Грабарь И. Э.
Когда смотришь на внушительные стены Петра и Павла на Славне, то прямо не верится, что церковь построена уже после Феодора Стратилата, в 1367 году. Впечатление массивности придают ей не только два живописных контрфорса позднейшего происхождения, но и первоначальные стены храма, на которых совсем "по старине" подслеповато глядят узкие, словно щурящиеся окна. Когда-то церковь имела своды, впоследствии рухнувшие и замененные бревенчатым потолком1. Очень возможно, что архаизм ее шел дальше примитивного впечатления, производимого стенами, и зодчий вернулся в ней от восьмискатной системы к древним кружалам. В ней нет и столбов, которые могли оказаться ненужными после того, как обрушился верх. Такое же архаическое впечатление производит и церковь Рождества Христова2 "в Конце" или "на Поле" [" на Кладбище"], слывшая также под названием "Рождества у Скудельниц" и построенная в 1381 году. Она покрыта на восемь скатов и имеет обычное трехдольное деление. Ее лопатки незначительно выступают из стены и заканчиваются в средней и западной части трехлопастными дугами, а в очень узкой восточной – двухлопастной полудугой. Никаких других украшений ее стены не имеют, и только верх барабана опоясан арками, под которыми помещены еще глубоко вдавленные нишки3. Этот арочный пояс – один из наиболее простых, но и самых эффектных во всем Новгороде.
Необыкновенно красива была, вероятно, церковь Покрова Богородицы в Зверине монастыре на Софийской стороне, пока целы еще были восемь скатов ее покрытия. Теперь ее кровля четырехскатная, но все же она сохраняет в своих стенах, простых и гладких, и особенно в куполе, все глубокое очарование архаических форм. Ее глава – одна из наиболее прекрасных по изумительному росту своих контуров. Церковь построена первоначально в 1335 году, но, как видно вновь перестроена в 1399 году.
В том же монастыре, несколько дальше за ней, стоит другая небольшая церковь во имя Симеона Богоприимца. Построенная уже значительно позже первой, в 1468 году4, она крыта на восемь скатов и, в общем, выдержана в формах Феодора Стратилата, но трактована гораздо проще и как бы провинциальнее5. Ее глава получила уже тот сплющенный вид, ту "пучину", которая была выработана в деревянных церквах и от них перешла в Москве на каменные. Еще больше испорчена глава на одной из самых очаровательных церквей того же характера, церкви Двунадесяти Апостол "в Пропастех" или "у Скудельни". В 1904 году она сгорела, и ее прежняя, тоже, впрочем, поздняя, глава теперь заменена совершенно безобразной, странно дисгармонирующей со стройным силуэтом церковки. Она построена в 1455 году6 и представляет тот упрощенный тип, который в это время был в Новгороде в большом ходу7. Вполне сохранившейся церковью такого типа является церковь Иоанна Богослова на Витке " в Радоговицах", построенная в 1383 году и имеющая барабан, окаймленный арочным пояском и увенчанный прелестного рисунка главкой8. Этот же упрощенный тип представляет и крошечная часовня, стоящая на правом берегу Волхова, верстах в трех к юго-востоку от города, и приписанная к Сковородскому монастырю. В этом же роде и церковь Николая Чудотворца, стоящая к югу от Зверина монастыря и приписанная к нему. Построение ее относится к 1386 году9, а придел Петра и Павла, прилепившийся к ней с севера и имеющий забавную вытянутую главку на тоненькой шейке, появился только в 1672 году. Как церковь, так и придел имеют по одному алтарному полукружию и вместе дают очень живописное впечатление, вызывающее воспоминание, скорее, о какой-то милой игрушке, нежели церкви10.
Но самое архаическое впечатление производит церковь Ильи Пророка на Славне. Хотя она и построена уже в 1455 году, но своим суровым видом кажется родной сестрой Петра и Павла на Синичьей горе или Николо-Дворищенского собора. Объяснение этому можно видеть, быть может, и в том, что она поставлена, по словам летописца, на старой основе. Эта церковь отличается необыкновенно широким и пропорционально очень массивным барабаном, покрытым круглой тяжелой главой. Но особенное своеобразие придают ей два крайних восточных выступа, хотя и позднейших, но составляющих вместе с тремя алтарными полукружиями какой-то непрерывный ряд стен, гнущихся живописными изломами. Стены эти не имеют ни одного орнамента, и эта суровая простота подчеркивает красоту такого же простого, четырехконечного железного креста ее главы, с наружными крестиками на концах.
Совершенно другим характером отличаются церкви, появляющиеся в Новгороде в XVI столетии. Таковы церкви Жен Мироносиц и Великомученика Прокопия, стоящие на Ярославском дворище, одна подле другой. Первая построена в 1445 году, но, как говорит летописец, "на старой основе". Однако в 1510 года она пришла уже в ветхость и была возобновлена11. Мы знаем, что такие возобновления, особенно совершаемые богатыми гостями, означали, в сущности, почти новую постройку, и можем с уверенностью предположить, что основные ее формы относятся именно к этому времени. Стоящая к востоку от нее церковь Прокопия Мученика построена в 1529 году и имеет некоторые особенности, до того не встречавшиеся в Новгороде12. Обе они имеют уже не по одному, а по три алтарных полукружия, достигающих у церкви Жен Мироносиц почти до самой кровли. Крыты они на четыре ската, но такое покрытие появилось у них, несомненно, позже, что особенно очевидно у Прокопия Мученика, сохранившего со всех четырех сторон ту трехдольную обработку стен, которая вызывалась формой фронтонной кровли13. Самое тройное деление здесь уже иного характера, нежели в прежних церквах, и средняя ниша лишена трехлопастной дуги, вместо которой получила только одно заострение. Боковые полудуги также без лопастей, причем вся западная нишка доходит не до самого низа церкви, а прерывается на одной трети от земли, благодаря чему вся обработка получает более декоративный характер. Такой же чистой декорацией является и особая ниша западной части стены, заканчивающаяся наверху тремя остроконечными арочками, - мотив, занесенный из Москвы. Этими арочками заменены у нее на барабане и арки его пояса, бывшие до того в Новгороде всегда дугообразными. Глава ее сохранила, по-видимому, изящную форму, полученную при сооружении церкви. На барабане церкви Жен Мироносиц арочный поясок спущен очень низко, и впадинка под ним неглубока. Лопаток на ее фасаде также нет, если не считать одного выступа с запада и двух с востока на южной стене, обрывающихся внезапно на одной трети ее вышины от земли. Четыре внутренних столба у нее закруглены в своей нижней части, а у Прокопия Мученика они совсем круглые сверху до низу, как у Симеона Богоприимца в Зверине монастыре. Все эти три церкви имеют подвал, или подцерковье, так же как соседняя с двумя первыми церковь Параскевы Пятницы, Рождества на Поле или обе Петропавловских – на Неревском конце [в Кожевниках] и на Славне.14
Мотив остроконечных арочек, встречающийся впервые у Прокопия Мученика, получил свою законченную обработку в трапезной церкви Сретения Господня в Антониевом монастыре. Как и две предыдущие, она перестроена приблизительно в одно время с ними, в 1533 году, но, как и там, эта перестройка была, вероятно, новой постройкой15. Ее барабанный поясок имеет такой же зубчатый характер, как и у Прокопия Мученика, а все стены украшены двууступчатыми полукруглыми нишками с заострениями наверху. Кровля была здесь, несомненно, восьмискатной, о чем свидетельствует среднее из трех делений каждой стороны. Оно значительно выше обоих боковых, и первоначально, надо думать, дуга его завершалась таким же острием, как и все нишки и впадинки церкви. Новая четырехскатная крыша срезала все заострения и образовала полукружия, в которых тогда же были написаны существующие до сих пор и позже поновленные фрески. Чтобы красиво заполнить всю стену под фронтоном, над боковыми нишами трехдольного деления и ближе к средней помещены две короткие нишки, выражающие вместе с продолговатыми боковыми стремление кверху.
Несколько иначе, хотя, в общем, в том же характере, обработаны стены Благовещения на Витковской улице [ныне – на Михайловской улице], в Славенском конце16. Обработка эта относится, по всей вероятности, в 1541 году17, когда церковь сгорела и была перестроена. Ее алтарный выступ охвачен вверху зубчатым поясом, а по стенам, тоже в верхней части церкви, разбросаны пятиугольные двууступчатые впадинки, повторенные и на галерее, соединяющей Благовещение со стоящей рядом церковью Михаила Архангела, разобранной до основания и вновь сложенной в начале XIX века. Церковные своды рухнули и заменены деревянным потолком, а каменный купол – также деревянным барабаном. Около того же времени была построена и колокольня церкви Никиты Мученика у Федорова ручья [на Московской улице] (1557 года)18, имеющая также характерную для этой эпохи обработку стен арками, заостренными наверху, и такими же нишками. Совсем особое место среди новгородских церквей занимает церковь Бориса и Глеба на Торговой стороне в Плотницком конце [в Плотниках]. Ее первоначальное построение, как и многих позднейших новгородских церквей, относится к сравнительно ранней эпохе, именно к 1377 году, но уже в 1521 году ее за ветхостью пришлось разобрать до основания, и в 1536 году строится новая19. Такая необычайная быстрота обветшания была, судя по летописям, довольно нередким явлением и объясняется тем, что множество церквей строилось спешно по обету или "от мора" иногда в один месяц и даже в неделю, а деревянные рубились в один день, причем получали название "обыденных". Но даже и в этих случаях слишком исключительная быстрота обветшания не всегда кажется правдоподобной и наводит на мысль о том, что в летописи просто пропущены года первоначального сооружения той или другой церкви, стены которых на самом деле могли быть и значительно древнее.
Вместо обычного в Новгороде трехчастного деления Борисоглебская церковь как бы возвращается в своих формах назад, к прежней арочной системе. Каждая стена ее также разбита пятью лопатками на три части, но они завершаются уже не трехлопастными дугами или полудугами, а мотивом древних арок, только последние выведены вверху не "по кружалам", а в виде фронтонов над каждым из трех делений фасада. Таким образом, кровля церкви производит впечатление нескольких кровель типа Феодора Стратилата, соединенных в одну общую композицию. Н.В.Покровский склонен видеть в Борисоглебской церкви очень типичный и чуть ли не излюбленный образчик покрытия в Новгороде. Он считает форму фронтонной кровли, выросшей из щипца избы и деревянного храма, не только очень практичной в стране, изобилующей дождями и снегами, но и настолько традиционной и старозаветной, что "новгородские плотники должны были чувствовать к ней инстинктивное влечение и внушить расположение к ней каменщикам"20. Все это не подлежит никакому сомнению и вполне объясняет живучесть и распространенность фронтонных церквей в Новгороде, таких, как церкви Феодора Стратилата и Спаса Преображения на Торговой стороне, но представляется весьма мало убедительным, если от живучести однофронтонного типа делать вывод о распространенности в Новгороде трехфронтонных фасадов. Несомненно, что, начиная с XV века, в Новгороде заметно стремление покрывать деревом на скаты каждую дугу церковных фасадов, но этот прием не привел к созданию законченного типа, и, как мы увидим дальше, целые ряды фронтончиков гораздо обычнее в Пскове, нежели в Новгороде, где церковь Бориса и Глеба приходится рассматривать, скорее, как исключение, нежели известный тип. Такими же неубедительными являются и все ссылки на обычаи строить церкви "по старине", и вывод отсюда, что первоначальная Борисоглебская церковь имела "такую же разделку стен со щипцами", тем более, что "она построена, по замечанию летописца, на старом основании и, вероятно, по старому образцу". Мы уже видели, насколько на этот раз новгородцы, заменившие прежнюю главу московским пятиглавием, были безупречны в очень добродетельном, но не всегда плодотворном тяготении строить "по старине".