Когда омерзительно наглый пошляк Швыдкой проводит своё балаганное действо на темы, возможен ли русский язык без мата, умерла ли литература, устарел ли Пушкин — он не просто издевается над здравым смыслом, он делает нечто большее: демонстративно и открыто совершает публичное поругание наших национальных святынь. Но ещё в 1917 году писал об этом Вячеслав Иванов: "Язык наш свят, его кощунственно оскверняют… Язык наш богат: уже давно хотят его обеднить, свести к насущному, полезному, механически-целесообразному… Язык наш свободен: его оскопляют и упрощают; чужеземной муштрой ломают его природную осанку, уродуют поступь. Величав и ширококрыл язык наш: как старательно подстригают ему крылья, как шарахаются от каждого вольного взмаха его пламенных крыл!"
Здоровое слово, слово не содержащее лжи, единственно соответствующее обстановке, соответствующее ясной, незамутнённной мысли говорящего, чистая правда — даётся не просто; но только такое слово, употребляемое во благо, просвещает, лучится светом любви и способно быть вполне созидающим. Понимать это на деле — значит уметь и деятельно стремиться во всём противостоять суесловию, пустословию, слову лицемерному, лживому, несущему зло. Не скажу, чтоб это было лёгким делом, но совершив его, человек получает необычные силы; ему открывается мир во всей его вещественно-духовной чистоте и полноте, и для него оказывается возможным то, о чём он не мог ранее даже мечтать (8) …
Характерной технологией повреждения языкового сознания становится культурно-языковая экспансия (9), проявляющаяся в настойчивом и ловком искажении действительного смысла текстов, с помощью слов и словосочетаний, несущих заведомо ложное "мифологическое" содержание, выдаваемое за истинное. Особенно успешно "работает" словосочетание "мировой опыт", хотя, как правило, за ним ничего не стоит.
Вместе с тем (особенно при изучении иностранных языков по иностранным пособиям и учебникам) подсознательно усваиваются тексты, ориентированные на понятия и нравы, противоположные отечественным духовным и культурным ценностям. Таким образом через изучение чужого языка внедряют чуждые нам представления, нормы и нравы.
Терминологические атаки на язык обыкновенно имеют целью и результатом незаметное искажение смысла.
Сегодня, когда страшно снизился уровень владения родным языком в широких слоях народа, необходимо вновь обратить внимание на катастрофическое и намеренное снижение содержания и уровня преподавания филологических дисциплин в школе, остановить разрушение образования. Без достойного освоения языка невозможно не только возрастание знаний, но нормальное развитие сознания человека и народа. Ибо язык, храня сосредоточенный в словах коренной опыт многих веков, является единственным средством его наследования. "Проверено опытом, — справедливо замечает один из современных учёных — на ступень опускают чистоту родного языка (обновлением, внедрением иностранщины) — на три "обновлённый" язык сам повреждает веру и нравы носителя-народа" (10). Сейчас как никогда необходимо сохранять плодотворный опыт поколений, и основа здесь — сохранение целомудрия нашей речи.
В ряду злостных покушений на русский язык стоит и стремление к поспешному и несвоевременному реформированию ("упорядочению") его правописания. Во время, когда взрываются вагоны метро, рушатся дома и вымирает народ, — всякое искусственное вмешательство в общую языковую среду обитания (а "упорядочение" правописания и есть именно такое вмешательство) безусловно недопустимо и, несомненно, пагубно отразилось бы на состоянии народа.
Не всегда возможно предусмотреть, как именно обернуться предлагаемые нововведения в правописании, но можно с полной уверенностью сказать: они не облегчат, а усугубят состояние общества в годы безвременья, упадка, в пору нестроений и внутренней смуты. Они повредят установившуюся "связь времён" и усугубят противостояние поколений… Происходящее массовое повреждение русской речи в средствах массового тиражирования, означающее направленное деформирование в ней основ национального самосознания, будет увеличено разнобоем, который особенно опасен в связи с падением уровня филологического образования в школе и вузе, а также при сегодняшнем низком состоянии культуры общества, подвергающегося влиянию массовых средств её повреждения.
Человек и народ имеют право на жизнь в здоровой соприродной им культурной и языковой среде. Насильственное повреждение такой среды — преступно. Оно должно быть пресекаемо законом. В этом, несомненно, и состоит защита прав человека и информационной безопасности России. Наше бездуховное законодательство до сих пор ещё не доросло до простой истины, что слова литературного языка — основа культурной памяти и культурных традиций. Культурная традиция прозревает дальше и больше, чем умозрительные рассуждения и выдумки, ограниченные временем, политическими пристрастиями и возможностями кругозора их авторов.
Поэтому литературный язык должен охраняться на государственном уровне. Его изменения должны быть естественны и природны и защищены от массового вмешательства, искусственного распространения жаргона, сленга, современного канцелярита и проч. Всё это, учитывая характер и средства распространения этих повреждений языкового сознания масс, включая промывание мозгов, информационную агрессию, языковые клипы и проч., наиболее точно, определяется как "языковое насилие" (11) над личностью и народом.
От этого варварского насилия воинствующих невежд и сознательных кощунственников мы должны суметь защитить родное слово, хотя бы так, как оно защищено в тех странах, где языковая политика проводится людьми национально ответственными.
Наш закон о государственном языке в этом отношении совершенно беспомощен. Его благие пожелания об употреблении литературного языка не поддержаны никакими мерами пресечения в случае неисполнения его предписаний.
А ведь на деле закон должен был бы исходить из реального значения языка в деле государственного строительства. При составлении закона должны были бы быть приняты во внимание реальные условия его существования: языковой беспредел в СМИ. Современная социокультурная и языковая обстановка, повреждение языкового сознания заметной части общества и т.п. Но прежде всего язык должен быть официально признан как памятник духовной культуры со всеми вытекающими из этого определения законоположениями. Язык должен также быть защищён как среда социокультурной и духовной жизни человека и народа.
Между тем в нашем законе о языке ничего подобного нет. В то время как в польском законе о родном языке прежде всего заявлено: "Польский язык представляет собой основной элемент национального единства и является достоянием народной культуры". В то же время указывается, что "борьба… с польским языком была инструментом геноцида" (Закон от 7 октября 1999).
Давно пора официально признать, что СМИ, непроизвольно-принудительно повреждающие духовную сторону личности и общества, являются оружием. А значит, необходим государственный закон, ограничивающий возможность его вредоносного использования, закон о защите информационной и духовной среды России. Ведь первейшее условие истинной свободы слова — это ответственное отношение к нему. Нельзя мириться с тем, что СМИ используют повреждённую, нелитературную речь, что реклама бесстыдно вдалбливает в сознание граждан изуродованные слова и формы языка, иногда используя смесь родных букв с латинскими. Это диверсия. Наконец, нельзя допускать, чтобы через учреждения распространялись неудобопонятные печатные тексты; нельзя допускать документов, написанных так, что невозможно добраться до их смысла.
Засорение публичной устной и письменной речи сквернословием, сленгом, жаргоном, канцеляритом, навязывание ей чужеземных интонаций, осквернение чужеродным написанием слов с использованием букв иноязычного алфавита и проч. должно быть официально признано нанесением ущерба информационной безопасности России.
Необходимо основательно переработать закон о русском языке, определив в нём обязанности граждан и государственных структур по сохранению и защите языковой среды России.
Необходимо восстановить порушенное в течение последних 15 лет филологическое образование в школе и вузе, вернуть словесности в школе место, соответствующее её стратегическому значению в системе образования и воспитания молодёжи.
Языковая среда — органическая часть суверенного государства, обеспечивающая его устойчивую жизнедеятельность, жизнеспособность и государственную безопасность — должна быть защищена законом. И закон этот должен содержать серьёзные меры пресечения в случае нарушения установленных им предписаний.
Когда же в России придёт время грамотного и бережного отношения к русскому языку, год которого отмечается ныне так громко и так фальшиво-лицемерно? — спросит читатель. Ответ очевиден: это возможно вполне только тогда, когда во главе государства будут стоять грамотные, честные и ответственные люди, для которых небезразлична судьба народа и страны, в которой они правят, т.е. люди, у которых слово не расходится с делом, люди, имеющие стыд, обладающие ясным национальным самосознанием, совестью, честью и чувством государственной ответственности.
Ау!.. Где вы?
Список литературы
1. Журавлёв В.К. Русский язык и русский характер. М., 2000. С. 27.
2. Иванов Вяч. Наш язык / Иванов Вяч. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. С. 399.
3. Иванов Вяч. Наш язык // Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. С. 200.
4. Слова писателя-русофоба С. Юшкевича, приведённые в письме А.В. Амфитеатрова М. Горькому от 08.06.1910 / Литературное наследство. Т.95. М., 1988. С. 203.
5. См.: Добродомов И.Г. Орфографическое "упорядочение" и ликвидация грамотности // Русский вестник. 2003. № 15–16 (617–618). С. 14–15.
6. См.: Брутян Г.А. Гипотеза Сепира-Уорфа. Ереван, 1968.
7. Труд–7, 19 апреля 2007. С. 17.
8. См.: Гаряев П.П. Волновой геном. М., 1994; Он же. Волновой генетический код. М., 1997; Гаряев П.П., Леонова Е.А. Лингвистическая и волновая структура генетического кода. М., 1996 и др.
9. См.: Сафонова В.В. Культурно-языковая экспансия и её проявление в языковой политике и образовании // Иностранные языки в школе. 2002. №3.
10. Язык наш — поводырь наш в рай или ад. СПб., 2001. С. 12.
11. См.: Сковородников А.П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты языкового общения. Вып. 2. Красноярск, 1997. С. 10–15; Васильев А.Д. Слово в телеэфире. Красноярск, 2000. С. 3–24; и др.