Архитектура, живопись и гравирование (стр. 4 из 15)

Со вступлением на великокняжеский престол Иоанна III

начинается эпоха самодержавного могущества московских государей и вместе с тем наступает расцвет русского искусства. Присоединив к своей отчине обширные земли, перестав быть ханским данником и женившись на греческой принцессе, отпрыске византийских императоров, Иоанн считал необходимым окружить себя подобающим величием и украсить свою резиденцию на славу. Прежде всего его внимание обратили на себя кремлевские святыни. Успенский собор, построенный еще при Иоанне Калите , стал слишком тесен при увеличившемся населении Москвы, обветшал и грозил падением; надо было соорудить вместо него новый, более роскошный храм. Исполнение этого предприятия было возложено на московских мастеров Ивана Кривцова и Мышкина; но они оказались несостоятельными: едва довели они постройку до сводов, часть ее обрушилась. Чтобы помочь беде, приглашены были псковские зодчие, но они не решились взяться за исправления. Тогда великий князь, вероятно по совету своей супруги, воспитанной в Италии, вызвал из этой страны архитектора Фьораванти, уроженца Болоньи, прозванного за свое искусство Аристотелем. Этому артисту, привезшему с собой в Москву своего сына, Андрея, и ученика, Петра, было поручено, если возможно, поправить и довершить работу московских мастеров, а не то строить сызнова, причем указано взять за образец владимирский Успенский собор, продолжавший считаться верхом совершенства. Осмотрев этот последний, Фьораванти разбил до основания остатки сооружения Кривцова и Мышкина и в 1475 г. приступил к постройке нового храма, с искусством и знанием, которыми, по словам летописца, дивились тогдашние москвичи. Через три года московский Успенский собор был окончен и освящен. Он вышел "чуден вельми величеством, и высотой и светлостью; такого же прежь не бывало на Руси". После того, в разные времена, он подвергался многим исправлениям, перестройками и переделками, так что не дошел до нас в первоначальном виде; тем не менее основные черты его сохранились. Придерживаясь вообще типа владимирских церквей, Фьораванти сделал некоторые отступления от него: удлинил здание на одну треть; вместо трех апсид устроил пять, обозначающихся снаружи лишь незначительными выступами из восточной стены; четырем столбам, подпирающим своды внутри собора, дал не четырехугольную, а круглую форму и поставил их на высокие пьедесталы; вместо дубовых связей, дотоле употреблявшихся на Руси при кладке стен, скрепил последние железными; наконец, изменил соотношение между некоторыми частями здания с целью гармонии и большей прочности. Владимирское влияние сильнее всего выразилось в наружности собора. Его фасады были также опоясаны полосой аркатур на колоннах и разделены пилястрами на компартименты с дугообразным верхом; барабаны пяти глав были украшены полуколонками между окнами и узорчатыми карнизами, теперь не существующими. Другой кремлевский собор, Архангельский, выстроен в 1504 - 1509 годах приглашенным из Италии "стенным и палатным мастером" миланцем Алевизом, на месте разобранной церкви того же имени, существовавшей со времени Иоанна Калиты. Если мысленно откинуть от этого храма все позднейшие пристройки, то он окажется очень похожим по плану на Успенский собор; но его внешность представляла, как представляет и теперь, смесь русского с итальянским. Тогда как Успенский собор имел облицовку из белого камня, Архангельский собор первоначально был двухцветный: нештукатуреные его стены были красные, кирпичные, пилястры же с их капителями, карнизы, тяги и прочие украшения - белокаменные. Формы и орнаментация этих деталей - чисто итальянские. Таковы, например, скульптурные раковины, заполняющие собой полукруглые верхи компартиментов на фасадах, и род пальметок, стоящих над каждым из этих полукружий, поверх кровли. Третий собор Кремля, Благовещенский, сооружен в 1484 - 1489 годах. Он весьма невелик и вначале имел обычный план владимирских церквей - квадрат с тремя апсидальными выступами и четырьмя столбами внутри. Впоследствии была пристроена с трех сторон более низкая, чем он, галерея с четырьмя башнями по углам, возвышающимися до самой его крыши и оканчивающимися вверху рядом кокошников. Над башнями поставлено по такой же главе, как и меньшие главы самого собора, так что из пятиглавого он превратился в девятиглавый. От первоначальной его наружности остались открытыми только апсиды, верхние части фасадов, ограниченные вверху кокошниками, и пять старых глав, из которых средняя имеет в основании также кокошники. Последняя частность, равно как и близость архитектуры этой церкви к владимирскому стилю, объясняются тем, что ее строили не иностранцы, а псковские мастера. Только что рассмотренным нами храмам почти современен Архангельский собор в Чудове монастыре. Подобно им, он очень изменился вследствие позднейших переделок (в XVII, XVIII и XIX веках), однако не настолько, чтобы нельзя было признать его близким подражанием одноглавым владимирским церквам.

Искусством итальянских мастеров Иоанн III пользовался для сооружения не одних только церквей, но и зданий гражданского характера. Фрязин Марко Руф, в 1484 г., строит в Кремле, между Архангельским и Благовещенским соборами, каменную (кирпичную) палату для государевой казны (прозывавшуюся поэтому "казенным двором") и другую "набережную палату", на западе от Благовещенского собора, для самого великого князя и его княгини. Тот же Руф, вместе с Петром-Антонием Соларио, воздвигает в 1491 г. Грановитую палату. Миланец Алевиз, о котором было говорено выше, сооружает в 1499 - 1508 г. новый дворец, составляющий ныне низ кремлевских теремов (верхние их этажи относятся к царствованию Михаила Федоровича

). Наконец, кремлевские стены с их башнями и с перекинутыми через реку Москву и речку Неглинную мостами (из них сохранился только один, перед Троицкими воротами) - произведение упомянутого Соларио и его соотечественников. При всех этих постройках итальянские зодчие были менее стеснены предъявленными им требованиями, чем в церковных сооружениях, и могли свободнее проявлять свою самостоятельность, соображаясь, однако, с местными обычаями и вкусом. В заслугу им должно быть поставлено то, что они научили русских мастеров более совершенной технике и познакомили их с архитектурными мотивами, которые, будучи уместно применяемы к делу и разрабатываемы в русском духе, внесли обновление и разнообразие в наше искусство. Замечательно, что с приходом к нам итальянцев в русском зодчестве происходит важный переворот: оно перестает в каменных постройках более или менее близко держаться исключительно византийских образцов и предается необычайной изобретательности. Причиной тому нельзя, однако, считать одно итальянское влияние; она кроется глубже - в пробуждении народного самосознания по прекращении княжеских междоусобий, свержении татарского ига, объединении Руси под твердым скипетром наследников Калиты и возвышении Москвы, привлекшей в себя художественные силы из других городов; итальянцы же своим влиянием только содействовали этому перевороту, обогатив русских мастеров техническими познаниями и указав им на возможности идти самостоятельным путем. Храмы византийского типа, вроде кремлевских соборов, еще строились в XVI, в XVII и даже в XVIII столетии, но в половине XVI века начинают появляться каменные церкви совсем иных форм. Как на одну из первых между такими церквами, можно указать на церковь Вознесения Господня в подмосковном селе Коломенском, построенную в 1521 г. Она имеет в плане равноконечный крест, ограниченный 12 стенками. Эти стенки образуют башню, которая, на некоторой высоте, переходит, посредством кокошников, в восьмигранный барабан с окнами, оканчивающийся вверху кокошниками, по два на каждой грани, и высоким шатром в виде восьмигранной усеченной пирамиды, с небольшой башенкой на верхнем основании. Церковь окружена со всех сторон двухъярусной галереей, нижний этаж которой представляет ряд арок, а верхний, осененный теперь крышей на столбах, первоначально был открытый. Три широкие, свободно раскинувшиеся крыльца ведут на этот этаж. Очевидно, общая форма этого здания заимствована от деревянных башнеобразных церквей, какие уже давно строились на Руси; к тому же и разделка стен, лопатки по углам, косые тяги напоминают деревянные раскосы, а полосы, украшающие шатер, похожи на систему стропил, хотя в карнизах, капителях и некоторых других деталях заметно отражение итальянского влияния. Не менее интересна церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи в селе Дьякове, лежащем подле Коломенского, выстроенная в 1529 г. Она состоит из средней восьмигранной башни, к которой с востока примыкает полукруглая алтарная часть, и из четырех меньших, также восьмигранных башен, соединенных снаружи одна с другой (с северной, западной и южной сторон) прямыми стенами, так что между ними образуются три галереи. Каждая галерея имеет в середине дверь и прежде имела по бокам этих дверей теперь заделанные пролеты вроде окон. Средняя башня значительно выше остальных. Ее восьмигранник заканчивается вверху карнизом, над которым стоят ряд кокошников и, выше этих последних, ряд треугольных фронтончиков, упирающихся на меньшие кокошники, находящиеся в промежутках между большими. Над этим основанием поднимается восьмигранник; на каждом из его углов помещено по полукруглому выступу, примыкающему к цилиндрическому барабану, который окаймлен вверху сильным карнизом и увенчан полусферической главой с острым подвышением, на котором утверждены крест и яблоко под ним. Меньшие башни состоят также из двух восьмигранников, помещенных один над другим и разделенных один от другого тремя рядами треугольных фронтончиков; верхние, более узкие восьмигранники служат шейками глав и снабжены лопатками по углам; вверху их идет карниз, над которым лежат главы такого же очертания, как и глава средней башни. Над западным фасадом церкви стоит звонница; но она, по-видимому, устроена в позднейшее время. Довольно взглянуть бегло на план и общую форму этой церкви, чтобы убедиться в происхождении ее архитектуры от архитектуры деревянных башенных церквей, мотивы которой разыграны здесь чрезвычайно талантливо и оригинально. Церковь эта любопытна в особенности потому, что послужила прототипом для еще более своеобразного памятника русского зодчества - для Покровского собора в Москве, известного преимущественно под названием церкви Василия Блаженного . Не вдаемся в подробное описание этого храма, необычайностью своих форм и затейливостью внешних украшений возбуждающего удивление иностранцев: большинству наших читателей, без сомнения, он достаточно известен. Скажем только, что Покровский собор выстроен при Иоанне Грозном (в 1555 г.), в память покорения им Казанского царства и на своем веку много раз исправлялся и переделывался, но, несмотря на то, доныне сохранил главные черты своей первоначальной физиономии. Это - скорее не один храм, а группа храмов, стоящих на одном общем основании, родственных по характеру и сообщающихся между собой. В плане собора, равно как и в наружности, есть много общего с Дьяковской церковью. Подобно ей, он представляет среднюю башню и расположенные вокруг нее крест-накрест четыре менее высокие башни; но между этими последними архитектор (имя которого, к сожалению, остается неизвестным) поместил еще по башне, так что всех башен получилось не пять, а девять. Средняя башня, оканчивающаяся вверху пирамидально, своим складом резко отличается от остальных, которые все увенчаны луковичными главами, причудливо орнаментированными различным образом, и имеют каждая свои архитектурные детали. С восточной стороны к собору пристроен царем Феодором Иоанновичем придел во имя Василия Блаженного, увенчанный невысокой главой. Шатровая колокольня, также как и галерея вокруг всего здания, - сравнительно поздней постройки.