Очень выразительно изображены певцы на пелене, вышитой в 1498 г. по заказу дочери молдавского господаря Стефана, невестки Ивана III — Елены Стефановны, называемой Еленой Волошанкой.
Пелена — памятник весьма значительных исторических событий конца XV в., связанных с борьбой за престолонаследие6.
Событие, изображенное на пелене, было кульминацией жизни Елены и ее сына Димитрия, который был объявлен наследником престола, поэтому Елена Волошанка пожелала увековечить торжественную, радостную для ее сердца процессию, заказав шитье с изображением всех принимавших в ней участие, в том числе и хора.
На пелене представлена церковная процессия в день празднования Вербного воскресения. Слева в первом ряду — Елена Волошанка, одетая в желтую ризу и красное платье. На правом плече у нее знак — коричневый круг, выделяющий ее из ряда других лиц. Четвертая женщина справа от Елены — Софья Палеолог, одетая в княжеские одежды и княжескую шапку.
В центре композиции помещена икона Божией Матери, именуемая Одигитрией. Ее несет дьякон. Справа от иконы, на одном с ней уровне, расположены три очень значительные фигуры: царь Иван III, его сын Василий и внук Димитрий. Художник выделил фигуру Димитрия круглым нимбом коричневого цвета; цвет его одежды и нимба соответствует цвету одежды его матери. Так же ярко одеты лишь певцы, изображенные на переднем плане перед иконой антифонно как левый и правый клиросы. На них длинные разноцветные рясы — красные, желтые, белые, голубые, коричневые, на головах — остроконечные и округлые шапочки, тоже разных цветов. В черные одежды облачено только монашествующее духовенство.
На каждом клиросе есть руководящий певец, головщик, регент, которого нетрудно узнать по поднятым рукам и дирижерским жестам. В правом клиросе регент одет в красную рясу, в левом — в коричневую. Их живые, изящные позы свидетельствуют о том, что в настоящий момент они руководят хором, сопровождая крестный ход пением. Динамичность придают хору и жесты певцов — их руки приподняты, они запечатлены в позе пения. В архивах сохранились сведения о том, что Государев хор Ивана III участвовал в поставлении на великое княжение Димитрия Ивановича, внука Ивана III. На левом и правом клиросах пели многолетие.
Древнерусская иконопись и музыка обнаруживают глубокую связь в воплощении общих сюжетов, которых довольно много, и перечисленным кругом произведений они не ограничиваются. Почти все иконы праздничного круга отражают в той или иной мере тексты песнопений. Теснее всего икона связана с главными песнопениями праздничной службы — тропарем, кондаком; например, рождественский кондак служит источником иконографии Рождества Христова. Нередко в основу иконографии бывает положен текст какой-либо стихиры, цикла стихир (житие с клеймами) и даже такой большой композиции, как Акафист Богородице.
Древнерусские иконы дают богатый материал, касающийся русской хоровой культуры. Изображение хоров и руководителей хоров — головщиков на иконах восходит к XIV в. На иконах можно видеть хоры, написанные в разных местностях, — псковской, ростово-суздальской, новгородской. Одежда певцов обычно изображалась разноцветной, выдержанной в ярких тонах; черных ряс не встречается, рясы оторочены каймой по краям, часто кайма золотая, а на головах певцов — разноцветные шапочки разных форм, остроконечные и круглые.
Количество певцов в хорах различное — от четырех до десяти и более. Довольно часто на иконе изображаются одновременно два хора — левый и правый клиросы, которые стоят друг против друга, что указывает на антифонное пение хоров. Такие полухория состоят из пяти-шести человек. Во главе каждого из них свой головщик. Хоры размещаются в центре храма в наилучших акустических условиях.
Древнерусские храмы отличались поразительным акустическим совершенством. Высокие купола, голосники с объемной акустикой создавали эффект неземного, небесного звучания. Голоса певцов поднимались в высоту купола, тембры их смешивались и доносились сверху из купола слитно, объемно, звучно, отдаваясь эхом, как бы имитируя небесное ангельское пение.
Древнерусский храм был "небом на земле" для человека, который, входя в него, погружался в особый мир. Этому способствовала и архитектура — условия особой объемной акустики, и музыка, и живопись. Лики святых смотрели на верующих с икон и фресок то строго, то умильно. Человек слышал слова молитв, тексты Священного писания. Все, что окружало его в храме, было наполнено символическим и мистическим духом, в нем не было ничего случайного, все было упорядочено, все канонично соответствовало Уставу, богослужение шло в строгом последовании. Все, что окружало человека в храме, было подчинено одной идее и, гармонично сливаясь воедино, возносило человеческий дух ввысь. "Горé имеем сердца" (обратим сердца ввысь) — взывает священник на Литургии. Все это вместе с невыразимой силой действовало на внутренний мир человека. Атмосфера храма призвана была духовно наполнить человека, этой же цели служила и древнерусская музыка.
Древнерусское искусство на протяжении многих веков развивалось внутри церкви. П. А. Флоренский в работе "Храмовое действо как синтез искусств" подчеркивает неразрывность церковных искусств, подчиненных одной цели и общей идее. Будучи храмовым, церковное искусство было призвано служить Литургическому действу — богослужению, в котором участвовали все церковные искусства, — слово, музыка, иконопись, монументальные изобразительные искусства — мозаика, фрески, скульптура и зодчество. Взаимосвязанные, они дополняли друг друга, как бы сливаясь воедино, служили одной, общей цели — раскрытию глубины смысла и проникновенной выразительности чувств божественных песнопений и молитв, Священного писания. Древнерусская архитектура — церкви и колокольни — играли важнейшую роль в этом синтезе, ведь именно архитектура храма создавала для пения такие условия, при которых звук любого голоса приобретал силу и объемность, голоса, сливаясь в куполе, возвращались вниз, обогащенные реверберацией, усиленные эхом. Церковная акустика придавала голосам церковного хора особый объемный характер звучания, который нередко сравнивали с небесным, ангельским пением. Образующийся эффект эха создавал храмовую акустику округлого, объемного звучания, благодаря чему было ощущение особого храмового пространства. В песнопениях звучал призыв отвлечься от земных забот и волнений ради молитвы и предстояния Богу: "Животворящей Троице песнь приносяще, всякое ныне житейское отложим попечение", подобно ангелам и херувимам "Иже херувимы", петь ангельскую песнь "Трисвятую песнь припевающе".
Сноски:
1. Нам представляется неубедительной довольно свободная трактовка этой миниатюры, данная Г. Вздорновым в опубликованной им Киевской псалтыри. Он связывает эту миниатюру с миниатюрой, расположенной от нее слева и изображающей царя Саула. "Саул, мучимый злым духом, ищет развлечения в музыке и танцах", — пишет Г. Вздорнов. (Вздорнов Г. И. Исследование о Киевской Псалтыри // Киевская Псалтырь 1397 года. М., 1978. С. 142.) В Библии нет на это никаких указаний. Псалом, который иллюстрирует миниатюра, изображающая Саула, не входит в число 150 псалмов Давида. Этот псалом рассказывает о жизни Давида и его победе над Голиафом. Изображением царя Саула начинается цикл миниатюр этого псалма. Саул посылает своих слуг: "Найдите мне человека, хорошо играющего, и представьте мне его" (1 Цар. XVI, 17).
2. Однако существует и другое предположение, принадлежащее А. Овчинникову и Н. Кишилову: один из певцов указывает рукой на звезду. См. об этом: Живопись древнего Пскова / Вступит. ст. А. Овчинникова и Н. Кишилова. М., 1971. С. 13.
3. См.: Антонова В. Н. Древнерусское искусство в собрании Павла Корина. М., 1966. № 30.
4. Данилова И. Е. Фрески Ферапонтова монастыря. М., 1970. С. 5—5 об.
5. Сборник суточных церковных служб и песнопений на русском языке / Пер. свящ. В. Адаменко. Н. Новгород, 1926. С. 99.
6. Датировка пелены и определение изображенных на ней лиц произведены М. В. Щепкиной: Изображение русских исторических лиц в шитье XV в. // Труды ГИМ. Вып. 12. М., 1954. См. также: Маясова Н. А. Древнерусское шитье. М., 1971. С. 20.