужчина направлен на завоевание мира, а женщина – на завоевание мужчины» [6. C. 229]. Психологами установлено (Пиз А., Пиз Б.), что женщины обладают гораздо более ярко выраженной способностью к эмпатии, чем мужчины [7]. С первых реплик диалога они немедленно сигнализируют партнеру о готовности встать на его место и оценить ситуацию с его позиций (но это далеко не всегда означает отказ от своей точки зрения). Формальным признаком процесса идентификации себя с собеседником является местоимение «nous», которое женщины, гораздо чаще мужчин, включают в свои инициальные реплики.
Тонко чувствуя индивидуальные особенности (в том числе и недостатки) речевого поведения партнера, женщина нередко строит свои инициальные высказывания на основе имитации отдельных составляющих стиля вербального общения мужчины: -Tu te rends compte! Dans notre galaxie meme il y a des centaines de planetes habitees! […] Nous ressemblons a des poules enfermees dans une basse-cour qu’elles prennent pour le monde entier.
-Oh! Meme sur terre, on est parque dans un petit cercle, si etroit. [10. C. 32].
В данном случае собеседнице оказалось достаточно одной реплики, произнесенной инициатором, чтобы прочувствовать настроение партнера и подстроиться под его эмоциональное состояние.
Пафос инициального высказывания зеркально отражается в ответной реплике: повышенный тон восклицательных предложений; усиление смысла, передаваемое с помощью «meme»; высокая степень обобщенности подлежащих «nous», «on».
Для мужчин само общение является не целью, а средством решения возникающих проблем. Представительниц противоположного пола они редко рассматривают как полноправных партнеров по общению. В самом начале диалога мужчины вводят приемлемую для них схему субординации. В лингвистическом плане позиция единственного субъекта деятельности в сложившейся ситуации определяется через подлежащее, выраженное местоимением «je». Именно это подлежащее чаще всего открывает инициальные реплики мужчин (по нашим наблюдениям, в женских инициальных репликах это местоимение фигурирует приблизительно в два раза реже). Такой выбор вполне соответствует господствующей точке зрения, согласно которой «мужчина не должен быть слабым и зависимым». Лингвистические наблюдения совпадают с гипотезой психологов о том, что концепт "ego" женщины имеет менее жесткие и детерминированные границы.
Представление о характере взаимодействия чужой и собственной речи послужило основой для разработанной М.М. Бахтиным теории одноголосого и двухголосого слова. Одноголосое словоэто слово, имеющее единственный смысловой контекст. Двухголосое слово характеризуется установкой на чужое равноценное слово, которое оно так или иначе учитывает, на которое реагирует.
Связано это с тем, что в процессе общения создается единый текст диалога, который определяет содержание всех отдельных входящих в него высказываний в качестве общего для них контекста.
Данный механизм является конкретным проявлением взаимодействия смысловых позиций в диалоге.
Инициальные реплики, произносимые женщинами гораздо в большей степени, чем сформулированные мужчинами, обладают направленностью на чужое слово. Конкретное выражение указанная тенденция находит в форме «подсказок», содержащихся в вопросе: -Tu vas tous les jours sur le port, mon cheri? -Tous les jours. Il y a de nouveaux yachts, cette semaine. [12. C. 27].
Такая свойственная женщинам манера задавать вопрос, открывающий диалог, экономит время, необходимое для речевого оформления ответной реплики.
Кроме того, при антиципировании говорящим ответного высказывания у собеседника возникает ощущение, что его хорошо понимают, и он уступает инициативу в говорении женщине, которая с легкостью облекает в материальную форму мысли обоих партнеров.
Роль зачина диалога, таким образом, сводится к настройке механизма межличностного взаимодействия. Участие мужчины в оформлении зачина ограничивается четкой формулировкой цели дальнейшего общения. Реализация этой коммуникативной роли обеспечивается нерасчлененным характером зачина и ядра, активным использованием местоимения "je", строгим соответствием между изначальной интенцией и средствами вербального оформления. "Женский" стереотип вступления в диалог предполагает определенные усилия по созданию благоприятного психологического климата. Достижение желаемого эффекта происходит тематическим вычленением зачина из общей логико-смысловой структуры диалога, варьированием речевых клише, подражанием речи собеседника. Мужской стиль общения свидетельствует о стремлении к социальному доминированию и независимости, женский – к сотрудничеству. Для начала диалогического взаимодействия между мужчиной и женщиной свойственны несовпадение целей вступления в контакт, контрасты характеристик речевого поведения и, как следствие недостаточное понимание смысловых позиций друг друга. Наличие всех этих признаков в их совокупности дает возможность охарактеризовать первое звено речевой коммуникации как начальный этап межличностного конфликта. В настоящее время на фоне расцвета доктрин феминистического толка, предоставления женщинам больших социально-экономических прав и свобод соперничество в ходе диалогического взаимодействия нередко принимает форму открытой враждебности и агрессивности. Противоречия могут возникнуть и при отсутствии явных расхождений в оценке предполагаемого предмета обсуждения.