Последнее по времени открытие в грузинской женской поэзии — Софико Кванталиани (р. 1977), опубликовавшая два очень разные цикла — «Паранойи» и «Мультипликации». В «Паранойях» Кванталиани рассказывает от третьего лица очень мрачные истории — семейные, уголовные, суицидальные — и это напоминает короткометражные фильмы с «монтажом аттракционов». В «Мультипликациях» она пишет от первого лица и вырабатывает новый стиль, который можно оксюморонно назвать «кокетливой задушевностью». В религиозных песнях (Кванталиани называет эти тексты «песнями») «Мультфильмов» героиня, обращаясь к Иисусу, вспоминает детские эротизированные фантазии, затрагивает проблемы гендерной идентичности, упоминает персонажей народных сказок. Когда стихи Кванталиани были переведены на русский язык, один из читавших сравнил их с произведениями Габриелы Мистраль.
Новые технологии и средства коммуникации, изменившие нашу жизнь в последние десятилетия, также влияют на грузинскую поэзию. Они, конечно, часто упоминаются в стихах разных авторов, в том числе и как детали интимного, личного пространства человека. Но, пожалуй, самый радикальный эксперимент в этой области осуществил Баса Джаникашвили (р. 1974): в его стихах новая техника — не фон и не инструмент, а новый лирический адресат. Джаникашвили пишет любовные стихи, обращенные к компьютеру, мобильному телефону и пр. С эстетической точки зрения к текстам Джаникашвили можно предъявить множество нареканий, но метод его настолько необычен, что, несомненно, имя Джаникашвили заслуживает упоминания.
Попробуем подвести итог. Из перечисления авторов, ориентированных в большей или меньшей степени на западную эстетику, может создаться впечатление, что грузинская поэзия к настоящему времени стала полностью вестернизованной. Это и так, и не так. Действительно, бoльшая часть грузинской поэзии высокого и среднего уровня создается под влиянием литератур европейско-американского региона — и новых движений в этих литературах, и наиболее распространенных в них клише. Различные модели западной поэзии — хотя бы на поверхностном уровне — так или иначе известны практически всей интеллектуальной литературной молодежи. Но если анализировать современную грузинскую поэзию более глубоко, то можно увидеть, что в ней происходят процессы бурной трансформации.
В задачу этой статьи входили поиск и перечисление параллелей между грузинскими и иноязычными поэтами, но хотелось бы надеяться, что этот обзор не создаст впечатление о грузинской поэзии как провинциальной или эпигонской; в лучших ее образцах нет ни того, ни другого.
И последнее. Как быть с восточной поэзией в этом новом контексте? Сегодня, когда поэзия западного типа становится своего рода стандартом, стихотворения, основанные на восточных традициях, могут стать средством эстетического обновления и даже приобрести большую популярность. Пример такого подхода в грузинской поэзии — Рати Амаглобели (р. 1977), автор, несмотря на молодость, уже очень известный и много выступающий с (очень впечатляющим) чтением своих стихотворений. В его текстах вполне ощутим опыт чтения западных литератур, но их облик — орнаментальность, архаизмы (заимствования из средневекового грузинского языка и пр.), многочисленные аллитерации, особая версификация — выдает поэта восточного типа. В сегодняшней Грузии есть и другие авторы подобной эстетической ориентации. Борьба и синтез восточных и западных влияний в грузинской поэзии продолжаются, и это естественно: Грузия стоит на распутье между этими двумя мирами. Более того, это не только естественно, но и замечательно: ведь восточная и западная поэзия равно важны и прекрасны!
Примечания
1) Переводы цитат с грузинского, за исключением специально оговоренных случаев, сделаны Майей Мамаладзе специально для данной статьи.
2) Бесики (настоящее имя Бессарион Габашвили, 1750—1791) — грузинский поэт с отчетливой восточной эстетической ориентацией.
3) В группу «Компания 41°» (или просто «41°») входили русские футуристы-заумники, которые поддерживали общение с грузинскими поэтами-новаторами (Г. Робакидзе, П. Яшвили, Т. Табидзе). Одним из ведущих участников группы был Илья Зданевич (1896—1975), русский и французский авангардист, участник футуристического и дадаистского движения, один из пионеров визуальной поэзии, продолжавший и в эмиграции экспериментировать в этой области. В начале 1920-х годов в Тифлисе (Тбилиси) существовала группа уже собственно грузинских футуристов (С. Чиковани, Н. Чачава). О деятельности русских футуристов в Грузии см.: Крусанов А. История русского авангарда. Т. 2. Кн. 2. М., 2003. С. 301—328; Никольская Т. Фантастический город. М., 2001.
4) Имеются в виду публиковавшиеся по-русски и по-грузински тексты русских и западных авторов — и не только литературные, но философские, филологические, религиозные, культурологические и др. Собственно грузинских писателей, запрещенных при советской власти по политическим причинам, было довольно мало.
5) Джохарт — неологизм: «палочный арт». — Примеч. перев.
6) Поскольку Ш. Иаташвили по понятным причинам не мог написать про собственное творчество, считаем необходимым привести краткую характеристику поэзии Иаташвили, данную одним из «героев» этой статьи — Давидом Чихладзе: «Шота Иаташвили организует свои стихи на основе самых повседневных тем, без видимых усилий видит и передает тайное поэтическое напряжение, возникающее в городской и предметной среде. Документальное отображение фактов и событий, настроений и причин этих настроений неожиданно преобразуется в поэзию, так, что возникает ощущение, что жизнь в своей основе выглядит именно так. <...> Большую роль в поэзии Иаташвили играют синтаксические конструкции и созерцание в манере [японских] хайку...
Иаташвили пишет понятным для современного грузина нестилизованным языком; в то же время он избегает другой опасности — ставшего модным ныне вульгарного бытового языка или грубого жаргона, этого беспомощного признака якобы “современности” в некоторых образцах сегодняшнего грузинского искусства» (пер. с груз. М. Мамаладзе). Заметим также, что, в отличие от Ртвелиашвили и Бундовани, Иаташвили после сборника «Аномальная поэзия» почти не пишет на злободневные социальные темы; да и в целом его поэтика в последние годы довольно сильно изменилась. — Примеч. ред.
7) Единственный перевод прозы Барбакадзе на русский (отрывок из романа) опубликован в интернет-журнале «TextOnly» (www.vavion.ru/textonly/).
8) Впрочем, мне кажется, что Барбакадзе иногда слишком увлекается таким подходом к стихосложению: фиксировать все возможные варианты того или иного сочетания слов без выбора и без иного выражения авторского начала — путь, ведущий к сухому, холодному формализму.
9) Литературная Грузия. 1993. № 2—3 (сдвоенный).
10) Мерани — мифологический конь, «грузинский Пегас».