Карапетьянц Артемий Михайлович - доктор филологических наук. профессор, заведующий кафедрой китайской филологии Института стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова.
По-видимому, прежде всего необходимо сделать некоторые разъяснения по поводу самого понятия "альтернативность". Альтернативность возникает только на фоне сходства, во-первых, задач, которые решает культура, и, во-вторых, существ, их решающих. Наконец, решение задачи должно предполагать два дополняющих друг друга пути, наличие которых не исключает как возможности реализации одного из них, так и снятия различия между ними.
Так, например, в качестве основной фонетической единицы (фонетической единицы по умолчанию) в языке может быть принят или простой, или сложный звук речи (в последнем случае это язык слогофонемный, наподобие китайского). Но восприятие носителем языка слогозвука как стандартного звука речи снимает противопоставление простых и сложных звуков, так как простой звук - это частный случай сложного, а фонема в нашем понимании оказывается вырожденным слогом (точно так же скалярная величина в науке может пониматься как "неполноценная" векторная величина). В таком случае фонема - это признак слога, а не его составляющая. Звук речи также можно считать признаком слога, в то же время слоговой тон никак не может интерпретироваться как составляющая слога.
Альтернативность китайской (правильнее, дальневосточной) цивилизации средиземноморской (европейской) начинает проявляться в противопоставленное™ базовых географических понятий и представлений. "Китай" по-китайски - Чжунго. Дословно -это "срединное государство" или "срединные государства": китайский словослог прежде всего соответствует совокупности однородных предметов, т.е. на первый взгляд в общем случае соотносится со множественным числом, фактически же числа не имеет. Это еще одна иллюстрация противопоставления одной из альтернатив снятию альтернативности как таковой 1 .
Чжунго располагается посреди суши, омываемой с четырех сторон четырьмя морями - восточным, южным, западным и северным, и противопоставляется варварским и полуварварским государствам, причем ко времени первых упоминаний этого термина цивилизованных государств было несколько. Эти "срединные государства" мыслились окруженными варварами четырех сторон света: северными - ди, восточными - и, западными - жупами и южными -манями. Таким образом, если привычная нам культура предполагает модель Средиземного моря, окруженного сушей, то китайская - модель центральной и центрированной суши, окруженной с четырех сторон света варварскими племенами и далее с четырех сторон (или восьми полусторон) света - морями.
Оба культурные очага - и западный, и восточный -обязаны своим возвышением переходу к земледелию, требовавшему организации общественных работ. Однако в Междуречьи и Египте земледелие основывалось на орошении и использовании разливов рек, которые считались благом, а в колыбели дальневосточных культур- Северном Китае само сохранение цивилизации в первую очередь было связано с осушением: основной целью общественных работ было строительство дамб, препятствующих разливам Хуанхэ, которые уносили почву, а не оставляли после себя плодородный ил, как в Египте.
Примечательно выделение на Дальнем Востоке центра как самостоятельной сущности, благодаря чему базовая пространственная модель получает вид квадрата 3х3 (схема "восьми ветров" - сторон и полусторон света с центральной клеткой). Привычная европейцам пространственная модель по отношению к китайской составляет косой крест угловых квадратов. Это показано на рис. 1, который демонстрирует еще одно проявление альтернативности - расположение на китайских схемах в общем случае юга сверху, в то время как для западной традиции скорее характерно помещение юга снизу. Амбивалентность косого и прямого в китайской культуре предполагает двойственность в расположении севера (ср. наружные буквы в скобках и без скобок)-север может оказаться и в северо-восточном и в северо-западном углу 9-местной схемы.
Письменность, эта "лакмусовая бумажка" цивилизации, развивается вокруг синкретического религиозного комплекса, обнимающего всю совокупность знаний, необходимых для функционирования протогосударства. Для появления письменности необходимо, чтобы набор обозначаемых ситуаций был ограничен, а знаки общеприняты (последнее обеспечивает замкнутость и преемственность касты жрецов 2 ). В древнем Шумере первая предпосылка реализовалась в практике храмовой документации (номинация и счет предметов), в древнем Китае - в надписях на гадательных костях как органической составляющей ритуала гадания. Подобного рода гадание оказывается возможным благодаря ограниченности набора ритуальных действии и/или ситуаций для гадания (ячеек классификационных схем). Таким образом, в этом отношении противопоставление западной и восточной цивилизаций аналогично противопоставлению вещной и симпатической магий. В первом случае вырабатывается представление о частном материальном сходстве объектов и абстрагируются отдельные их признаки. второй предполагает системное мироустройство и стратегию "расстановки вещей по клеточкам" [2].
Дальнейшее развитие письма в Средиземноморье шло "по эстафете": Шумср-Вавилон-фнникийцы-греки-римляне. На Дальнем Востоке культурный центр не смешался, он только территориально расширялся (прежде всего на юг), поглощая периферию. В результате из двух возможных типов развитого письма - морфемного и фонемного - на Дальнем Востоке оказался реализованным первый, в Европе - второй. Первый путь был предопределен, с одной .стороны, естественным консерватизмом культуры (идеографическое письмо сменяется фонетическим только при заимствовании), с другой - отсутствием первоначальной связи между графическим и фонетическим способами организации, хранения и передачи информации.
Надо учесть и то, что морфемное письмо условными знаками-символами, в лучшем случае отражающими фонетическое подобие звуковых оболочек понятий, но не конкретное звучание, "центрирует" и "причесывает под одну гребенку" разные языки. Идеографическое письмо, ориентированное на язык, тяготеющий к моносиллабизму, оказывается вполне пригодным для любого языка, обладающего этим свойством. Фонетическое же письмо языки разуподобляет, что способствует децентрализации и смене культурных центров.
Суть неолитической революции, создавшей предпосылки для возникновения цивилизации, состоит, на мой взгляд, прежде всего в переходе к изготовлению сосудов (именно сосудов, а не орудий, хотя в китайском языке и сосуд, и орудие обозначаются одним термином <<«), сначала керамических (а это - изобретение гончарного круга, который, будучи поставленным набок, становится колесом), а затем и металлических. Равноправной составляющей этого "необходимого технологического минимума" в Древнем Китае выступает изготовление одежды ("сосудов" для людей) из ткани, сплетенной из нитей фиксированной толщины. Это - основа традиционного китайского представления о том, что в патриархальном обществе существовало только простейшее разделение труда типа "мужчины пахали, а женщины ткали". Шелководство предстает здесь как изначальная составляющая китайской цивилизации— ведь шелкопряд дает нить фиксированной толщины.
Очевидно, именно из-за последнего обстоятельства в китайской науке не сформировались такие знаковые для европейской культуры абстракции, как представление о линии, не имеющей толщины, или о точке, не имеющей площади (в этом отношении оказывается далеко не случайной китайская идея заполненности центра). В то же время китайское мышление предполагает дискретность и конечность пространства, легко пользуется симметрическими преобразованиями (ср. лицо и изнанку ткани). Эти обстоятельства позволяют противопоставлять дальневосточную и европейскую культуру как "двумерную" ("стереоскопическую") и "одномерную".
Со "стереоскопичностью" мы уже сталкивались, например, когда ставили в соответствие европейскому земледелию как базовой технологии китайский комплекс земледелия и ткачества. Различия особенно наглядны при сравнении геометрической репрезентации чисел в китайской и европейской традициях. Например, важнейшее квадратное число 9 пифагорейцами задается как три ряда из трех точек. Китайцы же эти точки нумеруют, благодаря чему образуется магический квадрат (лошу) из первых девяти натуральных чисел. Эта схема составляет алгебраическую основу базового текста традиционной китайской науки - "Книги Перемен" [З].
Связь элементов магического квадрата лошу на первый взгляд совсем не очевидна, но совершенно элементарна для графического мышления, в рамках которого привычен переход от прямого креста к косому и наоборот, продемонстрированный выше. Этот переход, в частности, предполагает считывание клеток через одну в шахматном порядке, которое оказывается необходимым с самого начала в случае треугольного числа. (Ср. рис. 2д-в, где воспроизведены два дополняющие друг друга "изображения" в китайском стиле числа 6 - одно "повернуто" нечетными числами "внутрь", другое "повернуто" "наружу" - и одно изображение числа 10, в явном виде мне неизвестные. но вытекающие из геометрии орнаментов на группе бронзовых зеркал 1-го тыс. до н.э.)
Магический квадрат 3 на 3 и схема его получения представлены на рис. 3, где присутствует как бы лишнее периферийное "кольцо" по сравнению с . Для того чтобы схема получения подобного магического квадрата "работала", необходимо иметь представление о бесконечной плоскости, как бы "заполненной" или даже "затканой" подобными квадратами. Цифры в скобках - это цифры соседних квадратов 3 на 3.
Игра прямого и косого, а также линий и полос задана графикой обозначения понятия "пять стихий" у син [4]. Необходимые для понимания дальнейшего текста фигуры представлены на девятиместном рисунке (рис. 4), строки которого обозначены латинскими буквами. Число "пять" у обозначается косым крестом А1, задающим идею центра (ср. рис. I, 3). Иероглиф "стихия" син (он обозначает также "ряд", ср. представление о парадигматике или ячейке классификационной схемы) на рис. 4 помещен и центре (В2).