В поисках мотивов Ван Гог путешествует по окрестностям Арля. В письмах он не перестает восхищаться этим благодатным краем. Арль кажется художнику светлым и прекрасным. «Сейчас мои краски очень яркие — небесно-голубой, оранжевый, розовый, киноварь, ярко-желтый, светло-зеленый, светло-винный, фиолетовый», — пишет он сестре. Всю весну он с упоением пишет цветущие деревья — десятки картин, словно напоенных щедрым южным солнцем. В письме к Тео он восторгается: «У меня еще никогда не было такой замечательной возможности работать. Природа здесь необыкновенно красива! Везде надо всем дивно синий небосвод и солнце, которое струит сияние светлого зеленовато-желтого цвета; это мягко и красиво, как сочетание небесно-голубого и желтого на картинах Вермера Делфтского. Я не могу написать так же красиво, но меня это захватывает настолько, что я даю себе волю, не думая ни о каких правилах».
В качестве мастерской Винсент снимает несколько комнат в так называемом «желтом домике», которые он намерен сделать «штаб-квартирой на все время пребывания на юге». В одном из майских писем к Тео он подробно описывает свою первую самостоятельную мастерскую: «Снаружи дом выкрашен в желтый цвет, внутри выбелен, много солнца. Снял я его за пятнадцать франков в месяц. Теперь мне хочется как-то обставить хоть одну комнату, ту, что на втором этаже. В ней я устрою себе спальню… На этот раз я выбрал жилье удачно. Представляешь себе — дом снаружи желтый, внутри белый, солнечный. Наконец-то я увижу, как выглядят мои полотна в светлом помещении».
Винсенту не терпится поделиться своей радостью с друзьями. В своих письмах он стремится зазвать их к себе, в надежде создать под крышей «желтого домика» своего рода коммуну, которую он в своих мечтах окрестил «мастерской юга».
Он работает неистово, пишет несколько холстов каждый день: пейзажи Арля («Красные виноградники в Арле», «Жатва», «Рыбачьи лодки в Сент-Мари»), портреты его жителей («Колыбельная (Мадам Рулен)»), натюрморты, среди которых особенно выделяются «Подсолнухи», воспринимавшиеся им как символ солнечного, жизнерадостного Юга. «Я начинаю чувствовать, что я стал совсем другим, чем был в день приезда сюда: меня больше не мучат сомнения, я без колебаний берусь за работу, и моя уверенность в себе все больше возрастает», — пишет он брату. Единственное, что омрачает его жизнь, — это нехватка денег и красок. «…У меня сегодня окончательно иссякли краски, холст и деньги, — жалуется он брату. — Последняя моя картина, написанная с помощью последних тюбиков краски на последнем куске холста, — зеленый, как и полагается, сад — сделана одним чистым зеленым цветом с небольшой прибавкой прусской зелени и желтого хрома».
Наконец в октябре в Арль приезжает Гоген, что привело Винсента в полный восторг. Однако с первого дня между ними, очень разными людьми и художниками, возникают ожесточенные споры и непримиримые противоречия. В том, что восхищает Ван Гога, Гоген не видит ничего заслуживающего внимания: все кажется ему мелким и ничтожным. Ван Гог болезненно воспринимал равнодушие друга, его постоянное желание уехать. Ему была чужда эстетика Гогена, его художественный язык. «Наши дискуссии наэлектризованы до предела», — пишет он в письме к Тео. Позднее Гоген вспоминал один случай, который имел место накануне роковой ссоры: «Мне пришла в голову мысль написать его портрет, когда он работал над своим любимым натюрмортом с подсолнухами. Когда портрет был закончен, он мне сказал: « Да, это я, но только впавший в безумие».
Наконец наступила трагическая развязка: ссора, которая назревала все это время, с самого дня приезда Гогена, произошла 23 декабря 1888 г. Доведенный до исступления неистовой работой и спорами с Гогеном, Ван Гог, потеряв способность контролировать себя, набросился на друга с бритвой. Тот не нашел ничего лучшего, как уйти ночевать в пансион. Лишь наутро он узнал о ночной трагедии от инспектора полиции. Вот что писала о случившемся арльская газета «Forum republican» от 30 декабря: «В прошлое воскресенье, в половине двенадцатого ночи, некий Винсент Ван Гог, художник из Голландии, явился в дом терпимости №1, спросил некую Рашель, вручил ей свое отрезанное ухо со словами «Береги его как зеницу ока» и исчез. Полиция отправилась наутро к этому человеку и нашла его в постели без всяких признаков жизни. Несчастного срочно доставили в больницу».
Итак, 24 декабря Ван Гог был помещен в больницу в Арле, где его лечащим врачом стал доктор Феликс Рей. В течение нескольких дней приступы безумия повторялись. Но вскоре кризис прошел. Пастор Салль, наблюдавший за больным, отметил: «Я нашел, что он говорит спокойно и рассудительно. Он удивлен и оскорблен (а одного этого достаточно для продолжения приступа!) тем, что его держат здесь и лишают свободы».
7 января Винсент покидает больницу и возвращается домой, он охвачен желанием работать. В письме к Тео он пишет: «Господин Рей говорит, что я ел слишком мало и нерегулярно, поддерживал себя только алкоголем и кофе. Допускаю, что он прав. Но бесспорно и то, что я не достиг бы той яркости желтого цвета, которой добивался прошлым летом, если бы чересчур берег себя». Беречь себя, видимо, было не в характере Ван Гога, потому что 7 февраля он снова помещен в лечебницу. Причина — галлюцинации и мания преследования. Однако ему разрешается днем покидать больницу, чтобы работать в мастерской, на ночь же он возвращается назад.
Жители квартала недовольны тем, что душевнобольной, опасный для общества человек разгуливает по городу без присмотра, вместо того чтобы находиться под замком: всем еще памятна история с отрезанным ухом. Они пишут петицию городским властям. В результате Винсента отправляют в изолятор, а мастерскую в «желтом домике» опечатывают.
В мае 1889 г. Ван Гог добровольно поселяется в психиатрической лечебнице Сен-Поль, недалеко от городка Сен-Реми. «У меня маленькая комнатка, оклеенная серо-зелеными обоями, с двумя занавесями аквамаринового цвета и набивным рисунком — очень бледные розы, оживленные кроваво-красными полосками», — пишет он брату.
В течение года его рассудок временами проясняется, и тогда он бросается писать: упорядоченная жизнь в приюте помогает ему работать. Он находит темы для картин вокруг себя, в саду. В первые дни пребывания в приюте он пишет Тео: «У меня в работе два новых сюжета, найденные здесь, в саду, — фиолетовые ирисы и куст сирени». Однако эти периоды творческой активности чередуются с днями и неделями депрессии и бездеятельности: «Не вижу, где найти мужество или надежду, однако нам давно известно, что в ремесле художника нет ничего веселого». В этот период им написаны знаменитые пейзажи с кипарисами («Дорога с кипарисами и звездами») и оливами («Оливковая роща»), натюрморты с цветами, а также реплики знаменитых картин его любимых художников Милле и Делакруа, а также Доре и Домье, написанные по репродукциям. В одном из писем к Тео он раскрывает суть своего метода: «Я беру черно-белого Делакруа или Милле… И затем я импровизирую в цвете. В целом это не мое, я использую образы из их картин, но гармония цветов, которая в конце концов появляется на полотне, — это моя собственная интерпретация… Я обнаруживаю, что эта работа учит меня кое-чему, а иногда приносит мне утешение».
В мае 1890 г. Ван Гог почувствовал себя лучше. Он покинул приют и, вернувшись на север, поселился в Овер-сюр-Уаз, у доктора Поля Гаше, интересовавшегося искусством и психиатрией. В Овере художник написал два портрета доктора Гаше. Там он получил от Тео письмо, в котором тот прислал ему вырезку из газеты «Mercure de France» с весьма лестным отзывом о его творчестве: «Этот могучий и настоящий, чистокровный художник, с грубыми руками титана, с нервами истерической женщины и душой ясновидца — совершенно самобытен и стоит особняком в жалком искусстве нашего времени. Возможно, судьба пошлет ему однажды радость признания и покаянную лесть моды? Может быть». Автором удивительной заметки был Альбер Орье. Винсент повел себя совершенно непредсказуемо: он огорчился. В своем ответном письме он просит Тео: «Пожалуйста, попроси господина Орье не писать больше статей о моих картинах. Главным образом, внуши ему, что он заблуждается на мой счет, что я, право, слишком потрясен своим несчастьем, и гласность для меня невыносима. Работа над картинами развлекает меня, но когда я слышу разговоры о них, меня это огорчает сильнее, чем он может вообразить». В качестве аргумента он ссылается на то, что «в статье описано не то, как я работаю, а то, как я должен был бы работать».
Тем не менее он продолжает заниматься живописью («Церковь в Овере», «Улица в Овере», «Дорога в Овере после дождя»). «Овер очень красив. Здесь, между прочим, много соломенных крыш, что уже становится редкостью», — пишет он Тео. Последней картиной Ван Гога стал вид пшеничного поля со стаей черных птиц над ним («Вороны над хлебным полем»), в ней он пытался выразить «грусть и крайнее одиночество». «…Никто из художников, кроме Ван Гога, не смог бы найти для этих птиц, застигнутых врасплох надвигающейся темнотой, такой особый черный цвет, одновременно «жирный» и отталкивающий», — писал об этой работе поэт Антонен Арто.
В искусстве Ван Гога доминирует всепоглощающая потребность самовыражения. За семь лет активной творческой деятельности он создал более 850 картин и 700 рисунков в самых разных жанрах — натюрморте, портрете (а также автопортрете), жанровой картине. Однако ярче всего его талант проявился в пейзаже — именно в нем находил выход его холерический взрывной темперамент. Живописная фактура картин Ван Гога — подвижная, болезненно беспокойная — отражает душевное состояние художника на излете его недолгой трагической жизни — он страдал душевной болезнью. Один из приступов этого недуга стал для него роковым: Ван Гог свел счеты с жизнью выстрелом из пистолета. «Что ж, я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка, это так», — писал он в своем последнем письме брату, так и не оконченном.